Юлия Буланова - Серебряные крылья [СИ]

— Ты в фильме совсем не похож на себя настоящего. Есть некоторые общие черты присутствуют, но все равно не то.

Мужчина молчал около минуты, а потом осторожно подбирая слова начал:

— Тот, кто прорабатывал эту роль неплохо потрудился. То, что мы видели, я вспомнил. Все действительно было именно так. Фразы. Жесты. Даже выражения лиц. Хорошо, что капитан Аверин — лишь второстепенный персонаж в этом фильме. Мне словно душу вывернули наизнанку.

— Прости. Я не хотела…

— Ты не о том подумала сейчас. Вспоминать о тех событиях уже не так больно. Видимо, прошло достаточно много времени. А вот понять, что я оставил на поле боя большую часть себя, оказалось сродни удару под дых. Веселый сорвиголова умер в том бою. А то, что осталось, можно ли назвать мною настоящим?

— Мне кажется, кое-кто перегибает палку. — Диана нахмурилась. — Ты — это всегда ты. Просто людям свойственно меняться, взрослеть.

— Интересно, я бы понравился тебе, если бы ты встретила меня таким, как я был тогда?

— Не знаю. Наверное, да. Потому, что сумасшедший сорвиголова никуда не делся. Просто решил спрятаться за непробиваемой невозмутимостью и строгостью. А то, что ты перестал быть веселым… может дело в том, что поводов для радости было у тебя не так много? Но мы это исправим.

— Мне кажется я стал старым и скучным. Предсказуемым каким-то. А ты считаешь меня сумасшедшим?

— Вадим, ты предложил мне замужество даже до того, как впервые поцеловал. В один миг ты решил бросить все: привычную жизнь, карьеру, дом. Для этого нужна храбрость, сила и душа авантюриста.

— Гамбит.

— Что?

— Ты умеешь играть в шахматы? — живо поинтересовался Вадим.

— Нет.

— Я тебя как-нибудь научу. А пока попытаюсь объяснить. Это когда одна сторона жертвует фигурой для того, чтобы захватить центр. В этой игре победа означает мое счастье. И в надеже получит ее я готов был отдать многое.

— А мой будущий муж, оказывается, азартный человек. Никогда бы не подумала.

— Я предпочитаю контролируемый риск.

— Данный факт меня несказанно радует. — Диана помолчала немного, но все же сказала, пряча глаза. — Вадим, давай отдыхать?

— Ты устала?

— Не очень. Я, вообще, в порядке. Ну, насколько это возможно. Езжай домой.

— Нет.

— Да! Это самое разумное, что ты, вообще можешь сейчас сделать. Тебе нужно выспаться. Может, выпить. Не знаю, как ты расслабляешься. Но тебе необходим отдых, а не очередное ночное бдение. Включи здравый смысл.

— Мне страшно оставлять тебя одну.

— Или оставаться одному? Ты чувствуешь, что я жива, только, когда находишься рядом?

— Меня пугает твоя проницательность.

— Слышала уже. Вадим, я могу быть не менее упрямой, чем ты. Иди домой. Так будет лучше. Для нас обоих.

— Почему?

— Тебе нужно побыть одному, чтобы успокоиться. А мне — чтобы осознать и принять произошедшее.

— Если в тишине и одиночестве нуждаешься ты, то просто скажи. Однако не стоит… решать за меня. Даже из лучших побуждений.

Диана снова закусила губу и бросила на мужчину взгляд исподлобья. Она явно пыталась сдержать, рвавшийся наружу вопрос. Но эта битва с самой собой изначально была обречена на провал.

— Если бы я умерла, ты бы жил? — спросила она тихо, почти шепотом.

— Не знаю. Я не стал бы себя убивать, если ты об этом. Но мог бы сломаться. А депрессия вкупе с алкоголем убивает не хуже пистолета. У меня странное отношение к смерти. Знаешь, сколько тех, кем я дорожил, ушли навсегда? Но все они были военными, которые понимали на что идут. А ты не солдат. Так… малолетняя девчонка, до конца не осознающая, что творит. А дети не должны умирать. Довольна моим ответом, милая? — В голосе Вадима звучала ничем неприкрытая горечь и злость.

— Меньше всего мне бы хотелось тебя тянуть за собою в могилу. Я, вообще о тебе тогда не думала.

— Оно и видно.

— Меня никогда не учили нести ответственность за жизни других людей. Только за себя, за свою жизнь и будущее. И, вообще, не рычи на меня!

— Прости. Больше не буду. Но ради чего ты затеяла этот разговор? Любопытство замучило?

— Нет. Совесть. Ох, как же сложно подобрать слова! Вадим, помнишь ты сказал мне, что не хочешь отбирать мои крылья?

— Конечно.

— Ну, так вот, и я не желаю отнимать твои. Любовь должна дарить свободу, а не запирать в клетку страха.

— Это должны были быть мои слова.

— Почему?

— Я — мужчина. Я старше. Сильнее.

— Спорить не буду. Но сейчас именно тебе страшно.

Мужчина встал со своего стула. Сделал несколько шагов в сторону окна. Положил руки на подоконник. Прижался лбом к холодному стеклу. Закрыл глаза. И медленно досчитал до десяти, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— Иди домой, Вадим. Отдохни. И, возможно, завтра утром ты поймешь где заканчивается страх потери и начинается усталость.

— И клетка станет не такой тесной?

— Нет. Просто в ней появится выход. Нам предстоит много времени проводить вдали друг от друга. Если твои слова о том, что я смогу вернуться в балет, не были сладкой ложью.

— Болезненную зависимость нужно давить в самом начале.

— Просто не стоит ей потакать. — Диана виновато улыбнулась.

— Да. Ты права. Что ж… спокойной ночи, любимая.

— Добрых снов.

Городская квартира майора находилась достаточно далеко от клиники и добирался он до нее почти час. Всю дорогу мужчина провел, мечтая о горячей ванне и мягкой кровати. Но стоило ему переступить порог собственного дома, усталость, как рукой сняло. Хотелось что-то сделать чтобы занять руки и голову.

Затеять уборку? Так здесь идеальный порядок. За этим строго следила приходящая дважды в неделю госпожа Фройт.

Сделать комплекс физических упражнений? У него вчера поднялась температура от переутомления. Да и сейчас он чувствует себя не слишком хорошо. Так что это тоже отпадает.

Приготовить ужин? Тоже не самое разумно решение. Только продукты испортит. Сносно у него выходило только разогревать готовые завтраки и жарить яичницу.

Поэтому Вадим вытащил из бара бутылку красного вина и пошел на кухню. Глинтвейн сейчас должен прийтись сейчас как нельзя кстати.

И действительно. После нескольких глотков он успокоился, а по его телу разлилось приятное тепло. Все отошло на задний план. Глаза начали слипаться. Искушение уснуть прямо здесь — за столом стало почти не преодолимым. Но мужчина волевым усилием поднялся со своего стула и зашагал в спальню. Зачем было ехать через полгорода? Чтобы спать сидя?

Майор Аверин проснулся почти в полдень, хотя был жаворонком и всю жизнь поднимался на рассвете. Стоило солнечным лучам осветить его комнату, как сон тотчас же с него слетал. А тут… такое.

Видимо его организм и правда дошел до своего предела. Поэтому он смерил свой порыв помчаться к невесте, наскоро одевшись и перехватив пару бутербродов. Нужно быть благоразумным, а не вести себя, как подросток в период страстной влюбленности.