Светлана Багдерина - Срочно требуется царь [СИ]

С утра до вечера, порой в самые неподходящие моменты, вроде дипломатических переговоров с соседними странами о взаимном ненападении, ему приходилось выслушивать ее жалобы на то, что ее жизнь стала серой и скучной, муж не оказывает ей должного внимания, "тряпки и цацки" приелись, пения трубадуров набили оскомину, а на состязантов турниров противно смотреть, от них несет пОтом, а от ее фрейлин, этих глупых хихикающих куриц, нет совершенно никакого толка.

Вышесказанное почти всегда (особенно в присутствии других лиц) сопровождалось бурными потоками слез, заламыванием рук и угрозами вскрыть себе вены веером. Наедине же монархиня решительно отказывалась с ним разговаривать, предпочитая грустно наигрывать на гитаре " La camisa negra " 6 или восклицая - "Ах! Права была маменька! Si quieres ser una reina mas, hay que saber brillar, algunas veces llorar si fracasas... " 7 (не забывая при этом гитарный аккомпанемент, естественно).

Тонкая душевная организация молодого царя долго терпеть такое была не в состоянии, и в результате его величество переехал в новые покои в соседней башне дворца, где мог беспрепятственно наблюдать луну по ночам и даже иногда сочинять стихи. Романтический образ Музы-Газелии, давший первые трещины уже через неделю после свадьбы, окончательно разлетелся на кусочки и восстановлению не подлежал.

Разочаровавшись в "коварных существах женщинах", его величество с головой погрузился в философские размышления на тематику о смысле жизни, высшем предназначении и попытках обрести счастье 8 . С женой он старался видеться только в неизбежных ситуациях - за обедом и на официальных торжествах, требующих присутствия царской четы в полном составе. Измученная таким холодным обращением со стороны царя Газелия решила пойти на крайние меры - объявила, что смертельно больна, ибо не менее смертельно оскорблена, слегла в своих покоях и никого, кроме парочки доверенных фрейлин и докторов, к себе не пускала. Нафтанаил сначала забеспокоился, но вовремя вспомнил о темпераменте жены, махнул рукой и погрузился с головой в отчеты о положении дел на северных границах царства. Свое возмущение царица выражала ровно до тех пор, пока не закончились все бьющиеся объекты в ее башне 9 , а после предпочла тайно лелеять планы мести, дабы не выглядеть смешно в попытках выместить злобу на менее хрупких предметах обихода.

Чтобы привлечь к себе внимание царя, она отправилась на конную прогулку по дворцовому парку в сопровождении лишь пары слуг, как бы случайно "забыв" дома меховую накидку, с тем расчетом, что ее любезный супруг, увидев такое вопиющее пренебрежение к своему здоровью, схватит накидку и бросится ее догонять, а уж тогда-то она ему все-все выскажет... Через несколько часов демонстративного гарцевания перед окнами монаршьего кабинета в одном летнем платье Газелия поняла, что просчиталась. Мало того, на этот раз она действительно заболела, да так, что слегла по-настоящему. Еще больше она расстроилась, узнав, что вся акция была почем зря - Нафтанаил малодушно сбежал из дворца рано утром "на дипломатический визит к южным соседям", ничего не сказав жене.

Обеспокоенные медики тут же послали гонца к царю с вестью о тяжелом состоянии супруги, но вернувшийся лишь через неделю Нафтанаил не успел с ней даже попрощаться - она скончалась от сильной горячки за день до его прибытия, до последней минуты отказываясь верить в свою скорую смерть.

Таким образом, после года супружеской жизни его величество Нафтанаил Третий внезапно оказался вдовцом. Вдовцом без наследников, несмотря на бурную активность на брачном ложе (во всяком случае, в первые полгода). Убитые горем родители Газелии, герцог и герцогиня Сапатос испросили дозволения удалиться от двора в свои владения и отбыли немедленно, получив его.

Вторая жена - Белолуга Орли

Дворянский Совет увидел в смерти царицы-"выскочки" благоприятную возможность женить монарха на этот раз более выгодно. Выдержав минимальный срок траура по супруге 10 , представители Совета снова пришли на поклон к его величеству. Поклон перешел в увещевания и обернулся свадебным ультиматумом - вопрос наследника все еще стоял очень остро. Государь, тем утром более рассеянный, чем обычно, дал свое согласие на повторные бальные смотрины, но раздачу приглашений на этот раз члены Совета взяли на себя, дабы избежать очередного " faux pas " с "неизвестно откуда берущимися девицами с сомнительными родословными по отцу".

На бал Нафтанаил шел с тяжелым сердцем, еще не забыв разочарования, испытанного с Газелией. В одном он был уверен точно - на этот раз никаких томно-страстных соблазнительниц! Хватило и одной, причем надолго. Тонкая душевная организация монарха едва не пошатнулась за полгода постоянных истерик.

Тем сильнее было его удивление, когда он почувствовал, что всерьез заинтересовался одной милой и скромной девушкой, полной противоположностью его первой жене. Если Газелия была высокой, черноволосой, волоокой и внушительной 11 , то эта девица была крошечной, хрупкой голубоглазой блондинкой и казалась совершенно беспомощной без надежного мужского плеча. Она не смела поднять на него глаза - да что там на царя, она бы и пристального взгляда канарейки не выдержала! Разговаривая 12 , она каждый раз мило краснела, а в моменты молчания на ее губах играла мечтательная улыбка. Нафтанаил был сражен в самое сердце, но, помня прошлый опыт, предусмотрительно не стал торопиться, а решил узнать свою потенциальную невесту получше.

Когда же даже после недели свиданий 13 он не смог найти в Белолуге Орли ни малейшего изъяна, ни единого намека на бурный темперамент, он перестал сдерживаться и с плохо скрываемым волнением объявил ей о своих чувствах, чем вызвал у нее продолжительный обморок 14 .

К Нафтанаилу тем временем вернулись утраченные было мечтательность, восторженность и склонность к романтике. С нетерпением выждав три недели, положенные по этикету, и получив три согласия от не менее нетерпеливых родителей, он обручился с Белолугой на торжественной церемонии, получив к тому же и благословение Советников, хотя и не нуждался в нем.

В супружестве царица оставалась такой же милой, скромной и застенчивой, чем приятно удивила Нафтанаила, уже готового внутренне к новому сезону бурь и штормов. Она не мешала его царским делам, куда там его первой жене, которая могла запросто сорвать прием послов или дружественный визит. Она не устраивала пышных и дорогостоящих развлечений: казалось, турниры и показы мод совершенно ее не интересовали, и она не зевала на них исключительно из вежливости.