Айя Субботина - Невеста Темного принца

— Да тут целый консилиум, - проворчал Р’ран, окинув тяжелым взглядом лечащего врача и тучного мужчину с проплешинами в седых волосах. – Привет, Берген.

Плешивый кивнул, а я поняла, что это и есть лечащий врач Шад’Арэнов.

— Могу я попросить оставить нас наедине? – Берг многозначительно посмотрел на хозяина кабинета, того самого, которому Р’ран пару часов назад обещал устроить сладкую жизнь. – У меня конфиденциальный разговор.

Доктор недовольно поморщился, но спорить не стал.

— Твоя кровь не подходит, Р’ран, - сказал Берг, как только дверь за мужчиной закрылась.

— Что значит «не подходит»?

— Это значит, что ты не можешь быть донором для брата. – Судя по тому, как он набрал в легкие воздух, на этом плохие новости не заканчивались. – И если тебя это интересует, ты так же не можешь быть для Лэрса донором внутренних органов.

Р’ран хмыкнул, нервно причесал пятерней волосы и посмотрел на меня с какой-то лихорадочной улыбкой.

— Я догадывался, что мы с ним не братья. Были предпосылки, но мне не хотелось ворошить это дерьмо, чтобы не марать память об отце. Хоть, конечно, после того, что он со мной сделать, следовало дать огласку. Понятия не имею, от кого Адела родила своего ублюдка, но я, мать его, счастлив, что мы с ним никогда не были одной крови. Хрен они у меня получат, а не завещание!

— Р’ран! – Бергу пришлось повысить голос, чтобы привлечь его внимание. – Не стоит делать поспешных выводов.

— Еще как, мать его, стоит! Я хочу анализ ДНК, немедленно. Прямо сейчас. Я знаю, что у отца взяли материал и…

— Да послушай же ты меня! – Мужчина изо всех сил ударил по столу. Подставка с канцелярскими принадлежностями перевернулась, карандаши и ручки полетели на пол. – Ох, боги, я надеялся, что до этого не дойдет.

— Что ты там бормочешь?

На всякий случай я придвинулась ближе и попыталась взять Р’рана за руку, но он отмахнулся от меня, словно от назойливого насекомого. Я не собиралась обижаться, лишь еще раз убедилась, что с этим мужчиной вряд ли будет просто даже через сто лет. Гипотетических сто лет, конечно же, ведь пока все говорило в пользу непродолжительности наших отношений. И осознание этого больно, до крови, прострелило мое сердце.

— Это не Лэрс неправильный сын, - потирая морщинистый, покрытый родимыми пятнами лоб, выдохнул мужчина. Он тяжело дышал и экономил воздух, как будто взбирался на неподъемную гору. – Ты… Тебя усыновили.

Я не знаю, кого эта новость поразила больше – меня или Р’рана. Несколько минут мы втроем молчали, в гробовой свистящей тишине, из которой, казалось, выкачали весь воздух. Р’ран тупо смотрел в одну точку, где-то между глаз доктора, как будто раздумывал, не сделать ли на ее месте дырку.

— Почему я должен поверить в это дерьмо? – сказал он, наконец. Глухо, жестко, без намека на эмоции, хотя исходящая от него злость ощущалась почти физически, и от нее хотелось прикрыться руками. – Я что, похож на безмозглого любителя сраных сериалов?

Доктор потер переносицу, наклонился за портфелем и выудил оттуда пухлую папку, а из нее – конверт. Протянул его Р’рану, молча предлагая взглянуть на содержимое. На миг мне показалось, что монстр просто разорвет ее на клочки, но он на удивление спокойно достал несколько листов и пробежался взглядом по печатным строчкам.

— Я знаю по меньшей мере пару человек, которые такие «результаты» экспертизы нарисуют за сутки, - насмешливо и как будто с облегчением бросил Р’ран. – Ты в сговоре с этой тварью, с Аделой? Такой у вас план? Заставить меня думать, будто слизняк – единственный наследник?

Я не стала влезать со своим замечанием о том, что усыновленные дети имеют точно такие же права на долю родительского наследства, тем более, если они упомянуты в завещании. Собственная беспомощность угнетала. Что мне делать? Как дать понять Р’рану, что я целиком на его стороне? Это невозможно, чтобы он был не родным сыном. Кому, как ни ему быть отпрыску одного из родов королевской крови? Боги, да у него на лице написано чистокровное лунное происхождение?

— Я ни с кем не сговаривался, Р’ран, - сказал доктор. – Понимаю, что тебе хочется видеть все в самом трагичном свете, но…

Монстр не стал его дослушивать: скомкал листы в кулаке, и туманная дымка между его пальцами быстро превратила документы в горстку пепла, которую Р’ран брезгливо стряхнул с ладони.

— Никакого трагичного света, Берг. Я просто не собираюсь верить в эту херню – вот и все.

— Твое право, - доктор пожал плечами, спрятал папку обратно в портфель. – Просто чтобы ты знал: твой отец догадывался о том, что рано или поздно правда вскроется. В столице, в «Больнице святого Луки», есть образцы его ДНК. Они официально заверены. Поверь, их невозможно подделать. Если захочешь убедиться во всем лично.

— Не захочу.

Р’ран шагнул прочь, взглядом чуть не вышибив дверь. Я поторопилась следом, уговаривая себя просто держать язык за зубами. У меня нет для него ни сочувствия, ни сожаления, потому что мой злой монстр последний мужчина на свете, которому нужны женское сюсюканье. И лучшее, что я могу сейчас сделать – просто быт рядом.

О, черт, Адела!

Эта женщина возникла перед нами, словно призрак из могилы – прямо выросла посреди коридора, перегородив путь. Я до сих пор с содроганием вспоминала нашу первую и последнюю – до этого момента – встречу на Дне рождения Шукшина. Тогда она выглядела ядовитой и желчной, но почти безвредной пьянью. Сейчас я увидела совсем другую женщину: циничную, злую, безжалостную. Да у Аделы на лбу написано, что она приготовилась к разговору.

— Р’ран, - елейным тоном, сказала она. – Признаться, была уверена, что ты здесь не появишься. Видимо, это она так на тебя влияет?

Холодный взгляд переместился на меня, сканируя с ног до головы, словно какой-то адский поглотитель эмоций. И сейчас я была рада, что стою за спиной Р’рана. Если и был в мире человек, который мог вырвать жало у этой ехидны, то только мой монстр.

— Я не понимаю, что ты здесь делаешь, - спокойно ответил Р’ран. – Пришла подождать, когда сдохнет твой сын? Это такой специфический вид любви у полукровок? Почку не дам, с удовольствием устрою истерику и обязательно показательный вой над холодным телом для прессы?

Адела прищурилась, поджала губы, отчего те стали похожи на тонкие морщинистые складки. Какой бы красивой ни была эта женщина, все ее внешние данные напрочь стирала злость. Неужели отец Р’рана мог в самом деле ее любить? За что? Только за красоту?

— Ты тоже не спешишь спасать брата, правда, ведь? Или… погоди? – Адела сделала вид, что задумалась, а потом щелкнула пальцами, словно ее осенила гениальная идея. – Ты ведь тоже не можешь быть донором, да?

— Не хочу – это разные вещи.