Кристина Амарант - Будь моей судьбой

Он выживет! Вытерпит, дождется Дженни… Она обещала, что вернется!

Она ведь вернется?

***

Прижав уши, высунув язык стремительным алым вихрем по горному серпантину летела волчица. Дорога сама стелилась под лапы, ветер подталкивал в спину. Миля за милей оставались позади, а волчица все так же мчалась, не снижая скорости.

Безумный спринтерский забег на марафонскую дистанцию.

Капли слюны срывались с высунутого языка, горели ободранные об асфальт лапы, воздух вылетал из пасти клубами пара и растворялся в стылой тишине. Хриплое со свистом дыхание разбивало беззвучье.

Но волчица не снижала скорости, рвалась вперед из последних сил, выжимая себя до предела.

Темно-красные в белых прожилках горы дремали, подставляя бока неяркому осеннему солнцу. И только рыжая тень с отчаянным упорством бежала вниз по дороге.

Отвоевывая минуты и мили в безумной гонке взапуски со смертью.

***

Нэд, почесывая затылок, разглядывал выцветшую вывеску”Последний приют”.

И вот что, спрашивается, вздорной бабе не нравится? В свое время батюшка Нэда открыл здесь на развилке двух дорог - тогда еще грунтовых, по которым ходили конные повозки - постоялый двор. И много лет в “Последнем приюте” останавливались фермеры, везущие урожай в ближайший городок на продажу, и пассажиры рейсовых дилижансов. Никто на название не жаловался.

Ну да - понятно, что мир изменился. Маги научились ловить души хтонических тварей и сажать в кристаллы, лошадей сменили автомобили. Нынче и дорогу застелили асфальтом, и дилижансов, почитай, не осталось, и конные телеги у фермеров встречаются все реже.

Ритм жизни поменялся. Проносятся мимо на своих повозках, запряженных адскими тварями с такой скоростью, что где тут разглядеть старенькую гостиницу на обочине?! Потому и постояльцев стало меньше.

Но название тут точно ни при чем. И если эта дуреха еще раз заикнется, чтобы Нэд его сменил, он…

Он как рявкнет: “Молчи женщина или убирайся из моего дома!” да кулаком по столу стукнет.

Воображение тут же нарисовало вторую половину Нэда, недовольно поджавшую губы в ответ на подобную эскападу. Как наяву в ушах зазвучал насмешливый голос: “Ты что, совсем свихнулся?”

Нэд вздохнул. Нет, конечно, ничего такого он не сделает. Но хоть помечтать-то можно?

Он еще раз критически оглядел столб с приколоченным указателем на мотель. А в чем-то Мэри права - вывеску не мешало бы обновить. Отполировать, покрасить. Почитай, уже лет девять висит, совсем выцвела. С трассы и не разобрать, что там написано.

Покопавшись в ящике с инструментами, он извлек гвоздодер и, подойдя к столбу, примерился было к торчащей из дерева ржавой шляпке, как какой-то странный сиплый звук заставил его вздрогнуть и обернуться.

По узкой уводящей в горы дороге на Нэда неслась неведомая зверюга.

Больше всего она походила на гигантскую лису. Или огненно-рыжего волка, по пояс взрослому человеку в холке.

Волчище передвигался странными скачками, пошатываясь, как пьянчужка, который возвращается домой из паба. Взгляд Нэда скользнул по окровавленным лапам, перешел на покрытую пеной морду, вытянутый язык в потеках слюны…

Бешеный?!

Стало жутко.

С детской растерянностью Нэд наблюдал за приближением зверюги. Пальцы отчаянно стискивали гвоздодер, а ноги враз отнялись, как бывает в дурном сне, когда и хочешь сбежать, но сил нет сдвинуться с места.

Только когда волчище преодолел половину пути, Нэд заорал и отскочил в сторону. Но неудачно: запнулся ногой о камень и приземлился на пятую точку.

От падения вышибло дух, потянутая еще в юности спина отозвалась вспышкой боли, а гвоздодер выпал из ослабевшей руки.

- У-у-у, - заскулил Нэд, предчувствуя скорый конец в клыках проклятой бестии.

Зверь вылетел на утоптанную площадку перед вывеской и отчаянно замотал головой, стягивая с шеи что-то вроде скатки из ткани. Нэд моргнул.

Скатка? У дикого волка на шее не может быть скатки…

Но сделать выводы он не успел, потому что жуткая зверюга замерцала, превращаясь в обнаженную девушку. Очень знакомую - всего-то часов десять прошло с того, как Нэд готовил ей завтрак и с удовольствием отвечал на расспросы о здешних местах.

- Авария! - прохрипела рыжая девчонка, вскидывая на Нэда безумный взгляд. - Обвал в горах! Нужна… помощь!

И потеряла сознание.

Смоченная водой прохладная ткань коснулась лица, обтерла лоб. Где-то над головой ворчливый женский голос выговаривал.

- Иди! Иди отсюда, старый! Нечего на девичьи сиськи пялится! Знаю я, зачем ты тут торчишь.

- Да я же… - пытался возразить ему сконфуженный мужской.

- Иди, говорю.

Край жестяной кружки уткнулся в губы. Дженни открыла рот и в три глотка выхлебала всю кружку. Вода была восхитительно холодной и свежей.

А потом открыла глаза.

- Очнулась, - расплылась в улыбке смутно знакомая женщина. - Вот и хорошо. Что с тобой случилось, девочка?

- Я… - говорит было трудно, в горло словно репьев напихали. Дженни попыталась сесть и это действие отозвалось болью во всем теле. Особенно почему-то болели пальцы.

- Не торопись, - женщина отобрала у нее пустую кружку. - Еще воды?

- Нет! - девушка приподнялась и вцепилась в ее запястье. - Пожалуйста! Дайте постограф! Авария в горах… нужно вызвать спасателей!

- Какая авария, о чем ты, деточка?

- Обвал…

Взгляд упал на скатку из одежды рядом с кроватью. Дженни вскочила и пошатнулась от слабости. С губ невольно сорвался стон - измученный организм мстил за запредельное усилие. Но девушка только стиснула зубы и вцепилась в ткань опухшими пальцами, пытаясь распустить узел.

Нужно одеться… вызвать спасателей… вернуться к Рауму…

- Деточка, с тобой все в порядке? - опасливо поинтересовалась женщина, намекая отнюдь не на физическое состояние. - Ты головой, случайно, не стукалась?

- Нет, - прорычала Дженни. - Я не стукалась головой! Там, в горах сейчас умирает мой друг! Вызовете помощь или хотя бы дайте мне постограф!

Остаток вечера и ночь слились в какую-то мутную мешанину. Остались в памяти калейдоскопом, набором ярких вспышек и темных провалов, заполненных мучительным ожиданием.

Вот Дженни одевается. Вот находит хозяина мотеля и требует, чтобы он отправил под ее диктовку послание - самой ей не удержать стило в трясущихся и распухших после дикого бега пальцах.

Вот запрыгивает в пузатый фургончик службы спасения. Коротко и отрывисто излагает ситуацию медикам, пока автомобиль ползет вверх по горному серпантину.

Медленно, так невыносимо медленно.

Время утекает сквозь пальцы, Дженни вязнет в нем, как муха в сладком сиропе. Если бы это могло помочь, она бы обернулась и помчалась рыжей волчицей впереди фургона.