Анна Сокол - Табель первокурсницы

— Рапиру.

— Что? — повторила Гэли, судя по выражению лица, она была слегка разочарована. — Но зачем?

— Чтобы учиться фехтованию, — рассмеялась я.

— Но Иви, — беспомощно протянула она, — Железка просто не может стоить больше нашего содержания. Я даже не знаю, какое оно у меня, папенька просто оплачивает счета и никогда не пересчитывает платья и юбки. Эх, почему магам нельзя носить украшения до сорока лет, — она патетично вскинула руки, — пока не пройдет пик силы? Моя шкатулочка уже соскучилась по хозяйке.

— Моя, я полагаю, тоже. А представь, как бесится герцогиня! — мы рассмеялись, — И коль уж мы не тратим деньги на камушки, предлагаю прикупить заговоренного железа.

Я поднялась, оставив на столике серебряную монету, а Гэли, все еще хихикая, последовала за мной.

Кучер, как и было велено, остановился у первой же замеченной оружейной лавки. Я машинально отметила, что желтого креста коросты на дверях не было.

— Юные леди, — радушно раскинул руки мужчина, словно собирался нас обнять. Невысокий, полноватый с лысой головой и гладковыбритым безвольным подбородком. — Чем могу служить?

— Нам… мне, — исправилась я, — нужна рапира.

— Конечно — конечно, — засуетился то ли наемный работник, то ли хозяин лавки, он возвышался над столом всего лишь на пару локтей, и казался даже чуть ниже миниатюрной Гэли, — Вот, обратите внимание на клинки из Алозии.

На противоположной стене, убранной красной бархатной портьерой, какую матушка не потерпела бы в Кленовом саду ни за какие коврижки, висело оружие. Начищенное сверкающее, отделанное камнями. Гэли больше заинтересовали доспехи рыцаря времен Разлома, стоящие в углу, правда, на них осело столько пыли, что она так и не решилась дотронуться.

— Или вам по вкусу обессинская сталь? — жестом ярмарочного фокусника, он вытащил из-под прилавка тонкий клинок в дорогих отделанных кожей ножнах. — Попробуйте, — он протянул рукоять вперед.

Я коснулась прохладного металла, взяла и взмахнула рапирой, чем порядком напугала отпрянувшего мужчину.

— Не годится, — и положила кринок обратно на прилавок.

— Леди, вы не понимаете…

— Это вы не понимаете, — я раскрыла ладонь, на коже остались вмятины от драгоценных камней, щедро рассыпанных по рукояти, — Этим невозможно сражаться.

— Помилуйте Девы, — по-бабьи всплеснул руками продавец и огонь в масляных и таких же алых, как портьера на стене, светильниках качнулся, — К чему таким хорошеньким леди сражаться? Не нравится этот, возьмите другой, — он указал на витрину, — Камней меньше, зато к этой рапире идут трое ножен, отделанных шелком, разных цветов, подойдут к любому платью…

— Нет. Слишком короткий, вряд ли мне стоит подпускать противника так близко.

— Леди — попенял он и, пошамкав губами, добавил, — Возможно, вам надо прийти ко мне с отцом или с женихом. Поверьте, мужчины лучше разбираются в том, что нужно молодым леди…

— Чирийская сталь у вас есть? — перебила я.

— К чему вам эти черные железки, — улыбка чуть поблекла, но он очень старался не выказать нам своего раздражения, — Ни красоты, ни изящества, ни…

— А так? — устав от его словесных реверансов я расстегнула куртку и сдернула с пояса значок Магиуса.

От герба Академикума его отличало то, что на зеленоватом фоне был изображен только закрытый пробкой пузырек. Значок магов всегда вышивался на ткани, коэффициент изменяемости единица. В ткани легко было посеять любые зерна преображения, и вместе с тем, она совсем не резонировала, не влияла на чужие изменения, не сбивала их, не искажала. Будь это иначе, маги ходили бы голыми.

Рыцари ордена отливали эмблему своего меча из металла, и скрепляли овальными пряжками плащи. А жрицы… ключ жриц выдувался из алого стекла. Пластичность ткани, жесткость стали и прозрачность стекла, три символа Академикума.

Взгляд работника скользнул по поясу со склянками и снова поднялся к моему лицу.

— В лавке нет штатного колдуна, — совсем другим суховатым тоном ответил мужчина, — И нам запрещено закупать чирийскую сталь.

— А где разрешено? — спросила Гэли.

— Уж не мое дело, леди. Я к другим под прилавок не лезу, и не люблю когда лезут ко… — его речь прервала серебряная монетка, появившаяся в руках подружки.

— Совсем-совсем не лезете? — поинтересовалась она.

— Ну…

Серебро в пальцах девушки сменилось полновесным золотом.

— Последняя лавка по Тисовой улице, вход с торца, — быстро проговорил мужчина, монета закрутилась по столу, и тут же оказалась накрыта пухлой рукой, — И пусть Гикар помнит мою доброту.

— Мы тоже не забудем, — я вернула знак Магиуса на пояс, когда обучение будет закончено над пузырьком появиться вышитая корона, колдуны, как бы неумелы они не были, всегда состояли на службе у Князя.

Тисовая улица, начинавшаяся респектабельными лавками, закончилась довольно неприметными домишками, больше всего напоминавшими склады. Это, конечно, не лабиринты у морского порта, воняющие крысами и солью. Это всего лишь площадки для хранения товаров ближайших лавок и таверн, но делать нам тут по большому счету было нечего.

Кучер неодобрительно покачал головой, когда Гэли вышла вслед за мной из кареты. Расчищенная мостовая сменилась грязным месивом снега и песка, под ботинками скрипели камушки. На крыше последнего дома, который, по словам лысого оружейника и должен быть лавкой неведомого Гикара, сидела серая найка. Большая грузная птица, издавала монотонные каркающие звуки, в южных провинциях их отстреливали, так как считали предвестниками несчастий. За последним домом начиналась банальная свалка, пахло горелым и отбросами.

— Неуверена, что мы пришли правильно, — Гэли сморщила носик и приподняла юбку.

Я оглянулась, в нескольких шагах приветственно колыхался на ветру торговый вымпел скобяной лавки, напротив стояла самоходная повозка — мобиль, двигатель был заглушен из высокой трубы не вырывалось ни облачка пара. Водитель посмотрел на нас сквозь стекло кабины, кучер демонстративно сплюнул в снег. Те, кто сменил добрые вожжи и живого скакуна на баранку и механическое ревущее сердце двигателя не вызывали уважения у коллег. Наш кучер Гийом, например, наотрез отказался садиться в демонову машинку, зато его племянник с радостью прошел обучение, за что и был проклят семьей. С каждым годом на дорогах появлялось все больше мобилей, но, невзирая на это, они еще нескоро сменят живых лошадей. Самоходные повозки дороги, сложны в содержании, не говоря уж о том, что многие видели в них приближение конца света и закованной в железо Тиэры.

Звякнул колокольчик на противоположной стороне и из маленькой кожевенной лавки вышел высокий господин и, не оглядываясь, направился вверх по улице. Задворки торговых рядов. Место, конечно тихое, но не безлюдное. Какой смысл размещать тут лавку, да еще и без вывески?