Вероника Десмонд - Академия Альнар. Тайна алхимика

Асакуро сжимает зубы и обхватывает рукой мой затылок, приближая моё лицо к нему.

- Вы перевели меня на боевую магию, - напоминаю я дрожащим голосом. - Все равно когда-нибудь мне бы пришлось сделать это.

- Это была моя ошибка, - ледяным голосом бросает он, зарываясь носом в мои волосы. Я дёргаюсь, но хватка Асакуро слишком сильная. - С этого дня ты отчислена.

Я не сразу осознала, что сказал лорд Бриаз. Не могу в это поверить. Он переводит меня обратно? Безусловно, на Лекарстве учиться мне было бы куда безопасней, но мой дар другой направленности, и, думаю, мне стоит остаться, как тяжело бы на боевой магии мне не было.

- Я не хочу... - Теряю голос, когда губы Асакуро целуют меня в шею. - Я не хочу переводиться на Лекарство, я продолжу обучение.

- Что? - Он отрывается от меня и с недоумением произносит: - Я не собираюсь тебя переводить. Ты отчислена из Альнара.

***

Каждый раз мне приходится испытывать ненависть и притяжение рядом с ним.

- Вы, верно, шутите? - Спросила я, закипая.

- Нет, - всё так же, не отрывая от меня взгляда, сказал лорд Бриаз.

Держать себя в руках получалось плохо. Я раздражённо убрала за ухо упавшую на лоб прядь. Асакуро вновь стал покрывать поцелуями шею. Снова эти жадные прикосновения. Этот черный взгляд. Этот мужчина, которому нравилось меня ломать.

- Вы не имеете на это право! - Вскрикнула я, упираясь ладонями в стальную грудь.

Он тихо рассмеялся.

- Вообще-то, имею. Я директор Альнара, если ты не забыла, моя маленькая.

- Я вам не маленькая! И тем более не ваша! Отпустите! - Кричу я. Бью по нему, куда дотянусь, лишь бы он отпустил.

- Моя, - так же тихо сказал он и, склонив голову, посмотрел на меня пугающе голодными глазами. - Сколько эмоций... Такая непослушная... Я повешу на тебя ошейник с надписью «Собственность Асакуро де Бриаза».

Я с отчаяньем посмотрела в его глаза.

- Вы сумасшедший. Совершенно...

Он провёл пальцами по моему лицу.

- Не трогайте меня! - Прошипела я.

- Разве я тебя трогаю? - Хрипло спросил мужчина, несмотря на моё сопротивление пересаживая к себе на колени. Его руки заскользили по спине, обводя каждый позвонок, остановились на моих ягодицах. - Если бы я только мог тебя трогать... ласкать... наслаждаться тобой...

- Отпустите... - Прошептала я, всхлипывая. Ненавижу, когда он превращается в безумное животное. Страх липкими лапками пробежался по мне.

Асакуро был лишь в черной рубашке и брюках, у него была неестественно высокая температура тела. Жар, исходивший от него, буквально обжигал меня. Я вскрикнула, когда мужчина одной рукой перехватил мои запястья, завёл их за спину. Из другой руки выросли когти. Он подцепил ими воротник надетой на меня сорочки и распорол её. Не больно, но так жутко, что из глаз потекли слезы.

Я сидела на нём совершенно голая.

Застыла, боясь пошевелиться, сжимаясь от мужских касаний. Длинный, как у дракона, коготь замер у груди, обрисовал навершия полукругом, оцарапав острым кончиком кожу.

Мне снова стало горько, горечь заползала под язык и проникала в грудь, разрывая её кислой желчью.

Чудовище вышло наружу.

Надо разорвать ошибочную связь между нами. Я больше так не могу... Я устала бояться и с дрожью гадать, как он себя поведёт. Каким он будет в следующий раз? Нежным? Или жестоким?

Так больно...

Я не вырывалась, когда Асакуро впился в мой рот жадным поцелуем. Не кричала, когда его ладони отравляли меня своими касаниями. Голая кожа покрылась мурашками. Мужчина заметил это, и его глаза сверкнули.

Укус... Поцелуй... Язык, зализывающий рану... И так по кругу. Мерзко.

В тишине комнаты, разбавленной лишь тяжелым дыханием Асакуро, раздался всхлип. Лорд Бриаз перевел взгляд на моё лицо, и я чуть не заорала от того, насколько его глаза были черными. Он нахмурился, втянул когти, превращаясь в обычного человека.

- Ненавижу вас... - Безжизненно прошептала я, опуская голову.

- Ты права... - Хрипло произнёс он, мимолётно коснувшись губами моей щеки. - Я сумасшедший...

Асакуро, как куклу, грубо бросил меня на кровать и ушёл, без стука закрыв за собой дверь.

***

Когда маг ушёл, я завернулась в одеяло и подошла к двери. О том, что сделал Асакуро, старалась не думать. Зачем? Снова эти жалкие слезы... Я не понимала, почему тело откликается на него, когда душа откровенно ненавидит. Злые слезы закипели на глазах, и я раздраженно смахнула их рукой.

В полном отчаянии я дернула за ручку. Заперто.

Начала задыхаться. Кто-то повесил невидимую петлю на шею, перекрыл кислород и, кажется, лишил свободы. Подбежала к окну, открыла его на полную распашку. В лицо ударил морозный воздух, а я горько подумала о том, что падение будет смертельным. Дом директора располагался на острых скалах, прямо в эпицентре бушующей стихии.

Всю свою жизнь я провела в Хэндшире, маленьком городке на равнине, и всегда мечтала увидеть океан. Передо мной развернулось захватывающее зрелище. Погода сменила свой курс. Бескрайний штормящий океан, огромные волны, бьющиеся о скалы, клочья пены и тяжелое свинцовое небо.

Дому не грозила опасность быть залитым волнами. Особняк стоял так высоко, будто застыл прямо в серых облаках.

Холодный пронизывающий до костей ветер обвевал мои длинные волосы, больно хлестая по лицу, и, казалось, проникал в душу, столь отчаянно любящую Чудовище.

Я люблю его...

Эта страсть меня убивает, но я ничего не могу с собой поделать. Когда я осознала всю глубину чувств к Асакуро, я ужаснулась. Так не должно быть. Любовь не причиняет страдания, не доставляет мучительную агонию боли.

Становится тошно от постоянного молчания и пустоты, зияющей дырой в сердце. И тот момент, когда становится совсем невмоготу, слезы мокрыми дорожками начинают течь по лицу.

Пальцы дотронулись до истерзанных побелевших губ. Что если это воздействие проклятия? Хотя с чего я взяла, что жестокость Асакуро объясняется именно этим? Но вдруг... Вдруг мы сможем найти выход, чтобы его снять? И что, если он, станет другим?

Встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли.

Глупые надежды, ненужные мысли...

Я прижала к себе край одеяла, и мои плечи затряслись с новой силой.

Сколько я простояла? Час? Целый день? Небо уже потемнело...

Я замерзла. У меня появилась температура, усилился озноб, а грудь стала отдавать глухой болью, не давая нормально дышать.

Я поняла, что если в скором времени не согреюсь, попросту свалюсь на пол.

Не с первой попытки негнущимися пальцами закрыла окно и свалилась на кровать. Зубы стучали. Меня знобило.

Я зажмурилась. Лучше так. Физическая боль притупляет душевную.

Уткнувшись лицом в холодную подушку, старалась, чтобы мои судорожные рыдания, не были слышны. Я билась в лихорадке. Когда стало совсем плохо, темнота, наконец, поглотила меня и позволила забыться сном...