Кристина Юраш - Принца нет, я за него! [litres с оптимизированной обложкой]

– То есть тебя тоже зовут Фердинанд? – спросила я.

– Не-а, – гаденько заметил крестный, снова вручая мне кольцо. – Давай пробуй еще… Посмотрим, у кого больше фантазии, у тебя или у моих родителей?

– Фердинанд Второй, Фердинанд Младший, Фердинанд Тринадцатый, Фердинанд Очередной? – высказала я сразу все предположения.

– Очередной? Я – первый и единственный! Еще варианты? – Фей явно тащился от мысли, что его зовут Фердинанд Очередной.

– Летиция? – прокашлялась я, с ужасом глядя на него, понимая, что у котят всегда все сложно с определением пола. Может быть, родители ошиблись? Ждали девочку, а тут на тебе!

– Нет. Мышка, я сейчас умру… – Фей, сотрясаясь от смеха, уткнулся лицом в подушку. – Давай выключай здравый смысл и включай фантазию!

– Может быть, Дефис? – спросила я, пытаясь понять, чем руководствовались родители, давая имя своему первому и единственному отпрыску. А что? Мальчики – Дефис, Тире, Пробел, а девочки – Точка, Запятая, Кавычка…

– Не угадала! Но я сделал вывод, что тебе нельзя доверять выбирать имена для детей. Ладно, давай сюда, – сказал крестный, заслоняя двумя пальцами часть букв на кольце. – Читай.

– Лети… фер… – прочитала я, делая ударение на последний слог. – Летифер? Тебя зовут Летифер? И ты хотел, чтобы я угадала твое имя? Да ты – лингвист-садист!

– Претензии не ко мне. Ударение на первый слог. А знаешь, как хотели назвать моего так и не родившегося брата? – вздохнул Фей, снова заслоняя часть букв.

– Тици… ан… – прочитала я. Да, у его родителей был особый подход к выбору имен для своих детей.

– Так что очень приятно познакомиться. Если надумаешь ставить мне памятник, как самому замечательному коту на свете, то имя можешь не указывать. Разрешаю.

Фей взял меня за волосы, откинул мою голову и поцеловал, проводя когтями по спине.

Нет, я, конечно, не надеялась, что, как в дешевых романах, засыпая в постели с мерзавцем и подонком, просыпаешься с «утипутизаинькой». Н-дя, заинькой здесь и не пахнет. Однако на столе вместо вчерашнего торта стоял букет роз.

– На могилку твоего одиночества, – заметил Фей, внимательно глядя на мою реакцию. – Я лично вчера кинул туда первую горсть земли. А сейчас кину вторую…

Он обнял меня, положил на подушку и стал целовать. Я уже расстегнула третью пуговицу на его белом камзоле и сосредоточенно ковыряла четвертую.

– Где мой хвостик? – тихо прошептала я, положив ладонь на щеку крестного. – Где мой любимый хвостик?

Вдруг раздался стук в стекло. Мы нехорошими взглядами посмотрели на окно. На подоконнике сидел большой нахохлившийся голубь и нагло тарабанил клювом по стеклу в надежде, что его впустят.

– Фея? – спросила я, заметно напрягаясь и натягивая одеяло на себя.

– Не-а, – лениво отозвался крестный, вставая с постели и открывая окно.

Он втащил голубя внутрь. Голубь задергался, когда с его лапы бесцеремонно сорвали письмо. Лапа осталась на месте. Зато на подоконнике появилось жидкое последствие птичьего испуга. Наспамил, зараза!

– Сразу видно, что к деньгам, – усмехнулся Фей, пробегая глазами записку: – «Нужна срочная помощь в адном очинь делекатном вапросе. Просьба прислать голубем все рикомендации, дакументы, потверждающие вашу компитентность! С уважением, Б.»

Крестный достал из ящика стола целую стопку макулатуры, посмотрел на несчастного голубя, который конвульсивно вздрогнул при виде груды бумаг, оставив еще один «подарок» на подоконнике.

– Мышка, подержишь птичку, пока я все это буду приматывать к ней? – ядовито заметил крестный. – Птичка, это не я придумал… Все претензии к твоему или твоей «Бэ». Так, где-то у меня тут скотч оставался после туфелек… Мышка, найди мне конец скотча, или я психану… Мышка, не шучу…

Я усиленно скребла ногтями клейкую ленту, пока Фей рисовал на каждом документе «Копия верна» и ставил мою роспись. Через пять минут я поняла, что голубь не взлетит.

– Давай его подбросим? – ехидно предложил крестный, открывая настежь окно. – Это уже не письмо. Это бандероль получается.

Через час я стояла в роскошном зале. На высоком троне сидела красивая молодая женщина. Ее кожа казалась фарфоровой, черные, как смоль, волосы собраны под сеточкой, а голову венчала изысканная корона. На ней было голубое платье с лимонными вставками, что сразу вызывало ассоциации с… Белоснежкой.

– Ловите вашего голубя, – ехидно заметила я, бросая ей на колени бедную птичку. – Лети с приветом, вернись с ответом. Все документы, как и просили!

– О! Я обязательно почитаю, – произнесла королева приятным голосом, глядя на нас с котиком. – Я так рада, что ты откликнулась на мою просьбу о помощи. Я сейчас все вкратце изложу. Понимаете, я попала в трудное положение. Злая мачеха хотела меня убить, а она, как известно, была ведьмой, поэтому я попросила убежища у гномов. Все так делают, когда их преследуют чародеи или ведьмы. Один принц выкупил меня у гномов, заплатив мой долг. А через два года ко мне стали приходить письма. Вот они!

У меня в руках очутилась стопка писем. Первое гласило:

«Глубокоуважаемая Белоснежка! Сообщаем вам, что вы должны нам крупную сумму денег! Будьте так любезны внести их немедленно! С уважением, гномы».

Я пробежала глазами все письма, отмечая эволюцию обращений к адресату.

– Взял кредит? Коллектор бдит! – усмехнулся котишка, свешиваясь с моего плеча и тоже читая чужую корреспонденцию.

«Уважаемая Белоснежка!», «Белоснежка! », «Эй, ты!», «Скотина!», «Тварь!». Последнее письмо звучало так:

«Паскуда! Если ты не заплатишь по долгам, то мы тебе кишки вырвем! Ты поняла? А еще расскажем всем, какую ты сказку на ночь нам читала! У нас есть доказательства! Так что гони деньги, непонятливая! Или натурой отрабатывать будешь!»

– Сказку на ночь читала? – сильно оживился кот, ерзая на моих плечах и поглядывая на Белоснежку. – Мне интересно знать, это были коллективные чтения? Клуб любителей Маяковского?

– Я не знаю, о чем речь! – смутилась и тут же возмутилась красавица, принимая обратно стопку писем и вручая мне клочок бумаги. – Я не понимаю, в чем проблема, если принц полностью расплатился по долгам с гномами за их услуги! Вот расписка!

– А где сейчас принц? – спросила я, глядя на бумажку. Смахивала она на приходно-кассовый ордер. Даже печать стоит! Ничего себе!

– Умер. Как только он умер, сразу начались эти письма с угрозами, – вздохнула Белоснежка, показывая на портрет какого-то красавца.

«Я, принц Эрик, вношу деньги за Белоснежку. 100 000 золотых».

И восемь подписей. Одна – принца и семь – гномов.

– Я не могу понять, о каком долге идет речь, если Эрик при мне вносил эту сумму, – вздохнула Белоснежка. – И почему именно сейчас? Я прошу вас разобраться! Если вы сумеете решить этот вопрос, уважаемый принц, то я согласна присоединить свои земли к вашим. Гномы хотят один миллион золотых, но у меня нет таких денег! В письмах сказано, что сто тысяч – это только первый платеж! Я даже не знаю, что ответить!