Кристина Юраш - Принца нет, я за него! [litres с оптимизированной обложкой]

– Я был бы значком, а Мышка – брошкой, – тихо усмехнулся котишка. – Прикалываться – наше все.

– Сравнивать женщину и украшение – это, конечно, интересно, но пахнет откровенным вещизмом, – покачала головой я, пытаясь поддержать разговор. – Я бы на вашем месте не ставила женщину на один уровень с вещью.

– Все люди, вне зависимости от пола, – вещи. Это моя философия. Людям свойственно ломаться. Люди продаются и покупаются. Люди бывают полезные и бесполезные. Людьми можно пользоваться. Люди должны знать свое место, – усмехнулось Чудовище, снова отпив чай. – А теперь поставьте вместо слова «люди» слово «вещи». Смысл не меняется.

– Но в отличие от вещей люди умеют думать, переживать, любить… – заметила я, чувствуя, что котишка приумолк и внимательно слушает разговор, подозрительно глядя на нашего лохматого собеседника.

– А вы когда-нибудь просили рассказать вещь о своих чувствах? Вы спрашивали свое платье, что оно чувствует, если его испачкают или порвут? Разница только в том, что большинство вещей молчаливы. Они не делятся своими переживаниями, – ответило Чудовище, положив локти на стол. – Каждая вещь имеет свою цену. Каждый человек имеет свою цену. Так вот, какова ваша цена?

– Я бесценна и не продаюсь, если вы об этом, – ответила я, глядя на Чудовище с некоторой неприязнью.

– Ваше платье тоже уверено, что оно бесценно, но вы понимаете, что оно имеет вполне конкретную цену, с учетом ткани, ниток, драгоценностей и работы, – ответил хозяин. – Я хочу вас купить. И поэтому я хочу знать вашу цену!

– Ляжка – по триста, голяшка – по двести, ливер… Я сейчас быстро кому-то навешаю, – ехидно начал котишка, обнимая хвостом мою шею. – Есть мужчины, которые взглядом раздевают, а этот явно разделывает. Или предлагает поработать донором. Донором выгодней, если что! Есть еще третий вариант… Я душу дьяволу продам за ночь с тобой. Я сразу выпишу ему товаро-транспортную накладную и мигом организую встречу покупателя и продавца, на территории покупателя. Думаю, что отсылать буду партиями. А к накладной приложу инструкцию по сборке. Все равно ее читать не станут, но у меня хотя бы совесть будет чиста!

– А сколько стоите вы? – с усмешкой поинтересовалась я. – Может, я тоже по сусекам поскребу… Я – человек небедный, так что есть шанс, что я куплю вас. Если совсем все плохо, то в рассрочку. Если совсем дорого, то по частям. Как вам удобней!

Котик сладко вздохнул:

– Моя ты Мышка! У меня на примете есть отличная обувная коробочка… Для себя берег. Только за Чудовищем придется часто убирать…

– А с чего это убирать за ним? – шепотом поинтересовалась я.

– Так он будет гадить по углам, – шепотом ответил кот.

– А с чего это он будет гадить по углам? – тихо удивилась я, понимая, что к туалету Чудовище явно приучено.

– Потому что он мне не нравится, – сладко прошептал кот. – Он целыми днями будет искать пятый угол только с одной целью – нагадить в него.

Чудовище задумалось, а потом ответило:

– Пытаетесь поймать меня? Да, я тоже продаюсь. Но! Моя цена деньгами не измеряется. Но сейчас речь о вашей цене! Какую цену вы просите за себя? Во сколько цените себя? Сколько вы стоите? Или есть тот, с кем я могу поторговаться за право обладание вами?

– Мышка, а какой сейчас курс нерва? – озадаченно заметил котофей. – Сколько стоит один нерв? Просто я, руководствуясь вышеизложенной философией, пытаюсь прикинуть, во сколько мне обошлась моя Мышка. Тэкс… Ага… При условии, что это была рассрочка с процентами… Считай – нервная ипотека на двадцать восемь лет… Я не могу даже представить такую сумму!

– Красавица, – усмехнулось Чудовище. – Я так понимаю, что вы цены себе не сложите. Помните, если кому-то нравится вещь, ему необязательно ее покупать… Ее можно украсть… Это же касается той вещи, которая не продается. То, чем вы сейчас занимаетесь, называется «набивание цены». Я подожду, когда вы ее «набьете» и озвучите.

– Мы умеем набивать не только цену, но еще и морду, – сладко заметил котишка. – Не узнаю его в гриме… Но кое-что мне кажется подозрительно знакомым…

– Вы превращаете людей в вещи? – озвучила я внезапную догадку, глядя вокруг себя.

– Нет, – покачало головой Чудовище. – Я просто стираю им память, придаю им настоящий облик и помогаю найти свое предназначение. Я хочу показать вам мою коллекцию!

Дверь открылась, и в комнату бочком вошел огромный зубастый сундук. Одно движение руки хозяина, и он открылся. В сундуке лежали украшения. Говорящие кольца спорили, кто из них красивее, браслеты мерялись каменьями… Чудовище протянуло руку и зачерпнуло оттуда связку золотых медальонов.

– Девушки с загадкой, – усмехнулся он. – Они себя таковыми считали. Но разгадать их проще простого. И теперь мне не хватает только одного – короны. Короны с бриллиантом. Жемчужины моей коллекции. Я смотрю на тебя и понимаю, что ты будешь из золота. И есть у меня подозрение, что в твоей груди настоящий алмаз. Пусть неграненый, но я сумею сделать его бриллиантом. Самая красивая женщина, сумевшая завоевать почти весь мир. Я хочу тебя. Хочу больше всего на свете. Я мечтаю увидеть тебя в своей коллекции, чего бы мне это ни стоило!

Я почувствовала, как в меня ударяет заклинание. Горный хрусталь на шее дал трещину.

– Итак, – усмехнулась я, глядя на недоверчивый взгляд Чудовища. – Я как раз пришла поговорить о короне. Мне очень приятно, что вы сами завели разговор об этом! Как насчет того, что вы подписываете документ о присоединении своих земель к моим?

– Хм… Явно не один бриллиант! Корона, усыпанная бриллиантами! После этого мне захотелось заполучить тебя еще сильней. Ты никуда не выйдешь отсюда, пока не назовешь свою цену! Поверь мне, ты будешь счастлива… Намного счастливей, чем сейчас! – страстно прошептало Чудовище. – Я узнаю, кому ты принадлежишь, и мы с ним сумеем договориться!

– Торг неуместен, – гадко усмехнулся котофей, сползая с меня и принимая человеческий облик. – Моя Мышка не продается.

– Летифер? – рассмеялось Чудовище. – Так вот оно что! Значит, вот чья тень стоит за тобой, красавица. Я так понимаю, она принадлежит тебе? Я думал, что ты сдох. Значит, все «подвиги» – это твоих рук дело. Нашел безупречного героя, а сам гадко улыбаешься из темноты? Прямо как мой братец, когда решил жениться на твоей матери!

– Я, как настоящее зло, бессмертен, кровожаден, обаятелен и очень коммуникабелен, – усмехнулся Фей, положив руку мне на плечо. – Дядя, ты почти не изменился. Разве что побрился, поэтому я тебя сразу не узнал. Шучу. В последний раз, когда я тебя мельком видел, ты еще был отдаленно похож на человека. Мышка, познакомься. Это мой единственный пока еще живой родственник по отцовской линии. Мой папа всегда улыбался, когда вспоминал брата. Он с теплотой и братской любовью говорил: «Некоторых людей так и хочется обнять за шею веревочкой и поцеловать сапогом в табуреточку». А потом мечтательно добавлял: «Когда он наконец-то сдохнет, я обязательно приду на его могилу, чтобы убедиться, что он оттуда не выберется!»