Марина Андреева - 400 страниц моих желаний

— А это мы ещё посмотрим, — улыбнулась мама, и взглянув в окно, куда-то вне моего поля зрения, вдруг засуетилась: — Ну да ладно, что-то завозилась я, пора уже идти…

— Куда? — опешила я, пытаясь припомнить о её планах, но ничего так и не вспомнила.

— Меня тут на репетицию вызвали, — проносясь мимо меня, ответила она и тут же натянув на ходу туфли и куртку, выскочила из квартиры.

Я какое-то время в шоке смотрела ей вслед, потом пожав плечами прошла к плите, налила в свою любимую чашечку чай… Едва не выронила её, когда в дверь внезапно позвонили.

— Вот и кого принесло? — проворчала я, но открывать всё же пошла.

Увидев гостя аж растерялась, встав в ступор прямо в дверях квартиры. Паша. Интересно это его инициатива сюда прийти или мама постаралась? Откуда она могла знать о том, что гость заявится? Да и сейчас подозрительно шустро смылась из дома, хотя раньше ничего про планирующиеся репетиции не говорила.

— Ты обиделась? — не сходя с того места где стоял, интересуется Павел.

— Что? С чего ты взял? — опешила я.

— В дом не пускаешь, — он кивнул на то место где я стою.

— Ой! Прости… Просто ты так неожиданно приехал…

— Раньше тебя это не смущало, — как-то грустно улыбнулся парень.

Накатили смущение и странная неловкость. И тут же накрывает ощущение дежавю, связанное с какими-то ранее уже происходившими событиями. Вот только, где и когда это было? То ли на Рестанге, то ли в раннем детстве здесь? А в следующий миг приходит понимание — это же один из фрагментов моего сегодняшнего сна! Только там не было предыстории о звонке в дверь, там я даже не понимала, где мы находимся, просто точь-в-точь как сейчас смотрела в эти зелёные глаза и ощущала неловкость. Выходит, сон пророческий был? Они ведь просто так не снятся. И что он означал? О чём предупреждал? И кто же тогда тот второй… Вернее, третий. Чернявый, короткостриженый с серыми добрыми глазами и неожиданно мягкой нежной улыбкой на волевом лице?

— К-хм… — напомнил о своём присутствии Пашка.

— Проходи, — тут же встрепенулась я, отступая в сторонку. — Разувайся. Курточку во-о-он туда повесь и на кухню проходи. Мама блинов напекла… — лопотала я, сама не понимая: зачем всю эту чушь несу, он же не в первый раз в гостях.

Почему-то было стыдно, хотелось скрыться от него, спрятаться, и я сбежала на кухню под предлогом того, что надо налить чай.

— Мил, — позвал меня замерший в дверях кухни товарищ. — Что-то случилось?

— А? — растерялась я. — Нет. С чего такие мысли?

— Ты какая-то странная. Может я не вовремя?

Пришёл мой черёд уставиться на него. Да, сложно отрицать тот факт, что состояние у меня мягко говоря неадекватное и под его влиянием веду я себя, наверное, действительно странно. Но… Я ведь и чувствую себя сейчас словно не в своей тарелке. Будто наша встреча с Пашей здесь и сейчас, к тому же наедине, это нечто постыдное, достойное порицания. Вот только как ему объяснить всё это?

— Не обращай внимания, — смущённо улыбнулась я и погладила животик. — Это гормоны видимо. Ты присаживайся, чего в дверях застрял как неродной.

— Ну если так, то ладно, — отозвался он и наконец-то занял ставшее уже «его» место.

Впервые я чувствовала неловкость в присутствии Паши. Какое-то время мы молча пили чай, нет-нет да бросая украдкой взгляды друг на друга.

— Может пойдём, погуляем? — нарушил затянувшееся молчание он.

— Пойдём, — отозвалась я, как-то по-детски отводя взгляд, гадая: что же это на меня такое нашло? Веду себя как семиклассница!

— Если идём, тогда собирайся, — произнёс Паша, понимая, что я так и буду сидеть, крутя в руках успевшую опустеть кружку.

Почему-то его слова жутко смутили, и я едва ли не бегом выскочила с кухни. Сборы заняли не так и много времени, а вот выйти из комнаты почему-то не хватало решимости. Я не знала о чём мне теперь с ним говорить? Раньше всё было так просто, беззаботно и легко. Мы болтали о Рестанге, строили планы, что-то анализировали. И вот тема иссякла. Да, там остались незакрытые вопросы. Возможно не столь и существенные для сюжета моей книги, но в принципе не раскрывшиеся. Например, интересно же в чьё тело вселяется мама. Но почему-то язык не поворачивался заговорить на эту тему, потому что знала, что вне зависимости от моего желания, следующим вопросом станет: а как там Поль? Я чувствовала, эта тема будет неприятна для Паши. А ещё… Ещё боялась зацепить в разговоре эту его Лену. Хотя, кто бы знал, как мне не терпелось услышать о том, что она ему не нужна, что он хочет быть со мной. Но с чего бы ему изливаться передо мной соловьём? Подобные вопросы прежде не поднимались, а теперь уж и подавно я не имею права лезть в его личную жизнь. Ну и да — боюсь. Боюсь узнать, что же именно привело его сегодня ко мне? Чувство вины? Привычка? Желание остаться друзьями… Боже мой, как же это нелепо звучит! Мы и так не более чем друзья. Да и друзья ли? Товарищи.

Нетерпеливый стук в дверь, заставил вздрогнуть. Страхи страхами, но надо выходить. Глупо прятаться здесь. Вот сейчас пойдём и поговорим.

На улице несмотря на разгар осени было солнечно и безветренно. Паша шёл рядом, словно давая мне возможность самостоятельно выбрать маршрут. Ноги сами понесли меня в лес. Туда, где мы частенько гуляли прежде. И вот посёлок уже позади. Вокруг ни души, лишь Паша, я и сосны. Идём. Молчим. Вся минутная смелость проснувшаяся, там, в комнате, растаяла без следа. Никогда не думала, что придёт момент, когда я не буду знать, что сказать в его присутствии. Не думала, что буду смущаться как старшеклассница на первом свидании. Да и свидание ли это? Может наоборот — прощание?

— Мама входила на Рестанг? — наконец-то нарушил молчание Паша, вот только это было совсем не то, что я желала бы услышать.

— У-у… — помотала головой я, так и не посмев взглянуть в его сторону.

Ещё несколько попыток завязать разговор завершилась тем же, и Паша видимо отказался от бессмысленной затеи. А я нелепо оробела, будучи не в состоянии что-то сказать. Что собственно и не мудрено, ведь все мысли напрочь вылетели из головы, оставив вместо себя лишь опасения и страхи. Сколько мы так ходили? Не знаю. Просто ощутила в какой-то момент что жутко хочу пить. Какое-то время терпела, стесняясь признаться, но в конце концов не выдержала:

— Паш, давай в магазин зайдём, — говорю. — Пить хочу.

— Пойдём, — покладисто отозвался парень, и сменил направление.

Теперь он на шаг опережал меня, и в голове засела нездоровая мысль: рад избавиться от моей компании, вот и спешит. Вскоре мы уже были возле «погребка», как в народе именовали один из местных магазинов, располагавшийся в полуподвальном помещении. Пашка начал спускаться по лестнице первым, я же, по-прежнему опустив взгляд плетусь следом, вдоль поручня. И тут впереди появился выходящий из магазина покупатель. Мужчина уверенно шёл навстречу, и в голове мелькнула мысль: может кто-то из знакомых решил поздороваться, а я даже не смотрю? Поднимаю взгляд и… Невольно начинаю падать, не удержавшись на внезапно подкосившихся ногах. А следом, моё сознание пронзают разом три ощущения: прикосновение чьих-то рук к моему животу, скользнувших тут же под мышки в попытке поддержать, и от них исходил поток обращённой ко мне нежности; покалывание, будто слабый удар тока, в руке, за которую успел ухватить подоспевший Паша; и резкая боль внизу живота.