Анна Князева - Боги, дороги и рыжие неприятности

Небо за окном уже заметно посветлело, когда сон все же настиг меня.

Истертые каменные ступени совсем скользкие от налипшего грязного снега, но я упрямо карабкаюсь все выше, бережно прижимая к груди тяжелый кубок с чем-то густым и темным. Где-то наверху меня ждут уже целую вечность и я почти опоздала, а вокруг туман и даже не видно, сколько еще идти.

Стенки кубка все тоньше, из него плещет мне на руки горячей липкой волной, в нос бьет знакомый запах и я наконец-то понимаю - это кровь. И уже бегу вверх и вверх, на подгибающихся от усталости ногах, и уже не важно, что так легко сорваться вниз, что осколки режут ладони и кровь, что течет сквозь пальцы, уже наполовину моя. Должна успеть. Должна донести хоть что-нибудь, иначе все зря.

Последний рывок - и лестница уходит из-под ног, и я лечу, а может падаю сквозь туман на черную каменную плиту, но удара уже не чувствую...

Зато чувствую, как Избранная трясет меня за плечо и громко зовет по имени.

- Хватит, у меня сейчас все внутренности повыскакивают, - простонала я и перекатилась на другую сторону кровати, подальше от этой бессердечной особы.

- Хоть бы спасибо сказала, - фыркнула та, ничуть не смутившись. - Орала тут как потерпевшая. Что, кошмары замучили? А вот нефиг было обжираться на ночь!

- Моя признательность не знает границ, - буркнула я, выпутываясь из покрывала, - а теперь выйди, чтобы я могла спокойно привести себя в порядок.

- А, ну дерзай. Попытка не пытка, - хихикнула рыжая и скрылась в соседней комнате раньше, чем я успела придумать достойный ответ.

Может и к лучшему, потому что ссориться мне сейчас хотелось меньше всего. Дурацкий сон накрепко засел в памяти и все не давал покоя.

Чтобы отвлечься, я даже рискнула заглянуть в зеркало и тут же об этом пожалела. Пересохшая кожа все-таки треснула и теперь на скуле быто что-то, напоминающее скверно обработанную ножевую рану, а сухое пятно расползлось от шеи до брови и уже подбиралось к глазу. И ничего не болело, даже когда я надавила на край “раны” пальцем. Плохой признак.

- Ты скоро там? - прокричала из-за двери рыжая, - Тут Милли, ну или Молли, один фиг, говорит, что завтрак и карета поданы. Только нас и ждут.

- Как только, так сразу! - рявкнула я и поспешно отвернулась от зеркала. В самом деле, хватит тратить время на ерунду. Чем скорее мы отправимся в путь, тем скорее я попаду к лекарю и избавлюсь от этого «украшения».

Рассудив, что от умывания хуже не станет, потому что хуже уже некуда, я наскоро ополоснулась, осторожно повязала платок, стараясь поменьше задевать болячку, прихватила плащ и поспешила в соседнюю комнату.

- Ага, прям так и вижу, как ты себя в порядок привела. Молодец! - ехидно протянула Избранная при моем появлении. - Рубашка мятая, сапоги грязные, на голове черти что, а про этот пошлый платочек я вообще молчу!

- Не нравится? Ну так я сниму его, мне не сложно, - щедро предложила я, - сразу о сапогах и прочей ерунде забудешь.

- Нет уж, лучше не надо, - поспешила оказаться эта ценительница красоты, - не хочу перед завтраком аппетит портить. В столице первым делом к врачу, поняла? К лекарю, знахарю, ну или оно у вас тут называются. И возражения не принимаются! В смысле, спорить даже не пробуй - бесполезняк.

Странная она, с чего бы мне вдруг спорить?

Завтрак для нас накрыли в небольшой приятной комнатке с огромным окном, выходящим на террасу. Хозяин так и не появился, зато пришел вчерашний хмурый старик и буркнул сквозь зубы, что надвигается метель и лучше бы нам не рассиживаться.

- Блин, мы что, на той убогой развалине поедем? - стонала рыжая, пока мы шли за стариком к выходу. - Спешите видеть, последняя надежда мира въезжает в столицу верхом на ящике, как бомжиха привокзальная. В смысле, как нищая бродяжка.

- Ты и есть нищая бродяжка, - пожала плечами я, - и что с того? В столице до нас с тобой никому и дела нет, уж поверь. Или ты думала, нас встречать будут с цветами и песнями, пир закатят дня на три, а потом в Храм на руках понесут всем городом?

- Было бы неплохо для начала, - огрызнулась Избранная, - я все-таки их спасать пришла и заслуживаю хоть немного уважения.

- То-то нас всю дорогу уважают все, кому не лень, - отмахнулась от столь очевидной глупости я. - И вообще, настоящий герой не ищет славы.

- Ну и дурак, - фыркнула наша будущая спасительница и надолго замолчала.

К счастью, нас ждала вполне приличная крытая повозкой с удобными сидениями внутри, и я тут же устроилась на одном из них, примостив под голову туго свернутый плащ. Меньше всего мне хотелось слушать жалобы на несовершенство мира. Уж лучше притвориться спящей и как следует подумать.

Подумать, правда, не получилось. Стоило повозке выехать с мощеного двора замка на ровную поверхность дороги, как я и в самом деле уснула. К счастью, на этот раз обошлось без кровавых сновидений.

Проснулась я оттого, что повозка остановилась и моя спутница распахнула дверцу, впустив свежий морозный воздух и кроваво-красный свет закатного солнца. Щурясь и отчаянно зевая, я выбралась следом за ней из повозки и с наслаждением потянулась всем телом, затекшим от долгого сна в неудобно положении.

Как оказалось, стояли мы перед приземистым деревянным домом, окрашенным закатом в легкомысленный розовый цвет. На выцветшей вывеске красовалось что-то темное и рогатое, с огромной пивной кружкой в передних лапах. Линялые синие буквы гласили: «Ловчий бык».

- Опечатка наверное, - задумчиво протянула моя спутница. - Надо «ловкий».

Вообще-то, судя по лапам с когтями, ошибка была в слове «бык» и уже хотела об этом сказать, но тут объявился наш возница и, как всегда сквозь зубы, сообщил, что для нас приготовлена лучшая комната, ужин уже дожидается там и утром нас разбудят пораньше. После чего развернулся и зашаркал ногами куда-то за угол.

Дверь постоялого двора распахнулась, и не менее хмурая немолодая женщина махнула нам рукой, приглашая войти.

В доме было так тихо, что сразу становилось понятно - больше в нем никого нет. Нас провели через скудно освещенную тесную кухню, пустой обеденный зал с закопченным низким потолком и дальше, по узкому коридорчику мимо запертых на проржавевшие замки дверей. Немного повозившись, наша провожатая отперла последнюю в ряду комнату, сунула мне в руки светильник и ушла, так и не проронив ни единого слова.

«Лучшая комната» оказалась маленькой, бедно обставленной и не слишком чистой: на полу темнело давно присохшее пятно, стыдливо прикрытое дырявым ковриком, грубо сколоченный столик, похоже, не мыли со дня коронации императорской прабабушки, а в соломенном тюфяке на единственной кровати что-то громко шуршало.

- Мда, не фонтан. Нефиг было к хорошему привыкать, да? - протянула рыжая и подозрительно принюхалась к стоящему на столике подносу. - Мясо какое-то стремное, но хлеб и сыр вроде нормальные. Хочешь, бутик тебе сооружу? В смысле... ай, ну не знаю, как оно по вашему. Короче, кусок сыра на куске хлеба, м?