Ольга Романовская - Чужая душа - потёмки

Госпожа Гвитт поставила чайник и завела с ректором разговор 'за жизнь'. Ну да, роды — процесс долгий, нечего заранее Маргарите нервы трепать. Мне же пока надлежало приготовить комнату для роженицы — по иронии судьбы, кабинет Алоиса. Видимо, Маргарита так изящно решила нагадить-отомстить супругу. Что ж, если она считает, что детям надлежит появиться на свет среди некромантских ужасов, то так тому и быть.

Наконец началось.

Маргарита отлично знала демонический, лучше Шкварша. А ещё в совершенстве владела устным народным творчеством для взрослых.

Рожала Маргарита долго, так долго, что Алоис успел вернуться. Пришлось грудью встать у кабинета и отвлекать шоколадками. Когда Ксержик рвался узнать, почему жена поминает всю его семью до девятого колена, извлекала из закромов очередную блестяшку и махала перед носом у отца. Кончилось тем, что шоколад мы вместе жевали на кухне, Алоис переводил на златорский ругань Маргариты, а я увеличивала словарный запас.

— Выпить хочешь? — наконец поинтересовался Ксержик. — А то в горле от сладкого пересохло.

— Спиртного? — уточнила я.

— Любого. Давай начнём с чая, потом будем поднимать градус. Глядишь, через пару часиков переплюнем Арин голос. Ты как к песням демонов относишься? Ну да, тут же Марица, а песни неприличные… Или она не поймёт? — Алоис покосился на притихшую внучку, которую пугали вопли Маргариты. Взяла её на руки, покачала и сунула на колени Ксержику — привыкай. Тот ничего, не скинул, занял ребёнка какой-то магической штучкой. Надеюсь, не опасной, а то убью и закопаю — дочь некроманта я или где?

— А то, что я пойму, это нормально?

— Ты-то и должна понять. Да ладно, если ты со Шкваршем того самого, то чем я тебя удивлю? Песенки у них — хвалебные песни… хмм… преимуществу перед другими особями мужского пола.

— Приличных нет? — вздохнула я.

— Есть. Песни о дамах. Попробовали бы они незнакомым демоницам похабно в любви признаваться — всё бы отодрали.

— Спой, а?

— Налей, а? Если хочешь услышать моё завывание, то мно-о-го. И покре-е-епче.

Ладно, будет сделано. Откопала бутыль мутного самогона и плюхнула на стол. Марица, отвернись, сейчас взрослые бухать будут.

Шаоленна Гвитт ожидала увидеть и услышать что угодно, кроме нестройного дуэта на кухне. Марица ползала по полу, а мы исправно фальшивили на недетские темы. Самогона в бутыли поубавилось.

— Эй, папаша, вернись в наш мир! — Шаоленна щёлкнула пальцами перед лицом Алоиса. — У тебя там дети родились.

— Совсем?

Мы уставились на Ксержика в полном недоумении. Что он имел в виду? Оказалось то, что Маргарита никуда его не пошлёт.

— Пошлю, мерзопакость, если не приползёшь! — ну и слух у Маргариты! — Иди, умиляйся, ползай и благодари.

Стул сиротливо закачался — вот это реакция даже в пьяном виде! Или Алоис притворялся?

Решив, что и мне негоже оставаться в стороне от братиков и сестричек, прокралась к кабинету. Тишина — то ли все живы, то ли все мертвы. Заглянула — нет, живые. Алоис рассматривает детей. Одного Маргарита сунула ему в руки, и новоявленный папаша гадал, как следует держать ребёнка и что с ним делать. В довершение бед младенец разрыдался. Ксержик тут же сунул его жене:

— Ты женщина, ты и занимайся.

Маргарита вздохнула и покосилась на меня. Ясно, придётся учить кормить. Кто там у нас? Мальчик и девочка. Полный набор. Да, эти мелкие — мои брат и сестра, а Марица их племянница. Смешно! Надо, кстати, показать дочурке новоявленных родственников.

— Доволен? — устало поинтересовалась Маргарита. Откинувшись на подушку, она пыталась унять заливавшегося плачем сына.

Алоис кивнул и поцеловал супругу. Оставалось только прослезиться, но не вышло.

Оставив Маргариту отдыхать, мы втроём предсказуемо пошли пить. На этот раз отличилась Шаолена, заявившая, что за такую роженицу доплачивать надо.

— За двойню? — не понял Ксержик.

— За ректорский язык, — ведьма щедро плеснула себе самогона и залпом, даже не поморщившись, выпила, довольно крякнув. — Как ты с ней живёшь-то?

— Очень даже счастливо. Тебе, Шао, тоже не помешало бы остепениться.

Ведьма рассмеялась:

— Я столько родов приняла, что самой рожать ни к чему. Да и на метле с животом не полетаешь.

— Верхом на муже поездишь, — Алоис извлёк из запасов нечто, завёрнутое в цветную бумагу. Я аппетитно облизнулась, Ксержик заметил и хмыкнул: — Таки сладкоежка?

Я не поняла, это у нас так родственные связи крепнут?

— На тебе поездишь! — госпожа Гвитт нахально вырвала из рук Алоиса свёрток и развернула. — Ммм, чернослив в шоколаде! Но в доме нужны и мясные закуски.

— Шао, не наглей! Я, между прочим, годовую отчётность за один день проверил, потом Ара кричала, мне не до еды было…

— Хлипкий вы народ, мужики! — вздохнула ведьма. — Ладно, Агния, давай ты.

После Ксержик выспрашивал про здоровье супруги, о том, кто родился первым, тяжёлые ли выдались роды. Шаолена, жуя, лениво отвечала.

Утром же началось самое интересное: разомкнув глаза, увидела на кухне Алоиса. Насвистывая, он что-то готовил! 'Завтрак для Ары', - коротко пояснил он. Судя по виду и запаху, всё съедобно. Эх, а мне никто сок не отжимал! Заметив мою кислую рожу, Ксержик бросил, что приготовит вторую порцию по доброте душевной.

Алоис проторчал у Маргариты битых два часа, потом позвал меня на 'курс молодого бойца'. В отместку потребовала не только соку, но и погулять и позаниматься с Марицей — согласился. Значит, у ректора Школы иных проблемы. Даже двойные, так как детей двое. Интересно, как их назовут?

Вечером объявился Эдвин — оказывается, сегодня суббота. Мы и не заметили — закрутились. Открыл ему Алоис в переднике — это я его посуду мыть припахала, до этого сто раз переспросив, мыл ли он руки и не рылся ли в могилах. Ксержик глянул так, будто его оскорбили.

— Что у вас происходит? — Лазавей покосился на сложенные стопочкой пелёнки на столе. — В семье Ксержик прибавление?

Мы с Алоисом одновременно кивнули и вернулись к делам: когда в доме маленькие дети, не до гостей. Но вот Маргарита позвала 'своё солнышко', и это самое солнышко унеслось прочь, на прощание щедро отдав нам в неограниченное пользование весь первый этаж — Ксержик ночевал у жены, Шаолена разрешила.

Подошла, обняла Эдвина, прижалась. Спросила, скучал ли. Эдвин кивнул и лукаво заявил, что у него для меня сюрприз:

— Маленький со мной, большой ждёт в Вышграде.

Заинтригованная, потребовала предъявить подарок. Только бы не книга! Но нет, Эдвин не считал труд печатников лучшим подарком, Лазавей подарил амулет. С виду он походил на украшение, но, по словам Эдвина, оберегал от нежити:

— Тут, в Ишбаре, этого добра навалом.

Чмокнула любимого в щёчку и уселась рассматривать подарок. Краси-и-ивый, на дорогом шнурке красной кожи.