Ольга Романовская - Башня духов

— Но вы ведь до сих пор помните! — с жаром возразила я.

— Конечно, помню. Я ничего не говорил о забвении, оно, увы, только на словах, но если не сидишь в собственной клетке, проще. У меня тоже была кандидатская степень, свежая, года не прошло. Была невеста, были планы, были люди, которых надлежало спасти, и тот день. Ничего, нужно просто осознать, что ничего не изменишь.

— Невеста, неужели она вас бросила?

Я заочно ненавидела ту стерву. Кристоф как никогда тогда нуждался в поддержке, а она смалодушничала, ударила лежачего!

— Нет, я сам это сделал. Письмом из лазарета. Незачем портить чужую жизнь.

— А потом, неужели она не пыталась поговорить?

— Вы сейчас хотите говорить? — усмехнулся Кристоф. — Вот и я не хотел. Нет, не жалею. Она бы только мучилась. Да и я заодно.

— Но она вас любила, как же вы могли её бросить! — щёки пылали, от вина стало жарко.

— Вот поэтому и бросил. Зачем ей, молодой, красивой, калека? Приехала даже, помню, видимо, чтобы поговорить, но меньше всего на свете хотелось видеть её. Я и не видел, велел целителю не пускать, даже пригрозил чем-то. Не помню уже чем. Плакала наверняка, но, повторю, я не жалею. Она сейчас, безусловно, замужем, дети, любящий муж… Вы меня двадцать лет назад не знали, Камилла бы не выдержала. Загнал бы её в гроб. И хватит об этом, Рената, я и сейчас точно так же поступил бы.

— Но вы лишили её права выбора!

— Увечный маг хуже обычного увечного человека. Мы гораздо злобнее и капризнее, ненавидим мир за то, что лишись необходимого, как воздух, колдовства. И прежде всего ненавидим друзей и близких. Ничего страшного, были и у меня радости в жизни. Опять же вторая кандидатская, наука, башня, местные маги… Не всё так плохо, не жалейте. Ни в коем случае не жалейте, Рената, — уже другим, жёстким тоном повторил Кристоф. — Вы этого не принимаете, и я не приму.

— Это жестоко! — всхлипнула я.

Конец фразы утонул в рыданиях. Чтобы унять их, потянулась за бутылкой и чуть не опрокинула бокал.

— Она… она ждала, приехала, не побоялась нечисти, а вы!.. Эрно тоже говорил всякую чушь о том, что я должна забыть, что это неправильно. Сказать, кто вы после этого? Сказать, как 'хорошо' пришлось вашей Камилле? Да лучше б вы умерли!

Я не хотела, но выпитое крепкое вино делало своё дело.

Новый бокал — и новые откровения. Делала очередной глоток и обвиняла, плакалась, ругалась, в конце концов, и вовсе обозвала мужиков бесчувственными скотами, которые привыкли всё решать за двоих, но думают только о себе. А Кристоф слушал и молчал. Он подложил под поясницу диванную подушку и замер. К креплёному больше не притронулся, даже первый бокал не допил. Ох, берегини, значит, я одна почти всю бутылку осушила, там на самом донышке осталось…

— Белладонны на пять капель больше надо было, — наконец сказал Кристоф и осторожно, чтобы не потревожить раны, поменял положение тела.

— Извините, — хлюпнула носом и отвернулась. Так стыдно стало. Интендант помочь хотел, а я помоями облила, поковырялась тупым ножом в ране, хотя до этого себе слово давала этого не делать.

— Ничего, это у вас нервное. Мёд возьмите в кладовой. Она под лестницей, на щеколду запирается. Ложка и блюдце на кухне. Можно не мыть. Вам сладкое сейчас полезно.

Попробовала отказаться, но Кристоф пригрозил, что сам встанет и принесёт. Я воспротивилась, встала и, тут же покачнувшись, едва не расшибла нос о подлокотник. Интендант устало улыбнулся и авторитетно заявил:

— Пить не умеете, но душевному здоровью на пользу. Ладно, принесу сам, а то разобьёте. И ветчину ешьте, а то стошнит.

В итоге мы из гостиной переместились в спальню: Кристофа после всех хождений тоже не держали ноги. Я сама настояла на том, чтобы он лёг, а сама пристроилась на стуле с банкой мёда на коленях. Уплетала его знакомой серебряной ложкой, а чтобы не так сладко было, запивала найденным на кухне сидром. Кристоф не ругал, просто, заметив в кувшин, поднял бровь: осилю ли? Осилила, хоть и вконец захмелела.

— Тибора позвать? Он вас до дома проводит.

— Не надо Тибора будить, и домой ещё не иду. Я вас сейчас посмотрю, если можно, обезболивающее наложу…

— С каких таких сил? — хмыкнул Кристоф. — И, если честно, не доверяю я сейчас вашему чароплётству. На трезвую голову — пожалуйста. И не после энергетического 'сушняка'. Ничего, придёт лекарь, всё сделает, не помру. Многие убить пытались — не срослось.

— Из-за покровительства лича, да? Он ведь ваш учитель?

Интендант рассмеялся и заверил, коллегой Бертока не стал.

— Под честное слово, Рената, чтобы даже Авалон не знал, — нахмурившись, добавил он. — Остальным я тоже расскажу, но не всё. А вы ведь не успокоитесь, пока не раскопаете, ещё к личу сунетесь. В таком состоянии всякое возможно. Не желаю брать такого на душу.

Поклялась молчать и пододвинула стул ближе.

Мир качался, очертания мебели расплывались. Чтобы не разбить, жалко ведь, поставила баночку с мёдом под кровать. Кувшин с сидром опустел, можно смело пинать ногами. Ложечку же облизала, но из рук не выпустила. В итоге она оказалась во рту. Как не помню. Вот стыд-то, тяну всё в рот, будто ребёнок.

Оказалось, Кристоф приехал в Верешен без крупицы магии. Интендант извинился за прошлую ложь и пояснил: не желал говорить о личе. Поэтому и мёдом кормил, лебезил.

— Простите уж, но вы бы всем рассказали или выводы неверные сделали. А теперь всё равно уж. Истван видел, а ему рот не заткнёшь.

Кристоф коротко описал своё состояние после контузии, как душевное, так и физическое. Понимала, это важно, поэтому молчала и не задавала вопросов.

Свыкнувшись с новой жизнью, Кристоф исследовал башню и обнаружил потайные комнаты. Тогда же интендант понял, у Башни есть хозяин. Потом сопоставил факты исчезновений магов и пришёл к выводу, их забирал лич.

— Почему сразу лич, а не духи? — покачивая ногами, поинтересовалась я.

Туфли уже сбросила: мешали.

— Потому что духи не читают книг, не пользуются магией и не умеют создавать инфернов.

О сделанных выводах Кристоф никому не рассказал — чтобы не пугать зря и собрать прямые доказательства. Интендант подкарауливал хозяина Башни и, наконец, увидел. Тот проводил эксперимент, о деталях которого Кристоф умолчал. Судя по выражению лица, они не для слабонервных. Интендант и лич заключили сделку: Кристоф отдавал себя и свою душу в собственность самовоскресшего мага в случае, если хоть кто-то потревожит покой лича.

Догадываюсь, на самом деле всё было не совсем так, интенданту пришлось кровью и потом доказать своё право молвить хоть слово. Расспрашивать не стала, видела уже подобное общение.

— И ещё помощь. Кто-то из нас обязан был снабжать его нужными фолиантами. Тут есть тонкости, они не подпустят мертвеца, нужно снять один из витков защиты. Сначала это делал я, взамен и получил возможность колдовать. Как, вы сами видели. Слабое подобие магии. Потом меня сменил Берток. Узнал об этом случайно, от лича. Тот неожиданно сказал, что мои услуги больше не нужны, но подарок не отнял.