Купава Огинская - Не дареный подарок. Кася [litres]

Приоткрыв левый глаз, он несколько мгновений сонно меня рассматривал, после чего безнадежно попросил:

– Уйди.

– Как это «уйди»? Куда уйди? Хазяин, а как же ты? И вообще, я о тебе забочусь, неблагодарный и бессердечный хам! В кроватку топай!

Коротко простонав, он спрятал лицо в скрещенные руки, не имея ни сил, ни желания со мной спорить. А я уже не могла успокоиться, я начинала тихо паниковать. Спать в одной кровати со мной он не хотел, смотреть на меня не хотел, разговаривать тоже. Как же так?

– Хазяин, ну посмотри на меня!

Илис не обращал внимания на мои слабые тычки и даже не возмутился, когда я потянула его за волосы, потом подергала за ухо, и в конце концов попыталась устроить подкоп под его руку. Меня игнорировали.

– Хазяи-и-ин?!

– Отстань, – огрызнулся он, когда я испугалась, что он теперь совсем не будет со мной разговаривать – Мне нужно свыкнуться с мыслью, что моя собственная нечисть оказалась…

Он не договорил. Подозреваю, просто не мог подобрать подходящих слов.

– С сюрпризом? – робко подсказала я, поглаживая его по плечу.

– Еще с каким, – хохотнул Илис, выпрямляясь. – Почему ты сразу не сказала, что умеешь превращаться?

– А сразу я не умела. Вчера первый раз получилось.

– Но отец знал…

– Илли сдала наш маленький нечистый секрет директору. Вот вроде сова, да? А мозги у нее куриные. Разве можно такое людям рассказывать?

– Хочешь сказать, Илли тоже превращается?

Хозяин был в ужасе.

– Не превращается. – Поспешно успокоив его, я скромно призналась: – Она свой шанс упустила.

– Рассказывай, – велел он, требовательно заглядывая мне в глаза.

Я даже как-то порадовалась, что вырубилась сразу после ухода директора. Если бы Илис вчера потребовал правды вот с таким вот лицом, я бы разревелась. А сегодня я была молодцом и честно выложила все, что знала обо всех этих превращениях из нечисти в человека и обратно. Хотя и знала не слишком много.

Да, каждая высшая нечисть получает возможность заполучить вторую ипостась в год своего совершеннолетия. Нет, если верить Илли, не каждая высшая нечисть готова воспользоваться этой возможностью, и после вчерашнего кошмара я вполне могла их понять.

Что еще мне об этом известно? Да ничего. Все остальное предстояло узнать исключительно опытным путем.

– Значит, самое интересное нас только ждет, – скорбно заключил хозяин.

– Нас только ждет, – охотно поддакнула я, тихо радуясь этому его жизнеутверждающему «нас». – А теперь в кроватку. До подъема еще почти два часа.

Спорить со мной он больше не стал, только потребовал, чтобы я не смела превращаться, пока он спит.

Устроившись у хозяина под боком, заверила его, что сделаю все, что от меня зависит, коварно умолчав о том, что ничего не будет от меня зависеть еще несколько превращений. Пока организм окончательно не привыкнет к перестройке.

Неконтролируемые превращения, что может быть веселее?

– Мы…

Дарис замялся и бросил опасливый взгляд на своего подельника. Ни один, ни второй не решались произнести вслух то, что от них требовалось.

– Снимете привязку, – дружелюбно подсказал Аррануш, – и отделаетесь всего лишь отработкой.

Кадеты мялись, не спеша соглашаться и подтверждать свою причастность к обретению Илисом нечисти раньше срока.

– Будете упрямиться, я сегодня же подпишу документы на ваше отчисление, – решил мотивировать их директор.

На побитых и глубоко несчастных парней было жалко смотреть. Вчера зверствовал Илис, сегодня – его отец. И если вчерашняя встреча с одним из Грэнаров закончилась всего лишь ночевкой в лазарете, то сегодня проблема была значительно серьезней.

Парни все же боевики, и получать по шее для них не в новинку. Каждый из первокурсников – немного боксерская груша. Синяками и переломами таких не удивишь, в отличие от исключения.

За дверью кто-то прошел, громко обсуждая предстоящие выходные.

В лазарете из всех девяти кроватей были заняты только две, что исключало свидетелей изнутри. Другое дело, что они могли нагрянуть снаружи. Двери в лазарете почему-то не запирались.

– Давайте закончим с этим поскорее?

Спрятав нос в лапки, я все равно чувствовала свежий, чистый до колючего кома в горле запах стерильности.

– Может, я с ними поговорю? – предложил хозяин.

Ему не больше моего хотелось здесь находиться.

– Ты с ними уже поговорил, – проворчал директор.

С укором и, как мне показалось, с тайной гордостью. Шутка ли, любимый сын уделал боевика-четверокурсника и защитника-третьекурсника. В одиночку. Грех таким не гордиться.

– Мы все сделаем, – просипел перекачанный, с трудом приподнимаясь на кровати.

– Приступайте, – величественно дозволил директор.

Отступив на два шага назад, он невольно повел плечом, на котором, как правило, сидела сова. Сегодня ее с нами не было, что слегка смущало непривычного к такому положению дел Аррануша.

Илис, следуя указаниям, встал между койками, на которых лежали жертвы его благодарности. Он взял меня на руки и послушно отстоял положенное, пока кадеты быстро, нервно, взахлеб бормотали нужные слова.

Лапу заломило почти сразу, кожу в том месте, где были вытравлены символы, жгло, казалось, еще чуть-чуть, и можно будет различить запах паленой шерсти.

Я тихонечко заскулила. Илис успокаивающе погладил меня по спине. Знаки на его руке лениво светились. Хозяину тоже было больно, но он, в отличие от меня, умел терпеть.

Боль ушла, кадеты замолчали, а тонкая полоска подчиняющего заклинания никуда не исчезла.

– Минус два балла каждому.

Аррануш почти не удивился. Видимо, давно был директором и на собственном опыте знал, как часто у кадетов не срабатывают заклинания. Слишком мало старания, концентрации или знаний – и вот вам, пожалуйста. Ничего не вышло. Единственное, что можно сделать в данной ситуации, – мотивировать.

Минус два балла, чем не стимул не совершать больше ошибок? Издевательство повторилось. Лапу жгло, хоть отгрызай. Затем на смену боли пришло облегчение и осознание того, что ничего не получилось.

Кадеты беспомощно смотрели на директора, ожидая очередного минуса.

– Странно, – Аррануш выглядел удивленным, – ну-ка, давайте еще раз.

Прижав уши, я ждала худшего. Уже не нервировал даже густой запах лазарета, появилось в моей жизни кое-что похуже.

Третий раз ничем не отличался от предыдущих двух. Разве только хозяин выругался и, уже не переставая, наглаживал меня, пытаясь успокоить. Я тихонечко скулила, поджав лапу, и успокаиваться не хотела.

– Мы все делаем правильно…

Нервно оправдываясь, Дарис смотрел исключительно на директора. Последний раз свои непонятные слова они выговаривали четко, раздельно, буквально по слогам, чтобы уж наверняка.