Екатерина Лесина - Леди и некромант. Тени прошлого

— В человеке должно быть прекрасно все, — задумчиво заметил Альер, глядя, как тело мертвеца исчезает в зарослях терновника. — Особенно мозги…

Я лишь икнула, прикрывая рот кружевным платочком.

Светило солнце.

Терновник отцветал. Гудели пчелы. И лишь реденький белесый дымок, поднимавшийся над октоколесером выдавал, что еще недавно местная пастораль не была столь уж пасторальной.

— Эй, болезный, — Альер поднял обломанную ветку и отмахнулся ею от призрачной мошкары. — Вспомни, что ты некромант…

…и на этих словах меня все-таки вывернуло.

В терновник, из-под которого пробивалась крапива и пара-тройка крупных ромашек.

А ведь день начался так хорошо…

…почти хорошо.

Рассвет над безымянною речушкой. И Тихон, задумчиво уставившийся на солнечный шар. Он забрел на середину этой реки, благо, вода не доставала и до колен, и просто стоял. А потом опустил руки и вытащил пару солидных форелей.

…завтрак.

…беседа почти мирная, и даже присутствие Альера раздражало меньше обычного. То ли жара летняя так подействовала, то ли привыкать к нему начали, а потому не огрызались. Карта, маленький городок Большие Выти, куда мы должны были добраться к вечеру, и кладбище близ оного городка…

В общем, ничего-то нового.

За прошлый месяц мы уже побывали на трех таких вот кладбищах, тихих, провинциальных и столь древних, что вместо должного трепета, они навевали глухую тоску. Пожалуй, именно эта рутинность последних дней, да что там дней — недель, распаренно-солнечных, наполненных исключительно мелкими заботами, и сыграла с нами злую шутку.

— Отстань, — Ричард вынырнул из зарослей и потер расцарапанную щеку. — Нельзя использовать силу…

…я сглотнула вязкую слюну.

Леди падают в обморок, а не… бабушка наверняка нашла бы, что сказать. Или и говорить не стала бы? Просто глянула, как она умела смотреть, с холодком, сквозь который пробивалось разочарование. Как же… леди положено стоически переносить трудности.

И не блевать при виде посторонних трупов.

…нас ждали после поворота на Верхние Выти. От широкой ленты имперского тракта отходила дорога, пусть и мощеная камнем, но все одно выглядевшая какой-то… не такой. И дело отнюдь не в том, что камень этот был щербат, а сама дорога за годы жизни своей обзавелась многими ухабами и яминами. И не в щетке неряшливого кустарничка, что протянулся этакой лохматою стеной, из которой время от времени выпирали столбы кривоватых деревец.

Нет, просто…

Ощущение заброшенности.

И какой-то… пустоты?

Постепенно дорога становилась более узкой, а придорожная колея, напротив, расширялась, превращаясь из канавы в глубокий овраг с рыжими стенками. Сам поворот был крут. А пара огромных валунов с другой стороны его и вовсе заставляли задуматься, надо ли нам туда лезть.

И Тихон сбросил ход.

А Грен, вздохнув, зачерпнул бисера из широкой миски…

…октоколесер вздрогнул всем своим массивным телом, и бисер посыпался сквозь пальцы, а миска перевернулась. Крутанулся гамак, сбрасывая сонного Ричарда на пол…

— А вас ведь предупреждали, — Альер держал в руках клок чего-то черного и явно живого. Оно шевелилось, выпуская тончайшие щупальца, пытаясь ими вцепиться в призрачные руки духа.

…снова громыхнуло.

И тряхнуло.

И черноты стало больше. И Альер, которому явно надоело щупальца обрывать, просто-напросто скатал из нее шарик, который сдавил между ладонями.

Сунул в рот.

Проглотил.

Облизнулся.

И заправил выбравшееся было изо рта щупальце.

— Хорошее проклятие, — заметил дух, икнув. — Смертельное…

Он прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям.

— Широкого спектра…

— Что… — я хотела спросить, что происходит, но оказалось, что спрашивать не у кого. Ричард исчез.

И Грен сгинул.

И вообще… вообще было бы разумно остаться внутри, это я в данный момент понимала распрекрасно, а вот тогда… тогда я вдруг осознала, что заперта внутри железной туши октоколесера.

И что бежать здесь некуда.

Прятаться…

…а солнышко припекало.

И над почерневшим телом роились мухи, они садились на кожаные потертые штаны, камзол из темно-зеленой блестящей ткани, ползали по ремню и сапогам. И я старалась смотреть на этот самый камзол, а лучше — на сапоги и шпоры…

…на мушкет с широким раструбом дула.

…на чью-то шляпу багряного цвета… перо на ней…

…тогда-то я мало что успела понять.

Увидеть.

Человека, стоявшего на камне. Он казался невероятно высоким. А плащ и вовсе заслонял солнце и небо. В руке человека был то ли посох, то ли труба, главное, что от него исходило сияние. И сияние это разлилось по камню, расползлось, поднялось волной, грозя затопить и октоколесер, и меня…

— Ложись! — меня ударили в спину, опрокидывая в пропыленную жухлую траву. — Дура…

Ричард навалился сверху.

— Сам ты… — я успела просипеть прежде, чем едкий ядовитый свет добрался до нас.

На мгновенье стало тихо.

Очень тихо.

Исчезло все. Небо.

Земля.

Воздух.

И я, оказавшись одна в этой необъятной пустоте, растерялась. Как такое возможно? И главное, что мне делать? Сознание словно раздвоилось. Одна часть его застыла в камне, которым стало тело, а другая наблюдала со стороны.

Вот октоколесер застыл, уткнувшись носовой решеткой в ствол сосны, что перегородила дорогу. Вот Тихон уткнулся лбом в стекло. Он жив? Та, моя другая часть, прислушалась и со странным удовлетворением отметила, что да, жив. И Грен, свернувшийся калачиком меж передних колес. Из пальцев его выкатился каменный шар, испещренный рунами…

…Ричард.

И Альер.

— Идиоты, — произнес он с невыразимой тоской в голосе. — Вас же предупреждали…

— Что это?

Та, другая, свободная моя часть, была способна говорить. И видеть… и то, что она видела, ей было не по вкусу. Собственное тело, нелепое в домашнем сером наряде. Юбка задралась, ноги раскинулись, туфля потерялась, а на чулке дырка появилась.

На пятке.

Когда успела?

Я смотрела на себя с неудовольствием, все же леди и в подобных обстоятельствах должна была оставаться собой…

…а тут еще Ричард.

Разлегся на мне, как на диване… и какая разница, что я ничего-то сейчас не ощущаю, все одно обидно.

— Это, моя дорогая родственница, — ненавижу, когда Альер начинает говорить подобным покровительственным тоном, — «Белый сон»… теоретически… и если так, то готов признать, что вас высоко оценили. И в мои времена подобное заклятье было из числа редких и дорогих…

Сон, значит.

Белый.

Хотелось бы знать, что именно снилось Ричарду, если выражение лица его стало столь глуповато-счастливым? Разве что пузыри не пускает. И это, называется, грозный некромант, спаситель мира…