Анна Грэм - Зверь

— А сколько у тебя есть, красотка?

Обойдя «Корвет» с разных сторон, они двинулись к ней. Эллен поняла, что её зажимали в кольцо. В руках одного из них блеснула монтировка. Где-то на задворках потухающего от страха сознания забилась мысль, что вскоре она лишится не только денег и вещей, но и жизни.

Барр сделала шаг назад. Панический страх сковал тело по рукам и ногам, голова не работала, а инстинкт самосохранения велел отдать им всё и бежать без оглядки, но Эллен словно вросла ногами в почву. Ей не убежать. В темноте, в обуви на каблуках, по дороге сплошь в камнях, рытвинах и скользкой грязи — она всего лишь растерянный зверёк в лапах матёрых хищников, которые лишь позабавятся, гоняя её по округе.

— Сколько вы за неё хотите?

Отчаянно хотелось жить. Эллен пыталась тянуть время в надежде, что мозги соберутся в кучу и выдадут решение, которое, возможно, спасёт её. Интеллект, образование и научная степень обратились в ничто перед грубой силой — Эллен Барр превратится в кусок гниющего мяса и костей, если не сможет ничего придумать.

— Всё, что у тебя есть, — ухмыльнулся один из них. — И мы отвезём тебя сами, куда захочешь, принцесса. У нас элитное такси.

Звук мотора заглушил их ядовитый смех. Эллен обернулась. Вспыхнул дальний свет фар, ослепив всех троих. Она закрыла ладонью глаза, отвернулась и затрясла головой, судорожно пытаясь восстановить картинку. Злоумышленников спугнули: послышались быстрые шаги, хлопнули дверцы и «Корвет», взвизгнув покрышками, покинул место несостоявшегося преступления. Эллен осталась одна в ярком круге слепящего света. Сквозь прищуренные веки она пыталась рассмотреть водителя, шагнувшего с подножки — его фигура казалась сплошным размытым пятном, затерявшимся на контрасте света и тени.

— Они не здешние. Вы могли попасть в беду. Снова.

Это был Бишоп. Снова он выдернул её из лап неминуемой гибели, возникнув из ниоткуда. Будто ангел-хранитель, обретший вдруг плоть и кровь, спустился на землю спасать её бедовую голову, потому что девчонка Эллен Барр превысила лимит благословений.

— Что вы здесь делаете?

Легко поверить в судьбу или высшие силы, легко заразиться слепым фатализмом, когда вокруг происходят немыслимые вещи. Это ненормально, его не должно быть здесь в такое время. Бишоп — галлюцинация, сродни той, что случилась с ней в часовне, но сердце радостно билось в груди против воли. И пусть Бишоп — необъяснимое чудо, Эллен была рада остаться живой.

— Вас ищу, — вернувшись к кабине, Адам приглушил свет фар. — Эйдан сказал, что отвёз вас в город. Назад вы не вернулись, и, судя по тому, как вы сегодня убежали из столовой, я решил, что вы задумали очередную…

— Глупость? — предположила Эллен, начиная приходить в себя.

— Авантюру, — Бишоп ответил мягче, но его сурово сведенные брови, резкий тон голоса и сжатые челюсти говорили сами за себя. Слово «глупость» куда вернее отражало его отношение к её поступку.

Всё оказалось куда прозаичнее, никакого высшего промысла — для того, чтобы спросить Хилла, сопоставить факты и объехать весь городок за полчаса не нужно озарения свыше. Жгучий стыд плавил кости вместе с нестерпимым жаром в груди — наверное, она двинулась головой от страха. Рядом с живым и земным Бишопом Барр всё больше убеждалась, что Нэйт в заброшенной часовне лишь плод её воображения. Там мог быть кто угодно или никого вовсе.

— О чём вы думали вообще? Почему не предупредили меня? — Адам отчитывал её, как маленькую. Тем временем Эллен вспомнила, что хотела убраться подальше от лесопилки и от Бишопа в частности, но её планы вновь покатились к чертям. Рядом с ним было слишком хорошо и спокойно. Рядом с ним страх отступил. Адреналиновый всплеск сошёл на нет, внутри расползалась пустота и стало легко, так, что хотелось плакать. Слова не шли, а холод и мрак, казалось, забирались под кожу, оголяя нервы и суставы.

— Я не люблю быть в долгу.

Самодостаточная, сильная и независимая Эллен Барр словно теряла право голоса. Разум очищался от лишней шелухи, навязанной обществом и от барьеров, которые она сама себе выстроила со дня исчезновения Нэйта в надежде оградиться от новой боли. Сколько ещё бед надо испытать, чтобы понять — одной здесь не выжить? Когда она научится принимать помощь, не думая, что обязана дать что-то взамен? Как долго она будет врать себе и притворяться, что разучилась чувствовать что-то, кроме вины и горечи?

— Вы ничего не должны мне, — Адам сделал шаг вперёд. Эллен осмелилась посмотреть ему в глаза. Пронзительно-синие, прозрачные, как озеро, и Эллен, захлебнувшись, медленно шла на дно.

Адам снял куртку и набросил ей на плечи. Её окутали тепло и запах салона его «Форда» — автохимия, смола и горечь лимона. Терпкий и будоражащий, запах мужчины, а не суррогата с ароматом Гуччи и геля для волос. Она точно сходила с ума и этот морок вряд ли рассеется к утру. Стоило быть честной с самой собой — Бишоп поднял со дна её души слишком непозволительные чувства и избавиться от них, просто уехав, не выйдет. Пропавший брат словно якорем приковал её к этому странному месту, а Бишоп стал камнем на шее. Эллен поняла, что не сможет бросить всё вот так и трусливо сбежать, поджав хвост. Не в этот раз.

Хотелось беспомощно скулить. От слабости затошнило, мир перед глазами сделал сальто-мортале и её повело. Барр едва устояла на ногах, с трудом удержав себя от того, чтобы не повалиться Адаму на грудь.

— Единственное, что вы должны были сделать — вы не сделали. Я боюсь, что однажды не успею спасти вас.

Он просил её уехать далеко за пределы Форт-Келли ещё в тот день, когда пропала её машина и ждать новостей там. Если бы она только послушалась… Сейчас уже слишком поздно сдавать назад.

— Это как-то связано с вашей невестой? Это ваше патологическое желание спасать?

Пережитый шок развязал ей язык и отключил напрочь мозги. Простое бабское любопытство с нотками ревности к прошлому победили такт и здравый смысл. Адам отвел взгляд и нахмурился. Эллен поспешила извиниться.

— Простите, я случайно услышала разговор.

Бишоп молчал, собираясь с мыслями, и эти мучительные секунды Барр корила себя за то, что лезет без спроса ему в душу вместо того, чтобы заткнуться и просто поблагодарить. Святое правило сначала думать, а потом открывать рот вдруг не сработало. В Форт-Келли вообще не работало ни одно правило, исчезли условности и все привычные ориентиры вдруг потеряли чёткость. Тонкая грань между жизнью и смертью заставляет по-другому смотреть на вещи. Эллен ощущала, что вывернута наизнанку и Бишоп стал тому невольным свидетелем.

По привычке послать к чёрту чужое мнение не выходило: перед ним хотелось оправдаться, хотелось бить себя в грудь и кричать, что не такая уж она и дура, какой кажется на первый взгляд. Стылое одиночество и боль потери вновь рвались наружу, в стальной броне пробило брешь и кто знает, сколько понадобится времени, чтобы вернуть себя в норму. А к Адаму тянуло нещадно, словно он единственный, кто мог её спасти и не только от прямых угроз жизни.