Дж Андрижески - Возвращение чёрного

— Нет, не знаешь.

Он умолк, затем снова выдохнул.

— Ладно. Справедливо. Может, и не знаю. Но все равно, не делай этого, ладно? Я тебя знаю. Если ты совершишь ошибку и возьмёшь не того парня, ты никогда с этим не смиришься. Я тоже хочу убрать этого парня с улиц, поэтому и говорю тебе… не совершай поспешных действий, ладно? Сначала убедись, что это тот парень. Затем позволь мне разобраться с этим. Ладно?

Я кивнула, слушая его.

Я даже соглашалась с ним, во всяком случае, в принципе, но его слова все равно меня раздражали.

Возможно, меня просто тошнило от того, что мне читают лекции. Мне никогда не нравилось, когда мне указывали, что делать. Возможно, это потому, что оба родителя умерли, когда я была слишком маленькой, дяди уехали, а затем взрослые внезапно стали вмешиваться и давать мне непрошеные советы.

Я помню, что даже ребёнком думала, что люди, которые так поступали, хотели усидеть на двух стульях. Никто не хотел по-настоящему брать ответственность за меня или Зои, когда мы были детьми. Нам всегда говорили взять себя в руки, научиться довольствоваться тем, что есть, полагаться на свои силы — но в то же время эти люди хотели иметь право грозить нам пальцами, когда мы старались изо всех сил, а результаты были не идеальны. Люди всегда хотят усидеть на двух стульях.

Но я не терпела этого. Я не терпела этого тогда, и не терпела этого сейчас.

Мы с Блэком сами по себе.

Я не могла ожидать, что кто-то исправит это ради него. Или ради меня.

Даже с помощью моего дяди, Ника, Энджел, сотрудников Блэка, что-то в этой ситуации, в окружении всех этих людей, заставило меня осознать, насколько мы одиноки.

Или, возможно, я только что впервые осознала или призналась самой себе, что Блэк относился к другой категории. Не просто к категории, отличавшейся от моих друзей, но к категории, отличавшейся от всех людей, которые когда-либо были в моей жизни.

От всех, за исключением, возможно, моей сестры Зои.

Что-то в этом осознании тяжело ударило по мне — достаточно тяжело, чтобы это показалось мне правдой, которой я всеми силами избегала до сих пор. Что все это — часть того, с чем я не хотела сталкиваться, ещё до того, как Блэка ранили, ещё до того, как я столкнулась с перспективой потерять его. Теперь он действительно был моей семьёй.

Ник и Энджел тоже были моей семьёй, само собой, но не в том же смысле.

Я даже самой себе не могла объяснить, в каком смысле это было иначе.

Я просто знала, что это другое.

Странно, но от этого знания стало проще не спорить с людьми в больнице, которые обращались со мной соответствующим образом. Когда Блэка наконец вывезли со второй операции, а медицинские специалисты моего дяди сказали мне, что ему лучше всего отдохнуть и восстановить свет со мной, я не ощутила ничего, кроме облегчения.

Я пошла прямиком в его палату, как только они меня пустили.

Когда они меня не выгнали, я подтащила стул, положила голову на кровать рядом с его рукой и сжала его ладонь. Удобно устроившись там, где я видела дверь на случай, если кто-то решит войти, я начала снова делать ту штуку, отдавая ему свет.

Я была уверена, что к тому времени основные часы посещения закончились.

Я знала, что снаружи палаты Блэка стоят копы в униформе.

Я знала, что люди моего дяди также могли оставаться там, хоть я раньше и не видела никого из его парней, и точно знала, что видящие-медики ушли. Перед уходом они поговорили со мной, заверили, что вернутся рано утром. Они также сказали мне позвонить им, если они понадобятся раньше, что они остановились в отеле, чуть дальше по улице, и будут держать телефоны под рукой.

Признаюсь, все это меня успокоило.

Ещё сильнее меня успокоило то, что человеческие доктора сказали мне практически то же самое.

Я все ещё не видела, чтобы Блэк открыл глаза, но теперь я чувствовала его дыхание, и к его коже несколько вернулся цвет.

Человеческие доктора определённо казались озадаченными, когда я с ними говорила, но они также заверили меня, что операция прошла хорошо — лучше, чем они боялись, учитывая его состояние при поступлении. Кома беспокоила их сильнее, чем они мне признались — я прочла это от главного хирурга — и у них определённо имелись вопросы по физиологии Блэка, но видящие, должно быть, что-то сделали, чтобы эти вопросы стали для них менее тревожными или интересующими.

Прочитав их, я знала, что они также получили ту же легенду, которую Блэк использовал в своей компании, так что некоторые из них испытывали любопытство по поводу его генетической истории.

В любом случае, вероятно, я испытывала больше облегчения, чем позволяло его текущее состояние.

По словам видящих и тому, что я прочла от человеческих докторов, я понимала, что риск для Блэка ещё не миновал.

И все же, просто имея возможность находиться с ним в одной комнате, смотреть, как он дышит, я расслабилась, вероятно, сильнее, чем стоило. Прижимая ладонь к его тёплой обнажённой руке, имея возможность давать ему свет, положив голову на матрас рядом с ним и держа его за руку, я расслабилась в таком отношении, которое не могла описать даже самой себе.

Ничто из этого не имело смысла в моих глазах, но я слишком, черт подери, вымоталась, чтобы переживать по этому поводу.

И да, как бы маловероятно это ни прозвучало бы для меня часом ранее, после того, как Ник и Энджел ушли, доктора ушли, а медсестры приглушили свет…

Я, должно быть, заснула.

Моя голова резко вскинулась, пробуждаясь от глубокого сна, но я не думаю, что был какой-то звук.

Странно, но теперь я думаю, что меня разбудила тишина.

Согласно моим внутренним часам, прошло по меньшей мере несколько часов с последнего момента, который я помнила. Госпиталь сейчас ощущался поистине вымершим. Частная палата, которую «Охрана и Расследования Блэка» обеспечили Блэку за какую-то заоблачную сумму, была погружена в тишину, нарушаемую лишь дыханием Блэка и приглушенными сигналами кардиомонитора.

Коридор снаружи палаты был мертвецки тихим.

Я все ещё держала Блэка за руку. Должно быть, проснувшись, я стиснула её ещё крепче, потому что разжать пальцы превратилось почти в подвиг воли. Сделав это, я провела по своему лицу той же рукой, выдохнув и прислонившись лбом к его руке, и в итоге прижалась к нему щекой ещё на несколько вдохов.

Тишина каким-то образом сделалась ещё глубже.

Затем до меня дошло. Я не слышала никого за дверью палаты Блэка.

Не то чтобы два сидевших там копа шумели. Но они и не были совершенно бесшумными. Я слышала, как они переходят с места на место, бормочут что-то друг другу, перелистывают страницы, тихо говорят по телефону. Я прислушивалась к ним вплоть до того момента, как заснула.