Кэтрин Арден - Девушка в башне

Теперь Саша вернулся из Сарая среди зимы, и новости он сообщать не спешил.

Он прислонился головой к деревянной стене купальни и закрыл глаза. Пар убирал грязь и усталость пути.

— Ужасно выглядишь, брат, — бодро сказал Дмитрий. Он ел пирожки. Пот из — за мяса и вина стекал по его коже.

Саша приоткрыл глаз.

— Ты толстеешь, — парировал он. — Ты должен пойти в монастырь и поститься две недели, — когда Дмитрий был мальчиком в Лавре, он часто убегал в лес и убивал зайцев во время поста. Судя по всему, он оставил привычку.

Дмитрий рассмеялся. Его очарование отвлекало несведущих от его внимательных взглядов. Отец великого князя умер до того, как мальчику исполнилось десять, а на этой земле юный князья редко становились взрослыми. Дмитрий рано научился судить о людях, не доверять им. Но брат Александр был сначала учителем Дмитрия, а потом его другом, когда они жили в Лавре. И Дмитрий лишь улыбнулся и сказал:

— Ночь и день с густым снегом, что мы можем, если не есть? Я даже девушку себе взять не могу, отец Андрей запрещает, пока Евдокия не родит наследника.

Князь отклонился на скамейке, хмурясь, и добавил:

— Словно у нее есть шанс, она бесплодна, — он был мрачным миг, а потом просиял. — Но ты здесь. Мы переживали. Скажи, у кого трон Сарая? Где генералы? Расскажи все.

Саша поел и помылся, и теперь он хотел поспать не на земле. Но он открыл глаза и сказал:

— Весной не должно быть войны.

Князь хмуро посмотрел на Сашу.

— Нет? — голос князя был самоуверенным и нетерпеливым. Из — за его выражения лица он и удержался на троне после десяти лет и трех осад.

— Я был в Сарае, — осторожно сказал Саша. — И не только. Я был среди лагерей кочевников, говорил со многими. Я много раз рисковал собой, — Саша замолчал, видя снова пепел, бесцветное небо, ощущая странные специи. Сияющий город язычников делал Москву замком из земли, построенным неумелыми детьми. — Ханы приходят и уходят, как листья, — продолжил Саша. — Один правит полгода, а потом его сменяет дядя или брат. У великого хана слишком много детей. Но не это важно. У генералов свои армии, их сила держится, хоть трон и раскачивается.

Дмитрий задумался на миг.

— Подумай об этом! Победа будет сложной, но я завладею всей Русью. Мы больше не будем платить дань неверующим. Разве это не стоит немного риска и жертвы?

— Да, — сказал Саша. — Возможно. Но это не все новости. Этой весной будут беды ближе к дому.

И брат Александр мрачно продолжил рассказывать великому князю о сгоревших деревнях и огне на горизонте.

Пока брат Александр общался с двоюродным братом, слуги Ольги купали беднягу, которого Саша привел в Москву. Они переодели священника в чистую одежду, оставили в комнате для духовника. Ольга укуталась в халат с кроличьим мехом и пришла проведать его.

Печь грела из угла комнаты, огонь был свежим. Свет толком не разгонял мглу, но, когда вошли женщины Ольги с глиняными лампами, тени отступили.

Мужчина был не в кровати. Он лежал, сжавшись, на полу, молился перед иконами. Его длинные волосы разметались вокруг него, блестели в свете огня.

Женщины за Ольгой шептались и выглядывали. Их шепот побеспокоил бы святого, но мужчина не дрогнул. Умер? Ольга поспешила вперед, но не успела коснуться его, он сел, перекрестился и, шатаясь, встал на ноги.

Ольга смотрела. Даринка, что пришла вместе с остальными, охнула и захихикала. Волосы мужчины ниспадали ниже плеч, золотые, как корона святого, и под хмурыми бровями у него были голубые глаза. Его нижняя губа был красной: единственная мягкость на костлявом лице.

Женщины лепетали. Ольга вдохнула и шагнула вперед.

— Батюшка, — сказала она.

Голубые глаза священника сверкали от лихорадки, пот пропитал золотые волосы.

— Благословит вас Господь, — ответил он. Его голос гудел в груди, свечи затрепетали. Он не смотрел ей в глаза, он смотрел мимо нее на тени у потолка.

— Я уважаю вашу набожность, батюшка, — сказала Ольга. — Вспоминайте меня в молитвах. Но вам нужно лечь в постель. Вы болеете.

— Я живу или умру по воле Бога, — ответил священник. — Лучше… — он пошатнулся. Варвара поймала его, не дав упасть, она была сильнее, чем выглядела. На ее лице мелькнула тень отвращения.

— Огонь сильнее, — рявкнула Ольга слугам. — Подогрейте суп. Принесите горячее вино и одеяла.

Варвара, кряхтя, уложила священника в постель, а потом принесла Ольге стул. Ольга опустилась, а женщины столпились за ней. Священник не двигался. Кем он был и откуда пришел?

— Вот медовуха, — сказала Ольга, когда его веки затрепетали. — Садитесь. Пейте.

Он приподнялся и пил, хрипя. Все это время он смотрел на нее поверх кубка.

— Благодарю, Ольга Владимирова, — сказал он, допив.

— Кто сказал вам мое имя, батюшка? — спросила она. — Как вы заблудились в лесу?

Мышцы дрогнули на его щеке.

— Я из дома вашего отца в Лесной Земле. Я ходил по долгим дорогам, мерз в темноте… — его голос затих, а потом стал выше. — Вы похожи на свою семью.

Лесная Земля… Ольга склонилась.

— У вас есть новости? О моих братьях и сестре? Об отце? Расскажите, у меня нет вестей с лета.

— Ваш отец мертв.

Тишина была такой, что было слышно, как крошатся поленья в печи.

Ольга была потрясена. Отец мертв? Он даже не увидел ее детей.

Но зато теперь он был счастлив, он был с мамой. Но… он теперь остался навеки в его любимой зимней земле, она его больше не увидит.

— Пусть земля ему будет пухом, — прошептала потрясенно Ольга.

— Мне жаль, — сказал священник.

Ольга покачала головой, сглотнув.

— Вот, — священник вдруг протянул ей кубок. — Выпейте.

Ольга влила вино в горло, а потом отдал пустой кубок Варваре. Она провела рукавом по глазам, смогла без дрожи спросить:

— Как он умер?

— Это злая история.

— Я слушаю, — ответила Ольга.

Женщины шептались.

— Хорошо, — сказал священник. Его голос стал едким. — Он умер из — за вашей сестры.

Слушатели заинтересованно охнули. Ольга прикусила щеку.

— Прочь, — сказала Ольга, не поднимая голос. — Иди наверх, Даринка, прошу.

Женщины заворчали, но ушли. Только Варвара осталась ради приличия. Она ушла в тени, скрестила на груди.

— Вася? — спросила грубо Ольга. — Моя сестра Василиса? При чем тут она…?

— Василиса Петровна не знает ни Бога, ни послушания, — сказал священник. — В ее душе дьявол. Я долго пытался вернуть ее на путь истинный. Но не смог.

— Не понимаю… — начала Ольга, но священник поднялся выше на подушки, пот стекал по его шее.

— Она видела то, чего нет, — прошептал он. — Она ходила в лес, но не боялась. Все в деревне говорили об этом. Добрые говорили, что она безумна. Другие говорили, что она ведьма. Она выросла, как ведьма, она привлекала взгляды мужчин, хоть и не была красивой… — его голос снова утих. — Ваш отец, Петр Владимирович, спешно устроил для нее свадьбу, пока не стало хуже, но она отказалась и прогнала суженого. Петр Владимирович хотел отослать ее в монастырь. Он боялся… за ее душу.