Айя Субботина - Невеста Темного принца

Р’ран застонал, положил обе ладони мне на бедра, толкаясь навстречу моим беспорядочным движениям, пока его рот не покидал мою грудь. Я так безумно хотела его, что все мысли в голове сосредоточились лишь на острой пустоте внизу живота, которую необходимо было заполнить. Слишком долгая прелюдия.

Боги, я правда только что об этом подумала?

Он снова перехватил мою шею сзади, жестко фиксируя голову так, чтобы мы ни на миг не теряли зрительный контакт. Другой рукой заставил меня приподняться, взялся за основание члена – и одним глубоким, жадным толчком насадил меня на себя.

Я закричала: от неожиданности, от того, что все еще чувствовала дискомфорт от нашего первого раза, но в большей степени от удовольствия обладания. Он был моим в эту минуту, смотрел только на меня, упивался мной. И если бы мир вдруг вспыхнул и сгорел, словно пергаментный шарик, мы бы все равно не смогли оторваться друг от друга.

— Нана… - простонал Р’ран, все сильнее и сильнее толкаясь в меня, как будто хотел разделить надвое. – Нана…

Клянусь, никогда еще мое имя не звучало, словно драгоценное лакомство.

Ощущения того, как он растягивал и наполнял меня, сантиметр за сантиметром, ошеломляли, разбивали вдребезги и воскрешали.

— Хочу трахнуть тебя сильно, — сказал он хрипло, когда я начала двигаться ему навстречу. — Сможешь пережить отсутствие нежностей в наш второй ванильный секс?

Я подалась бедрами назад – и опустилась, заставляя своего монстра рычать и хрипло ругаться.

— Я хочу тебя, мой монстр, и мне все равно, каким образом это случиться.

— Проклятье, ты идеальная.

Он сам установил жесткий ритм толчков, с каждым ударом наполняя меня, заряжая сладкой болью, от которой хотелось кричать и плакать одновременно. Р’ран был так глубоко, что мне казалось, мы, в самом деле, сольемся в одно целое, поглотим друг друга, словно безумцы.

Я больше не хотела и не была способна говорить или думать, каждая мышца в моем теле натянулась сверх пределов возможного. Р’ран грубо ударился бедрами, разрывая тишину комнаты моим криком и развратным влажным шлепком. Основание его члена потирало мой клитор, и то, как это ощущалось, заставляя меня балансировать на самой грани, взлетать на пределе последних сил.

В этом мире не осталось ничего, кроме нас: остервенело наслаждающихся друг другом, стонущих, разрывающих легкие криками и горячими стонами.

— Пожалуйста, пожалуйста, Р’ран…

— Ты, мать его, даже кончаешь безупречно, - хрипло выдохнул он, раскаленным толчком вколачивая в меня последнюю искру удовольствия.

Кажется, я все-таки взлетела. Оторвалась от реальности, чтобы утонуть в безупречном наслаждении, чистом и жгучем, словно горячий нектар. И мне было плевать, что мои крики наверняка могли быть слышны во всех соседних номерах. Мне было плевать на все, кроме того, что я снова принадлежу своему мужчине.

Без предупреждения Р’ран перевернул меня на спину, бросил на диван. Я инстинктивно обернула ноги вокруг него. Он стащил рубашку, обхватил мои запястья и зажал их у меня над головой. Я выдохнула от того, что в его грозовом взгляде было лишь яростное желание обладать и наслаждаться.

— Мне тебя так мало, Шпилька. Блядь, я умираю от жажды без тебя.

Р’ран снова и снова входил в меня, врезаясь с такой силой, что мое тело, не успевшее расслабиться после оргазма, снова отозвалось на его зов. Его челюсть была напряжена, голос звенел от желания и злости. Он входил в меня все глубже и жестче, принося наслаждение, остро смешанное с болью. Я не чувствовала ничего, кроме горячей кожи моего монстра, его твердого члена внутри меня и нашего бурного, кажется, одновременного оргазма.

Боги, разве такое бывает в реальности?

Шпилька так вымоталась, что вырубилась прямо у меня на руках. А я так и сидел, прижимая к себе ее маленькое тело, благодаря богов, что у нее хватило смелости сказать мне «нет» и остаться рядом. Оглядываясь назад, я ясно понимал, что мой мир рухнул бы вместе со стуком закрывшейся за ней двери. Непостижимым, необъяснимым для меня образом, эта заноза пробралась до самой моей сердцевины, заполнила внезапно образовавшуюся пустоту.

Я отнес ее в кровать, укрыл, с минуту любуясь тем, какой безмятежной и невинной она выглядит. Настоящий солнечный луч на моей подушке, даже притрагиваться страшно, чтобы не разрушить волшебство момента.

Я причесал пятерней волосы. С каких пор ты стал таким романтиком, Р’ран? Так доживешь до того, что эта малышка будет из тебя веревки вить. Странно, я был почти уверен, что эта мысль вызовет у меня отвращение, но вместо нее возникла улыбка, когда я попытался представить, где и каким образом согласен уступить ей главную роль.

Спать не хотелось совсем. Секс разбавил мое дурное настроении, но прошло время – и паршивые мысли снова оккупировали голову.

Я не могу быть усыновленным. Это… просто какая-то лажа, дрянь, которая точно не могла случиться со мной. Я лунник: моя внешность, мои способности – лучшее подтверждение моей высокой крови. Сколько себя помню, даже с самого раннего детства, я всегда легко контролировал тень. Лэрс не мог ничего. Совсем. Хотя, как сын моего оцта, должен был использовать хотя бы минимум врожденных талантов лунников.

Сын моего отца… Твою мать.

Я быстро переоделся, написал Нане записку и оставил ее на прикроватной тумбочке, хотя надеялся, что вернусь до того, как она проснется.

В больнице было тихо, и отдаленные приторные звуки работающих аппаратов, которые отсчитывали чьи-то жизни, неприятно ударялись по болезненно напряженным нервам. Я мысленно попросил богов не искушать меня и не подсовывать еще одну встречу с Аделой. Днем я сдержался, потому что не хотел пугать Шпильку своей злостью. Она, конечно, думает, что видела меня в ярости, но правда в том, что все это было цветочками. Злой я могу натворить много дел. В том числе – превратить Аделу «Суку» Шад’Арэн в обугленную головню.

— Господин Шад’Арэн!

Я обернулся на свое имя и наткнулся взглядом на доктора, с которым накануне разговаривал по видеосвязи. Еще не зная, что он собирается сказать, я не сомневался, что мне это не понравится.

— Хорошо, что вы здесь, я как раз собирался с вами связаться. Лэрс пришел в себя и говорит, что должен сказать что-то важное.

— Это… возможно? – Я прищурился, пытаясь представить, о чем таком важном хочет поговорить этот прожигатель жизни. Покается в миллионных долгах? Будет просить поделиться с ним почкой? Просто расплачется? Вполне возможно, все вместе и под соусом из патоки. – Я имею в виду, можно ли ему… ну, не знаю, волноваться?

— Я дам вам минуту, потому что, боюсь, господин Шад’Арэн-младший совсем плох.