Ольга Ярошинская - Ведьма по наследству [litres]

– Дракон остро реагирует на алкоголь.

Радостные выклики сменились неуверенным роптанием.

– Запрет на пьянство и так действует, но если раньше наказанием было шесть плетей, то теперь за этим будет следить Глория. Так зовут дракона.

Глория, услышав свое имя, остановилась и улыбнулась.

На поляне воцарилась мертвая тишина.

– Вроде все понятно объяснил, – проговорил Ярополк, спрыгнув с бочки.

– Про обнимашки я серьезно, – сказала я. – Если ей не предоставить достаточно ласки, она возьмет ее сама, можешь у Еремы спросить.

– Ерема! – кликнул охранника Ярополк, однако задал совсем другой вопрос: – А теперь объясни, что вы тут делаете? Я сказал – ни шагу со двора! Чтобы следил, как за зеницей ока! Я предупреждал, они коварны…

– Что-о? – в один голос переспросили мы с Юлей.

– Воевода, – Ерема понуро склонил голову, – моя вина. Пытался остановить… Не гожусь я для такой работы. Другого кого поставь. Меня ведьма исцелила, я могу сражаться.

Ярополк долго сверлил его взглядом, потом кивнул, что-то решая:

– Еще раз не сумеешь выполнить прямой приказ, разжалую со службы.

– Не губи! – встрепенулся Ерема.

– Все. Летишь назад с ними вместе, и до моего возвращения чтоб без сюрпризов.

– А ты? – Я взяла Ярополка за руку, и он сжал мои пальцы.

– Это только начало, Василиса. Что-то неладное происходит. Сумеречные твари мерзкие и злобные создания, но у них была одна слабость – они никогда не сражались вместе. Где это видано, чтобы мержики выпрыгивали вперед сумертов? А змеи и вовсе не подползали к краю леса. Они водятся в болотах, куда люди предпочитают не соваться. Но сегодня такое чувство, что их кто-то вел. Они выступили единой армией. Если бы не ты, Василиса…

– Это все Юлька.

– Это была твоя идея! – Подруга не захотела единоличной славы. А может, ответственность за дракона была слишком тяжела для нее одной. – Яр, береги Глорию. Она еще совсем несмышленая.

Юлька отошла попрощаться с драконом. А я протянула сумку с конфетами Ярополку.

– Яр…

– Мы поговорим, когда я вернусь, Василиса, – перебил он меня. – Сейчас не время. И я все еще сержусь, что ты не выполнила мой приказ.

– Отчего это я должна выполнять твои приказы? – вскинулась я. – Я свободная женщина…

Он прервал мою пламенную речь поцелуем. И это был именно такой поцелуй, о котором я мечтала.

Первое время после возвращения из Сумеречного леса мы с Юлькой ходили притихшие, будто мешком пришибленные. Я исполняла наказ воеводы и не совалась дальше забора, за которым, как верный пес, сидел Ерема, все еще не снявший пиратскую повязку. Он теперь не отлучался ни на минуту, и даже поесть ему приносили из таверны прямо на пост. Юлька получила диплом и уехала к родителям на пару недель. Я же посадила у крылечка куст мяты и несколько подсолнухов – для красоты, и теперь, пользуясь отсутствием Глории, цедила мохито, сидя на ступеньках. Над Большими Запорами раскинулось закатное небо, алое, как срез арбуза. Легкий ветерок теребил отросшие ниже лопаток кудри, окутывал густыми запахами июля.

Я отпила еще глоток, покатав по небу мятную свежесть, погладила по розовой ручке подползшего Брюса. Тыквы наконец-то завязались. Я пересчитала – пятьдесят одна штука, с запасом. Большой вопрос, успеют ли они вызреть, но в условиях бабули ничего не сказано о том, какого размера и цвета они должны быть. И помимо тыкв хватает забот: наколдовать тридцать золотых, поучаствовать в шабаше и провести в наш мир еще одну сущность, не человека и не зверя. Двое – оборотень и воевода-берсерк – уже сходили. От Ярополка не было никаких вестей, но девочка из таверны, которая носит Ереме еду, рассказала, что в поставки провизии войску включили мешок какао. Значит, Глория все еще на службе. Интересно, кто готовит для нее шоколад, не Парнас ли?

Ерема вдруг привстал, могучие плечи напряглись.

– Там оборотень, – сказал он. – Пущать?

Я помедлила с ответом, покрутила в руках бокал и кивнула. Потом сообразила, что на затылке у Еремы глаз пока не вырос, и сказала вслух:

– Пущай.

Лютый вошел в калитку бочком, замер в нерешительности. Коротковатые штаны оголяли волосатые икры, вышитая рубашка туго обтянула крепкий торс и трещала по швам. С кого он содрал эту одежду? С мальчика пастушка?

– Добрый вечер, – поздоровался он и, помявшись, поклонился.

Я чуть не поперхнулась мохито. Будто на приеме у английской королевы.

– Привет, – сказала я. – Чего приперся?

– Так это… инкуба удовлетворять. Месяц истек.

– Уже? – удивилась я. – Он вроде бы отказался от притязаний. Наверное, ты хорошо постарался в прошлый раз, удовлетворитель наш.

– А вдруг все же явится? – Лютый, осмелев, подошел, присел рядом на ступеньки.

– Ну, давай подождем, – согласилась я. – Мало ли.

Ерема кинул на нас хмурый взгляд и отвернулся. Багрянец неба потемнел, над черными еловыми верхушками повисли первые звезды. Кузнечики застрекотали под отцветшей сиренью, заводя скрипучие рулады.

– Как твой хвост? – спросила я. – Тебя вроде зацепило драконьим пламенем.

Лютый помрачнел, поерзал на ступеньках.

– Все зажило, – скупо ответил он. – Огонь – это полбеды. А вот твое проклятие…

– Какое еще проклятие? – удивилась я. – Я же не успела наколдовать! Юлька на меня набросилась, сбила с мысли.

– Ну-ну… – Кажется, волк мне не поверил. – Отчего тогда я не могу ее забыть?

– Совсем дурак, что ли? – почти ласково спросила я. – Потому что она офигенная, вот почему.

Лютый взъерошил волосы – розовая резинка куда-то пропала, темные брови сошлись на переносице.

– А где она?

– Не твое дело.

– Наверное, ей тоже без меня плохо, – вздохнул Лютый. – Вон как она разозлилась, целого дракона на меня напустила. Меня так раньше никто не любил.

Я удивленно посмотрела на Лютого. Нет, не шутит, морда серьезная, сосредоточенно-грустная.

– Знаешь, тебе тут лучше не показываться. Я не могу ручаться за чувства Юльки, но дракон тебя точно сожрет и не поморщится.

– Я неделю по округе рыскал, – признался Лютый, – перед тем как к тебе идти. Не хотелось снова зад подпалить. Уж разузнал, что дракона в лес отправили. Говорят, жжет сумертов охапками.

– Так для того дракона и создали. А твоя хвостатая задница просто подвернулась не в то время и не в том месте.

Лютый посопел, выдвинув нижнюю челюсть, искоса глянул на меня янтарным глазом.

– Позови ее, ведьма, – хрипло попросил он, – поговорить хочу, увидеть.

– Я тоже соскучилась, – вздохнула я. – Нет ее, уехала к родителям. А если б и была она тут, вам больше не по пути. Она решила за ум взяться, – вспомнила я обет Юльки, – никакого добрачного секса.

Лютый нахмурился еще сильнее, а потом вдруг просветлел.