Александра Монир - Подозрение

У незасеянной клумбы нас ожидает пожилой садовник Макс. Он протягивает каждому небольшое ведро воды, лопатку и мешочек с семенами, и мы выстраиваемся у грядки. Оказавшись рядом с Себастьяном, я чувствую, как заливаюсь краской.

— Сегодня мы посадим дивные цветы, известные как кентерберийские колокольчики, — объявляет Макс, — боюсь, зацветут они не ранее чем через год, стало быть, у вас, Имоджен, появится прекрасный повод посетить нас будущим летом.

Я пытаюсь изобразить энтузиазм, которого явно ожидает от меня Макс.

— Вашим первым заданием будет очистить почву от всевозможных сорняков, — продолжает он, — затем вырываем небольшую ямку, поливаем её водой, опускаем семена и присыпаем их землей вот таким образом.

Мы вчетвером, следуя указаниям Макса, принимаемся за дело. Люсия работает, напевая себе под нос грустную песню, которую я никогда раньше не слышала:

«Я знаю, что путь мой извилист и крут.

Пусть тёмные тучи по небу плывут,

Но ждут золотые поля вдалеке,

Где ветер осушит слезу на щеке…»

Копаясь в земле, я вдруг ощущаю, как по пальцам пробегает электрический разряд, и с дрожащими руками отскакиваю назад.

— Всё в порядке? — спрашивает Себастьян. В его зелёных глазах читается беспокойство.

— Мм… хмм… — я в замешательстве отворачиваюсь и возвращаюсь к работе. Но, зарывая семена, снова чувствую удар тока и зажмуриваюсь от боли.

Тут же слышу удивлённый возглас Себастьяна и голос Люсии:

— Откуда взялся этот цветок? Здесь какой-то подвох ?

Я ошарашено смотрю перед собой… и едва сдерживаю крик. На месте, где я только-только высадила семена, вовсю цветет великолепный кентерберийский колокольчик. А на лиловых лепестках застыли капельки воды, которой я поливала землю.

Я смотрю на это нереальное зрелище и не верю своим глазам.

— Эта грядка была пуста, — неуверенно произносит Макс и потирает виски, — готов поклясться, здесь не было никаких цветов. Как вы… вы же не могли…

— Вы, наверное, просто не заметили, но он был здесь. Я видела его, когда подошла, — я вру, и от этого голос звучит громче, чем хотелось бы.

Себастьян окидывает меня пронзительным взглядом, и внутри всё холодеет. Он видел, что это сделала я.

— Я знаю каждый сантиметр этих садов. Я не мог не заметить такой цветок, — Макс смотрит на меня настороженно, выпытывающее, — что вы сделали, Имоджен?

— Ничего я не делала! — отвечаю резко. — Да и что я вообще могла сделать? Цветы не появляются из воздуха. Он был здесь и раньше.

Но его не было. Я знаю, что не было.

В итоге Макс вроде бы принимает моё объяснение, и когда он отходит, призвав нас вернуться к работе, я могу наконец спокойно выдохнуть.

Повернувшись к Себастьяну, я поднимаюсь на цыпочки и шепчу ему на ухо:

— Что бы ты ни увидел, пожалуйста, не говори никому.

В его лице ни кровинки.

— Я и сам не знаю, что видел. Только что клумба пустовала и вдруг… — он сглатывает комок, — появилось это . Как ты это сделала?

— Я… я не знаю. Раньше со мной такого не случалось, — я отворачиваюсь, пока он не заметил подступившие слёзы, — пожалуйста, просто пообещай, что никому не скажешь.

— Джинни, — мягко говорит Себастьян, — не волнуйся, я никому не скажу, обещаю. Но и ты пообещай, что расскажешь мне, если подобное повторится.

Я киваю, всем сердцем надеясь, что рассказывать будет нечего. Попятившись от цветка, который своим видом будто намекает, что что-то со мной неладно, я оглядываюсь на Себастьяна, опасаясь увидеть на его лице испуг. Но он, к моему удивлению, хоть и смотрит, словно увидел меня впервые, вообще не выглядит напуганным. Надо же. И всё-таки я понимаю, что пора убираться с этого урока по садоводству, пока я не начудила еще чего-нибудь… неожиданного. Ведь если Макс и Тео, кажется, снова взялись за дело, то Люсия продолжает с интересом за мной наблюдать.

— Я… мне нужно кое-что сказать маме, — говорю я, не обращаясь ни к кому конкретно.

И, не дожидаясь разрешения, возвращаюсь через Тенистый Сад к месту пикника. Дедушка дремлет в своей инвалидной коляске в тени деревьев, а родители обсуждают что-то с тётей Филиппой, дядей Чарльзом и лордом и леди Стенхоуп приглушёнными голосами. Заслышав мои шаги, они резко прерывают разговор.

— Имоджен, — обеспокоенно говорит мама, — почему ты не с остальными детьми?

Я сворачиваюсь в клубок рядом с ней, надеясь, что мамино прикосновение утихомирит бешено колотящееся сердце, и всё снова придет в норму.

— Я решила, что мне не нравится работать в саду, — говорю шёпотом, — от меня там нет никакой пользы.

Продолжение пикника мелькает как в тумане. Уйдя в себя, я тихо сижу рядом с мамой и почти не вслушиваюсь во взрослые разговоры. Перед глазами то и дело возникает кентерберийский колокольчик, появившийся из ниоткуда. И хотя меня так и подмывает вернуться и проверить, на месте ли цветок, но страх берет верх над любопытством.

Когда солнце начинает клониться к закату, появляются миссис Малгрейв и Мэйси, чтобы убрать остатки пикника. Мама с тётей Филиппой принимаются собирать вещи, дядя Чарльз будит дедушку, а лорд и леди Стенхоуп отправляются за Люсией, Себастьяном и Тео. Пора идти домой. Но где же папа? Кажется, я не видела его уже больше часа.

— Он ушёл, не дожидаясь нас, — отвечает мама на мой вопрос, — кажется, его продуло.

Я вскидываю брови. С каких это пор папа боится лёгкого ветерка?

Люсия со Стенхоупами первыми покидают сад, за ними дядя Чарльз и тётя Филиппа, следом толкает инвалидную коляску мама. Немного замешкавшись, я остаюсь за воротами одна. Я наблюдаю, как остальные продолжают путь к дому, но за ними не иду, потому что, мельком взглянув на Рокфордский Лабиринт, замечаю там какое-то движение.

Я медленно поворачиваюсь лицом к Лабиринту, возвышающемуся над Тенистым Садом. Огражденный со всех сторон десятифутовой живой изгородью, он до того запутан, полон коварных ловушек и неожиданностей, что предназначен только для взрослых и «детей старшего возраста». Сама я там никогда не бывала, но мама с папой обещали, что в тринадцать лет смогу наконец войти.

Среди зарослей мелькает чья-то рука, и у меня перехватывает дыхание. Но затем показывается знакомая каштановая шевелюра, и я облегчённо вздыхаю.

— Пап! Что ты там делаешь? Мама сказала, что ты пошел в дом.

Услышав мой голос, он, кажется, удивился, но тем не менее улыбнулся.

— Имоджен, дорогая. Ты умеешь хранить секреты?

— Конечно, умею.

Папа не похож сам на себя — раскрасневшийся, со стеклянными глазами.

— В Лабиринте ​​кое-что спрятано, — негромко говорит он.

— Серьёзно? — удивляюсь я. — Там зарыли клад?

— Вроде того. Но ты должна быть хорошей девочкой и подождать, — предупреждает он, — пока мы не сможем его забрать.