Анна Сокол - Табель первокурсницы

Само по себе наказание было нестрашным, скорее скучным и… обидным. Нас не пороли, не ставили коленями на горох и, конечно, не привязывали к позорному столбу.

Маги слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться. Даже недоучки, спалившие лабораторию. Или, например, глупые девчонки, неспособные как следует убрать со стола и соблюдать правила безопасности.

Вместо этого, нас заставляли работать. День за днем, механически выполнять одни и те же, наверное, кому-то полезные, но выматывающие своей монотонностью действия. Через несколько дней даже те, чьей спины никогда не касались розги, начинали задумываться, что возможно, плеть не так уж и плоха по сравнению с навалившейся рутиной.

Одно из этих наказаний изменило мою жизнь.

Шаги эхом отскакивали от серых стен, сумка с книгами ударялась о бедро. Дробный перестук каблуков о гулкие мраморные плиты перекликался с тревожно бьющимся в груди сердцем. Пробежав под аркой с изображением взявшихся за руки Великих Богинь, я переступила границу тени и вышла во двор. Яркий свет зимнего солнца заставил на миг зажмуриться.

Почти весь первый поток был здесь. Все, с кем я сидела на лекциях, мучилась на практикумах, готовила яды и противоядия, последние не всегда помогали, все, с кем я жила и дышала последние полгода. Гэли подбадривающе улыбнулась, только невеселая вышла у нее эта улыбка. В отличие от неё Корин и Леон усиленно делали вид, что увлечены разговором. Даже Мэрдок, как всегда отстраненный и до зубного скрежета красивый, стоял чуть в стороне и притворялся, что всё происходящее его совершенно не касается.

Джиннет, которая вряд ли могла пропустить подобное развлечение, окинула меня скучающим взглядом. Она стояла в первом ряду и ждала. Ждала моего наказания, как некоторые ждут подарков ко дню Зимнего танца трёх Дев.

— Вот она! — крикнул кто-то из-за спин сокурсников.

Нехорошо так, с затаенной издевкой. Я была слишком испугана, чтобы узнать голос.

— Поджигательница! — раздалось с другой стороны, в крике слышалось больше восторга, чем укора.

К щекам прилила краска. И ведь захочешь — не ответишь. Уж точно не сейчас, под суровыми взглядами учителей и магистров.

— И чего бы ей пятый полигон не спалить? То-то бы Ансельм обрадовался…

Порыв холодного ветра закружил падающие снежинки. Я незаметно растерла замерзающие ладони. Муфта, как и варежки, осталась в моей комнате на втором этаже жилого корпуса. Я слишком нервничала, чтобы помнить о подобных мелочах.

— Астер, подойди, — скомандовала мисс Ильяна, к слову сказать, “мисс” она величалась уже четвертый десяток кряду и вроде бы менять статус не собиралась. — Пояс.

Магесса требовательно протянула узкую ладонь. На среднем пальце тускло сверкнул ободок учительского перстня. Вообще-то, маги не носили украшений. Золото, серебро, другие металлы и камни мешали творить волшебство, загрязняя изначальные компоненты. Исключение — экранированные артефакты, как этот перстень, полностью закрытый от влияния извне. Знак отличия. Знак гордости. Если ты входишь в совет Академикума, значит, жизнь удалась.

Я чувствовала взгляды сокурсников, их радость оттого, что сегодня это происходит с кем-то другим. А еще надежду, что их искупление не наступит никогда. Раньше я думала так же, стоя плечом к плечу с остальными, жадно разглядывая очередных провинившихся.

Придерживая сумку с учебниками, я расстегнула звякнувший пузырьками пояс и передала мисс Ильяне. Без него я почувствовала себя голой, всего полгода ношу, а уже привыкла настолько, что не покидала комнату, не вдев в петли пару склянок с компонентами. Вернее, пару десятков. Без изначальных составляющих маги почти бессильны. Почти… многие рассмеялись бы, услышав это.

— На неделю поступаешь в распоряжение мастера Тиболта Серого, — мисс Ильяна кивнула высокому мужчине усами кавалериста, в чем-то похожего на печальную гончую моего отца, — Да помогут тебе Три Девы искупить вину и вернуться.

Произнеся ритуальную фразу, магесса резко развернулась на каблуках и удалилась сквозь арку Богинь.

Кто-то неуверенно рассмеялся. Они могли позволить себе радость. Я отвернулась, посмотрев на черные остатки обрушившейся стены, покрытые снегом, торчащие рёбра обгорелых свай — все, что удалось отобрать у бушевавшего еще недавно пожара. Так ныне выглядела вторая магическая лаборатория. И виновата в этом была именно я.

Как говаривала бабка: «Иви, ты никогда не размениваешься на мелочи!» Первое наказание и сразу семидневная отработка в Ордене у рыцарей. Вот повезло так повезло. Наверняка заставят скрести полы и чистить котелки. Фу!

С давних времен повелось, заслуживший порицание, искупает вину делом, а не словом, и там, где ему вряд ли будут рады. На чужом факультете среди незнакомых лиц и чуждых порядков.

Старый рыцарь тяжело вздохнул, всем видом показывая, как ему надоело возиться с недоучками вроде меня, и жестом приказал следовать за ним.

— Развлекайся, Астер. — промурлыкала в спину Джиннет.

Она была тактична, как всегда, если не считать тона. Аристократы умеют оскорблять без бранных слов предельно вежливо и непринужденно. Знаю по себе. Здесь было слишком мало тех, кто мог считать себя ровней Джиннет, ровней столичной аристократке, единственной дочери герцога Трида. И уж точно это были не отпрыски фабрикантов и провинциальных сквайров, не дочери купцов или того хуже сыновья ремесленников. Но здесь ей приходилось стоять с нами в одном ряду. И все что ей оставалось это «вежливость».

Мы пересекли двор, заборов здесь никогда не было, однако, каждый студент точно знал, где заканчивается территория его факультета и начинается чужая.

Узорные мраморные плиты сменились грубо стесанным камнем, снег скрипел под ботинками. Орден — территория рыцарей, второй факультет Академикума, альма-матер для тех, кто не обижен физической силой, но лишен магической и, как поговаривали у нас в Магиусе, умственной.

Высокий замок с округлыми башнями и развевающимися на морозном ветру стягами, расчищенный плац и хозяйственные постройки за ним, угловатое, неприветливое здание казармы, тренировочные площадки и полосы препятствий, расположенные вдоль северной стены Академикума. За конюшнями, из которых периодически доносилось лошадиное ржание, находилось стрельбище.

Рядом с дощатым, присыпанным снегом настилом, стояла механическая повозка. Двое парней возились с паровым двигателем, но видимо, что-то не заладилось, и телега выплюнула струю кипятка, чудом не задев ни одного из них. Высокий с соломенными волосами выругался, поминая демонов и их матерей. Дома, в Кленовом Саду, мне такое слышать не полагалась. Отправляя дочь в Академикум, отец никак не мог предполагать, что ее кругозор настолько расширится.