Ольга Романовская - Страна надежды

— Не-а, — искусительница устроилась за его спиной, поглаживая плечи. — Но тебе брат желание должен, он проговорился. Вот и попроси сотню таких пузырьков. А теперь поблагодари такую заботливую и догадливую Кайру.

Сразу после помолвки демоницы магистр подошёл к императору и напомнил о давнем разговоре на башне замка.

Темнейший оторвал довольный взгляд от сестры, ворковавшей с женихом, беловолосым голубоглазым демоном, уже не младшим сыном Амонии СаРтиниды, а его кузеном, и кивнул: помню.

Асварус изложил желание и замер, ожидая ответа.

— Получит твой оборотень зелье, — усмехнулся император. — Так и знал, не для себя попросишь. Сестра-то как, понравилась?

— Что?

Магистр невольно смутился. Неужели по ауре заметно?

— Счастливая мордашка Кайры за завтраком означает только одно: она добралась жо учителя.

Темнейший хлопнул Асваруса по плечу и, понизив голос, добавил:

— Тебе можно, только, надеюсь, без последствий? А то придётся объяснять зятю, откуда у него в семье дроу.

Император рассмеялся и вернулся к будущим родственникам. Он и не думал, что ситуация с Кайрой так счастливо разрешится. Сразу и помолвка с достойным женихом, и преобразившаяся спальня сестры, и изменившийся нрав. Да за такое никакого зелья не жалко!

Свадьба Кайры намечалась на Новолетье. Лучшие портнихи уже шили платье, а два семейства обсуждали брачный контракт.

Вечером по случаю помолвки давали грандиозный бал.

Асварус не хотел оставаться, но император настоял: «Ты меня обидишь». Магистру пришлось смириться и вальсировать среди демонов. Те смотрели на него с усмешкой, но после показного внимания Темнейшего и короткого, буквально в два слова, разговора Асваруса с Владычицей, признали достойным кавалером для дочерей. Но не более. Дроу, даже друг внучатого племянника Наитемнейшего, всегда останется дроу, то есть существом не столь совершенным, как высшие демоны.

Голова Мериам покоилась на коленях Шардаша. В руках адептка держала букетик полевых цветов.

Шардаш перебирал волосы жены и одним глазом пытался читать фолиант из библиотеки Дайраэля.

Супруги сидели под цветущей липой, как выяснилось, привлекавшей не только романтичных адепток, но и пчёл. Впрочем, последние жужжали высоко и не интересовались ничем, кроме нектара.

— Я думала, что потеряла тебя, — прошептала Мериам и перевернулась, чтобы видеть лицо мужа. — Оборотни они ведь…

Шардаш оборвал её, коснувшись пальцем губ, и поцеловал. Мериам вздохнула, улыбнулась и потёрлась затылком о плечо мужа.

— Ой, горячий! — вскрикнула адептка, нечаянно коснувшись кожей полоски металла, и отпрянула.

Шардаш поправил сбившийся нагретый солнцем ошейник и охладил его.

— Как думаешь, если я сниму рубашку, эльфы очень оскорбятся? — задумчиво пробормотал профессор. — Жарко же…

— Ой, а я об этом даже не подумала! — смутилась Мериам и одёрнула задравшееся до колен платье. Босые ноги примяли травинки и нашарили туфли.

Шардаш нахмурился. До этого он не задумывался о том, что голые икры Мериам мог видеть кто-то, кроме него — настолько опьянило счастье воссоединения. Профессор тут же поспешил скрыть себя и жену от посторонних глаз. Ему не хотелось, чтобы другие мужчины любовались Мериам.

Действие супруга не укрылось от адептки. Мериам сползла с колен профессора и, насупившись, подбоченилась:

— Ты опять?

— Что опять? — не понял Шардаш.

— Ревнуешь к каждому фонарному столбу. Мне это надоело, надоело отчитываться за каждый чужой запах. Или я способна изменить? Скажи, Тревеус, все тёмные оборотни так не доверяют жёнам?

Профессор молчал, но Мериам не сдавалась, решив раз и навсегда разобраться со всеми тонкостями супружеских отношений других рас. Хватит того, что она два дня вымаливала прощение, корила себя за случившееся с Шайреном, будто могла что-то изменить. Адептка ждала тепла, участия, чтобы её пожалели, а жалеть приходилось самой — мужа.

Шардаш, конечно, на словах признавал невиновность жены, но вёл себя холодно, отстранённо, не обнимал лишний раз. Потом, правда, оттаял, утешил, приласкал и сделал вид, будто ничего не произошло.

— Я тебе доверяю, Мирри, просто мне неприятно…

— Может, мне тоже кое-то неприятно! — фыркнула Мериам. — По твоей милости общаться приходится только с женщинами.

— А зачем тебе мужчины? — насторожился профессор.

Адептка закатила глаза и пробормотала:

— Ну вот, опять! Видимо, пора закатывать скандалы при виде любой особы женского пола и выискивать волосы на пиджаке.

Шардаш покачал головой и заверил: она не станет. Мериам возмутилась, почему нет, на что получила ответ:

— Ты абсолютно не ревнива.

Адептка завелась и заверила, что отныне уподобится оборотнице, наденет брачный ошейник и станет следить за мужем.

— Даже в учительской, — мстительно добавила она.

Шардаш развеселился, сгрёб её в объятия и, щекоча, низким вибрирующим голосом прошептал: «Зато как мы будем мириться!». Мериам обозвала его пошляком и забарабанила кулачками по груди.

В итоге профессор свёл гнев жены к поцелуям. Мериам обмякла в его руках, закрыла глаза и, запрокинув голову, не могла оторваться от губ Шардаша. Тот не ограничился малым и скользнул языком сначала по щеке, затем по подбородку, шее…

Мериам не возражала, довольно улыбалась и щурилась. Сердиться на мужа сразу расхотелось, все страхи забылись.

— Обещаю: больше не буду, — пробормотал Шардаш и оторвался от увлекательного занятия. — Ты права, ревновать глупо, просто оборотни… Ладно-ладно, отныне я человек. Ну, почти.

Адептка в сомнении покачала головой, подобрала оброненный букет, поднесла к лицу и вдохнула аромат.

— Нравятся? — тут же поинтересовался профессор. — Хочешь, ещё нарву?

Мериам не ответила, но Шардаш всё равно встал и отправился разорять соседний сад. Адептка протестовала, но профессор ничего не желал слушать. Он легко перепрыгнул через живую изгородь и направился к клумбе с самыми пышными розами.

Мериам кусала губы и надеялась, что Шардаша не поймают за таким постыдным занятием, как воровство.

Профессор обернулся, лукаво улыбнулся и, выудив из ниоткуда нож, срезал три розы. Подумав, он прибавил к ним четыре цветка другого цвета и тем же путём, как пришёл, вернулся к жене.

«Мальчишка!» — с укором прошептала Мериам, но лицо её лучилось счастьем. Она не ожидала, что муж когда-нибудь подарит ей цветы, сам, без напоминаний.

— Вот, кажется, у людей так положено.

Весь вид Шардаша свидетельствовал: он жаждет награды за подвиг, но лукаво улыбавшаяся жена благодарить не торопилась. Прижимая букет к груди, она любовалась розами и гадала, закончились ли на этом сюрпризы. Как оказалось, нет.