Купава Огинская - Не дареный подарок. Кася [litres]

Нервные окончания раскалились, мышцы непроизвольно сжимались, и каждое сжатие приносило острую, колющую боль. Я дергалась на песке и откуда-то знала, что вот эти вот незабываемые ощущения – это несерьезно. Всего лишь отголоски чего-то худшего.

Все прекратилось так же быстро, как и началось. Я лежала на песке, чувствуя, как легким не хватает кислорода, и понимала, что больше воздуха в них все равно не поместится. Грудная клетка быстро вздымалась. Мышцы живота болели.

– Каси? – около меня на колени упал прибежавший Илис.

Совсем рядом тихо скулил линорм.

– Что ты творишь? – хозяин злился почему-то на меня. – Как ты активировала привязку?

– Я – что?

Накрыв голову лапами, генерал Рован продолжал скулить. Я бы не отказалась прилечь рядом, из нас получился бы замечательный дуэт.

– Активировала привязку, – раздраженно повторил хозяин, поднимая меня на руки. – Едва удалось ее отключить.

«Бессердечный гад», – подумала я вяло и завыла:

– Хазя-я-я-и-ин, мне пло-о-охо, я испуга-а-алась…

Из холодного носа охотно потекли сопли.

– Не реви, – хмуро велел он, сбавив градус негодования. – Что случилось?

– Не зна-а-аю. Я осматривалась, Рован прыгнул. Дальше ничего не помню. Я испугалась. Хазя-я-я…

– Линорму хуже, – оборвал меня Илис.

Попытка устыдить удалась. Вытерев лапкой нос, я решительно высказалась:

– Рован. Можно – генерал Рован. Думаю, он будет не против.

– Думаю, ты самая страшная рагра, которую он видел в своей жизни.

Я бы с удовольствием на него обиделась, если бы линорм не дрожал так жалобно. Он уже даже не скулил.

– Пошли его утешать.

Илис перевел взгляд на линорма.

– И как ты себе это представляешь?

– Ну… погладишь его. Скажешь, что я больше так не буду.

– Ты так больше не будешь в любом случае, – сурово велел хозяин. – И никому не расскажешь о том, что здесь произошло.

– Совсем никому?

– Даже отцу. Никто не должен знать.

– Почему?

– Потому что это ненормально. – Почесав меня между ушами, он все же поднялся и приблизился к линорму. Утешать, стало быть, собирался. – Ты, конечно, невыносима, но я не хочу, чтобы тебя забрали.

– А могут?

– Наш случай неординарен, его захотят изучить. И если со мной ничего не сделают, то тебя с линормом заберут. И едва ли я вас еще когда-нибудь увижу.

– Никому, – тихо согласилась я, обнимая руку, на которой сидела, – ни одной живой душе.

Призрачная нечисть условно мертвая, так как не функционирует как обычный живой организм. Но болтать умеет и любит, о чем я очень вовремя вспомнила. Да и свеженькое умертвие вполне способно сдать меня первому встречному некроманту. Поэтому предусмотрительно добавила:

– И мертвой тоже.

В моей жизни появилась еще одна тайна. И я бы не сказала, что это меня хоть сколько-то радовало.

Голос Дари я услышала раньше, чем открылась дверь в приемную. А утро так хорошо начиналось…

– Но время же еще есть!

– Время есть, – устало согласился Аррануш, – нет необходимости. Вы подчинили кракота. Привязка прошла успешно, нечисть заселена в виварий и чувствует себя хорошо. Нет причин отменять привязку.

– Есть! – Дари, показавшаяся вслед за директором, прижимала к груди флегматично обвисшее в ее руках пушистое чудо. Кракот не злился и был до умиления хорошеньким. – Он выглядел по-другому! Я не думала, что он превратится в… это.

– Мне снять баллы за ошибку? – раздраженно поинтересовался Аррануш, в три шага преодолев расстояние, отделяющее его от двери в кабинет, а значит, и от безопасного убежища.

Дари замялась и растерянно промолчала. Воспользовавшись заминкой, Аррануш скрылся в своем кабинете. Дверь закрылась. Секунды три в приемной стояла полная тишина, потом дверь открылась, и директор с невозмутимым видом сообщил не успевшей уйти девушке:

– Минус четыре балла, кадет Мерас. Подчиненная нечисть не должна находиться в стенах академии.

– Но… – задохнувшись от возмущения, Дари обвиняюще ткнула пальцем в мирно сидевшую на столе меня, – она в стенах академии. Всегда!

Медленно и вдумчиво обозрев притихшую рагру и свою замершую секретаршу, директор выдал то, чего никто от него не ожидал:

– Если я сейчас оттаскаю ее за уши, ничего не случится, но стоит мне попытаться проделать то же самое с кракотом, я рискую лишиться руки.

Забыл он, видимо, как я его покусала в первую нашу встречу.

– Но…

– Минус четыре балла, кадет. И разве вам не пора на занятия?

Дверь закрылась. Дари, лишившаяся четырех баллов и возможности сменить нечисть, беспомощно посмотрела на меня:

– И что теперь делать?

– Я бы посоветовала сменить кракоту имя, – заявила ей авторитетно, – «Пушистик» звучит унизительно.

– А по-моему, полностью отражает суть…

Вела смотрела на чужую нечисть с интересом. С предательским интересом и умилением. На меня она так ни разу не смотрела, а ведь я почти каждый день таскала ей вкусненькое. А что ей этот подмороженный Пушистик хорошего сделал?

Илису, появившемуся за спиной Дари, я обрадовалась, как горячо любимому хозяину, хотя ему до этого звания было еще очень далеко. Но радость моя была недолгой и завяла после первых же его слов.

Потеснив плечом недовольную хозяйку равнодушного кракота, он начал с самого неприятного:

– Тебе придется объяснить, каким именно образом ты покидаешь запертую комнату, не потревожив ни одного защитного плетения.

– И тебе доброе утро, Илис, – встряла Вела, преувеличенно радостно помахав ему рукой.

– Не доброе, – сумрачно отозвался хозяин, устрашающе наступая на меня.

Глядя в его усталое хмурое лицо, я вынуждена была согласиться. Таки да, утро было совсем не добрым.

– А ты, хазяин, как меня нашел?

Пока он надвигался на меня, я изо всех сил держала себя в лапах и сидела на месте, сдерживая порыв броситься бежать. Зря не бросилась. Этот садист и негодяй со всей своей угрюмой решительностью вынес меня из приемной, держа за шкирку. Прямо в гробовой тишине. Никто даже не попытался за меня заступиться. И если от Дари я ничего не ждала, то Велада меня разочаровала. Рискуя лишиться моей любви, она проводила нас насмешливым взглядом, помахав на прощание отчетом за прошлый месяц.

– Илис, а ты меня трясешь.

Хозяин молчал, продолжая размахивать моей пушистостью в такт шагам. Поджав лапки, я послушно размахивалась, но категорически этого не одобряла.

– Илис, меня укачивает.

Гад молчал, я закипала, размахивание продолжалось.

– Хазяин, сейчас будет буээээ. Приготовься!

Только после угрозы меня наконец-то закинули на плечо, позволяя вцепиться в волосы и горячо задышать в ухо. Илиса это раздражало, я об этом знала и старательно пыхтела, почти засунув нос. Он пока терпел.