Алин Крас - Магия Голоса

Я не сопротивлялась, видя неподдельный испуг и принимаемые орками меры, моментально поверив в эту смертельную опасность.

В результате, я оказалась без укусов, а многие пострадали. Такисарэль сказал, что укус очень болезненный, а чтобы оторвать присосавшегося кровососа и раздавить пальцами его плотный хитиновый покров, приходится прикладывать немалое усилие.

Вначале пятого дня пути с тех пор, как мы покинули стойбище клана, мы увидели медленно двигающийся караван, с которым и должны были воссоединиться. Воины этого каравана охраняли и гнали вперёд — семь тяжелогруженых кибиток, несколько открытых повозок со скарбом, около шестисот голов ящеров и какое-то количество рабов.

Подъехав ближе, я от вида рабов пришла в ужас. Грязные, измождённые, почти все мужчины имеют ранения, на запекшейся крови в ранах копошатся насекомые, а у некоторых раны воспалены и сочатся зловонным гноем. Мужчин мало, стариков и маленьких детей нет совсем, в основном женщины и подростки. Всего около шестидесяти орков. Наверное, всех тех, кто не смог бы преодолеть этот трудный и длинный путь, не оставили в живых. Цепи на рабах довольно длинные и почти не стесняют движений рук и ног, но тяжёлые, и при каждом шаге гремят. Я уже знаю, что и без цепей рабы никуда не убегут, им некуда бежать в одиночку, без клана они всё равно погибнут.

Какая же дикая жестокость процветает в Степи. Жизнь разумного почти ничего не стоит. Но с таким отношением и до полного вымирания рукой подать. Пока же, орки ещё существуют за счёт запредельно высокой рождаемости.

Не останавливаясь, воины на ходу шумно приветствовали друг друга, делясь впечатлениями за время пути. Потом, заметили нас, с удивлением и любопытством разглядывая, и вслух живо обсуждая увиденное. Вождь сам рассказал им, кто мы такие.

Все двигались вперед ещё два часа, пока не оказались на берегу реки. Ящеров погнали на водопой. Орки стали обустраивать лагерь и готовить еду, для чего забили семь ящеров из стада. Кто-то, по очереди, ходил к реке мыться.

Когда суета немного улеглась, я подошла к Вождю:

— Разреши осмотреть и обработать раны рабов, — попросила я его, сочувствуя беднягам, страдающим от боли.

— Нет, — категорично ответил он. — Ты не должна прикасаться к грязным, чужим мужчинам.

— Горус, — тихо сказала я, зная, что ему нравится, когда я так его называю, — когда я вижу их страдания, я и сама страдаю. Пожалуйста, позволь им помочь.

— Нельзя быть такой слабодушной и мягкосердной, — я тяжёлым вздохом ответил он. — Ладно, делай, что хочешь, но пусть твои охранники будут рядом и не отходят ни на шаг.

— Спасибо, ты очень добрый, — с тёплой улыбкой поблагодарила я.

— Не оскорбляй меня, обвиняя в слабости, — с сердитым протестом, ответил он.

— Горус, какая же это слабость? Позволить себе быть добрым может только очень сильный орк.

Он внимательно посмотрел на меня и убедившись, что я абсолютно серьёзна, довольно улыбнулся и согласно кивнув, сказал:

— Да, я очень сильный!

Собрав всех раненых, это были девять мужчин, одна женщина и три подростка, я попросила Доркуса и Жакоса помочь им вымыться, и отправила всех к реке. Когда они вернулись, я, преодолевая брезгливость, осмотрела их ранения. Вычистила гнойные раны, промыв их водой, а потом зельем из своих запасов. Шить раны уже поздно, они самостоятельно стали затягиваться рубцовой тканью, из-за чего в этих местах, через некоторое время, сформируются грубые, широкие шрамы. Чтобы снять боль и ускорить заживление, я обмазала раны мазью из своих запасов, и пошла искать Вождя.

— Горус, мы сегодня будем петь? — отвлекла я его от раздачи каких-то указаний.

— Нет, ненаглядная моя, сегодня и так все возбуждены. Мы останемся здесь на два дня отдохнуть, помыться, вдоволь напоить ящеров, запастись водой на дальнейший путь. Вот завтра, как всегда по вечерам, вы сыграете и споёте немного песен, а послезавтра покажете большое представление, — и поспешно добавил, — но если ты устала, то можешь тоже два дня отдыхать и ничего не делать.

— Я люблю петь, и с удовольствием спою для всех, — заверила я.

Когда стемнело, я поставила своих парней на стражу, и с наслаждением смывая усталость, плескалась в реке так долго, пока не застучала зубами от холода.

Вечером следующего дня, как договаривались, мы спели несколько песен с уже известной реакцией орков на наше пение. А через день, неожиданно, на двенадцати повозках к нашей стоянке подъехал еще один отряд вооруженных воинов, во главе с другим Вождем приближенным Владыки. Этот отряд отправлялся в набег и за данью на подконтрольную, именно этому Вождю, территорию. Увидев их, мое сердце отчего-то сжалось в нехорошем предчувствии. Я не выглядывала из нашей кибитки до самого заката Жёлтого солнца, когда уже нужно было начинать обещанное оркам представление.

В этот раз, пользуясь тем, что слушателей собралось много, мы отработали полную программу с максимально зрелищными акробатическими эффектами, а я активно использовала Голос.

Орки сидели на земле, впереди оба Вождя, за ними воины, сзади рабы. Другого Вождя я особенно не рассматривала, он показался мне не примечательным, ничем не отличающимся от своих воинов, обыкновенным диким орком, внешней особенностью которого был длинный шрам на щеке и отрезанный кусочек уха. Ну, у орков это не считается дефектом, они даже гордятся своими шрамами, что, по-моему, уму непостижимо, ведь мало того, что это обезображивает внешность, так это ещё и демонстрация своей недостаточной ловкости.

Закончили мы петь, когда Красное солнце опустилось за горизонт.

После ужина, уже в темноте, я, как обычно перед сном выставив парней из кибитки, быстро сняла свой концертный костюм и надела ночную рубашку. Только повернулась лицом к полке, чтобы забраться в спальный мешок, как кто-то, с огромной силой, обхватив меня сзади, сдавив грудь до треска ребер. Шестипалая ладонь зажала мне рот и нос, не давая вздохнуть и закричать. Несмотря на испуг, я всеми силами попыталась освободиться, но даже пошевелить ни ногой, ни рукой не смогла, с такой силой меня сковали. Приподняв, бесшумно понесли к задней стенке кибитки и, теряя сознание от недостатка воздуха, я увидела, что стенка кибитки рассечена, образуя большую дыру.

Я пришла в себя от неприятного ощущения, что какое-то насекомое ползёт по моему лицу, спускаясь к шее, груди, животу, между ног и по внутренней стороне бедра вниз, к ступне. Брезгливо попыталась его стряхнуть и обнаружила, что руки мои скованы за спиной. Открыв глаза увидела, что это никакое не насекомое, а Вождь, который не Горус, шершавыми кончиками пальцев руки, осторожно ощупывает моё тело. А я лежу на спине, на земле, ночная рубашка высоко задрана до самой шеи, примятая трава подо мной колет голую спину, кисти рук связаны верёвкой, ноги фиксирует своим хвостом близко сидящий рядом со мной орк. Я даже не смогла испугаться, всё затмило омерзение, заставившее дёрнуться всем телом.