Кристина Юраш - Принца нет, я за него! [litres с оптимизированной обложкой]

В детстве я немного не понимала страдания Ослика Иа по причине потери хвоста. Ну потерял. И что? Повод унывать? Нет, я понимаю, что хвост – это не только ценный для владельца мех и дело привычки, но зачем же так убиваться? Живут же собачки с купированными хвостиками? Но вчера, с плавным переходом в сегодня, я поняла, какая это невосполнимая потеря… Считай, крест на личной жизни. Так вот на нашей с Феем личной жизни тоже пора ставить крест, но перед ним добавлять цифирку «18». Я рассчитывала просто наслаждаться поражением, а не поражаться наслаждению. В голове все еще звучал страстный шепот задыхающимся голосом: «Моя ты Мышка… Ну что ты со мной делаешь? Ну зачем ты такая? А? Ну скажи мне… Ну нельзя же быть такой сладкой?»

Я покраснела от собственных воспоминаний и накрылась одеялом с головой. Если «добрая» фея вчера следила за нами, то сейчас она переживает глубокую моральную травму, пьет антидепрессанты, запивая их абсентом, меряет давление и пытается все это «развидеть» как можно быстрее, капая глазные капли и усиленно моргая. Ни в сказке сказать, ни на женском форуме описать.

Смущало только то, что я проснулась в одиночестве. Местоположение своей одежды уже предположительно вычислила и достала из складок одеяла платье. А, нет! Вот тут еще его часть… И это еще не все? Да ладно! Интересно знать, куда делось красивое новое платье и откуда, интересно знать, взялась эта разорванная когтями тряпочка? Ладно, будем вытирать пыль с подоконника. Оно мне все равно не очень нравилось.

Зеленая полуразложившаяся совесть, которая с утра откопалась из могилы, отплевываясь комьями земли, встала во весь рост, вытянула руки и с утробным урчанием отправилась на поиски свежих мозгов. «Ы-ы-ы-ы-ы!» – прорычала совесть, двигаясь в мою сторону. Она много чего пропустила, но даже того, что успела увидеть, хватило, чтобы сожрать меня заживо и не подавиться.

И в тот момент, когда я мысленно пыталась забить ее лопатой, по моей спине поверх одеяла скользнула рука.

– А кто в норку спрятался? – услышала я знакомый голос, а следом шуршание. Через секунду я почувствовала, как в мое убежище влезает что-то пушистое. А еще через мгновение пушистое превращается в человека и тянет меня к себе.

– У меня есть нескромный вопрос… К… как тебя зовут? – икнула я, понимая, что такие вопросы под утро задают только очень плохие девочки.

– С таким отчеством тяжело будет ребенку в школе, – усмехнулся Фей.

– И все-таки? – прошептала я, нашаривая под подушкой разорванное кружево, которое еще недавно украшало мой основной магнит для неприятностей.

– Начнем с того, что мимо витрины с именными ручками, брелочками, медведями я иду, презрительно сузив глаза, – рассмеялся крестный. – Так что если ты решила подарить мне именную ручку, то облизнешься.

– Говори свое имя! – возмутилась я, понимая, что это – дело принципа.

– Я вижу, что моя Мышка умеет знакомиться с мужчинами! Особенно утром. Ладно, шучу. У меня в руках кольцо, на котором написано мое имя, – прошептал Фей. – Единственный способ узнать, как меня зовут, – отобрать колечко и прочитать. Итак? Ты готова? Представляешь, совесть тебе позволяет спать с тем, чьего имени ты не зна… Ай-я-яй! Мышка! Так нечестно! Щекотать нельзя! Мышка! Я сейчас сам тебя…

– У тебя когти, – возмутилась я, потирая на самом приключенческом месте оставшиеся со вчерашнего вечера царапинки. Котик просто вчера очень увлекся…

После короткой схватки я почувствовала, как в моей руке оказалось увесистое кольцо, а меня прижимают к себе и с наслаждением целуют. Я гладила Фея по голове, а он с наслаждением прижимал уши, требуя, чтобы я не останавливалась. Выражение «завести котика» с недавних пор утратило свой невинный и нейтральный изначальный смысл.

Я немного вылезла из-под одеяла, поползла вверх по подушке, уперлась в нее локтями и стала вертеть колечко в руках, чтобы как следует рассмотреть добычу.

– А я-то думал, как поизящней тебе его подарить? Как хорошо, что ты сама у меня его чуть с рукой не оторвала, – раздался смешок, а потом крестный тоже вылез из нашего теплого «бункера» и обнял меня, не сводя глаз с подарка. Его волосы скользнули по моей обнаженной спине, пока я силилась понять, что это за камень и почему он так сверкает на свету.

Я стала присматриваться к ободку и увидела надпись: «Летиция – Фердинанд». Имя другой женщины сразу смутило. Настроение покачнулось в сторону минуса. Кольцо изначально предназначалось явно не мне.

– Кто она? – спросила я, сильно напрягаясь.

– Та, которая была для меня единственной, – ответил Фей, глядя на кольцо. – И это все, что у меня от нее осталось.

– Ты ее любил? – с легким оттенком ревности спросила я, заметно расстраиваясь.

– Конечно, любил, – фыркнул Фей, глядя, как я пристально смотрю на кольцо. – Я до сих пор ее люблю. Несмотря на то что она давно умерла.

Я закусила губу и вернула кольцо со словами, что не могу принять такой подарок.

Мысль о том, что у него когда-то была возлюбленная, которая умерла, заставила стиснуть зубы. Не знаю, что плохого в имени Фердинанд и почему его нельзя было мне озвучить раньше? Имя как имя!

– Хм… Она была очень красивой. У нее были темные вьющиеся волосы. – Фей смотрел на меня как-то странно. – Она любила белый цвет и всегда носила только белые платья. Глаза у нее были серые-серые…

Я сразу представила себе красавицу в белом платье, которая ослепительно улыбается на фоне белых роз, а рядом стоит Фей, обнимая ее за талию. Внутри что-то перевернулось. И это был не вчерашний торт.

– Когда она меня обнимала, казалось, что мир становится чуточку лучше… Жаль, что мы с ней недолго были вместе… И я жалею, что не ценил это… – тихо произнес Фей.

Я, стиснув зубы, выслушивала оду первой несчастной любви и боролась с желанием встать и уйти. Уходить нельзя, но как поступить? Броситься его утешать или просто молча выслушать?

Фей улыбнулся, взял меня за подбородок. Ага, сейчас он выдаст, что мы с ней чем-то похожи, и вот именно поэтому… Черт! Я не хочу об этом слышать! Все ведь было хорошо! Но я знала, что где-то есть подвох!

– Когда она брала меня на руки, я был счастлив. Я помню, как забирался к ней на колени и она целовала меня. Я всегда был ее маленьким котенком. Да, я до сих пор ее люблю, – вздохнул крестный, а я сразу представила котишку, покоящегося на коленях красавицы.

Из глаз непроизвольно потекли слезы обиды и ревности. Я пыталась с ними что-то сделать, но они просто текли и текли, капая на его руку.

– Мышка, – усмехнулся Фей, прижимая меня к себе. – Я вижу, что рассказом о своей маме тронул тебя до глубины души… Как ты уже догадалась, мою маму звали Летиция, отца – Фердинанд. Это кольцо моей мамы. И я дарю его тебе.