Мария Веселая - Я родилась пятидесятилетней...

— Вы меня не прокормите, мисс Свон, — немного хрипло выдавил я из саднящего от жажды горла.

Мелькнувший страх в глазах и натянутая улыбка:

— Наше дело — предложить. Ваше — отказаться.

Черт побери! Я безуспешно пытался отделаться от новой навязчивой картинки, где Свон откидывает волосы с плеча, подставляя под мой голодный взгляд свою шею… Предлагая…

Нет! Хрупкий металлический поднос под моими руками опасно смялся по краям, как тёплый пластилин в руках ребенка.

Дерьмо…

«Возьми себя в руки, Каллен!»

Оглянувшись на мой тихий выдох и увидев парные вмятины, которые я пытался бесполезно прикрыть руками, Белла быстро отвернулась, как будто ничего не заметив.

Что это значит?!

— Кажется, мы взяли бракованный поднос, Эдвард? — её голос немного дрогнул на моем имени.

— Да…

Мгновений, пока мы медленно шли к столику Беллы, мне хватило, чтобы аккуратно выровнять откровенные следы моих пальцев. Я не дышал, сражаясь с кровожадным чудовищем внутри меня. Это было так похоже на первый день, что мне было противно от самого себя. Вместо того, чтобы держать в узде жажду и спокойно разговаривать с Беллой, я рисую в воображении дикие фантазии, убивая девочку из-за нескольких неосторожных слов.

Я едва не разоблачил себя. Снова.

Не нужно быть телепатом, чтобы понять, куда Свон меня пошлёт с моей дружбой, если узнает, кто я на самом деле… Но что делать с её внимательностью, с её проницательностью? Что она увидела, взглянув на поднос? Сколько ещё проколов заметит прежде, чем навсегда сбежать от меня в ужасе? Успею ли я прочесть в её душе нужные мне ответы раньше, чем она узнает все мои?

========== Всей правде обо мне прошу не верить… ==========

— Я соображаю, о ком вы говорите.

— А кроме вас ещё кто-нибудь соображает?

— Весь коллектив.

— Информация поставлена у нас хорошо!

«Служебный роман»

Белла

Я с беспокойством смотрела на напряжённое лицо Каллена, когда мне пришлось обернуться на вопрос Эрика:

— Белла, а ты бы отрезала палец за пятьдесят тысяч долларов?

Эдвард неслышно поставил поднос с погнутыми краями, вид у него был не совсем здоровый. Потемневшие глаза, плотно сжатые зубы… Да, не самая хорошая тема для разговора с участием вампира, но я же пытаюсь делать вид, будто ничего не знаю…

— Смотря кому, Йорки, — наконец ответила я, почему-то вспомнив Билли и его сахарный диабет, из-за которого он едва не оказался прикованным к инвалидному креслу, — плюс, смотря в каких условиях: если ампутация будет проходить в домашней обстановке, кухонным ножом и без местной анестезии, то, пожалуй, я не соглашусь на такую ответственность за эти деньги, если, конечно, ситуация не будет исключительной…

Странное молчание прервал смешок вампира, который дал мне личные пояснения на русском:

— Белла, они спрашивали про твой палец… Не слышала, как один парень отчекрыжил себе две фаланги на спор?

«Вот идиот», — подумала я и посочувствовала родителям этого больного.

— Ну, тогда вопрос явно был задан не по адресу, Эдвард, ты же понимаешь, эти пальчики, — я показательно постучала ноготками по столешнице, присаживаясь на отодвинутый Калленом стул, — стоит оценивать не в вульгарных деньгах, а в будущих спасенных человеческих жизнях.

— Как патетично, мисс Свон, — сыронизировал Каллен, тем не менее с теплом смотря на то, как я придвигаю поближе к себе купленную им еду. — Приятного аппетита.

— Ммм… Эдвард, Белла не пригласила тебя присоединиться к нам? — Джессика решила задержать парня, как только поняла, что он вот-вот уйдет.

Представив, как вампир давится человеческой пищей, чтобы не выбиваться из компании, ведь прекрасного фикуса, который можно незаметно полить красным чаем, тут нет, мне стало откровенно жалко беднягу:

— Нет, Эдвард обедает со своей семьей, Джесс, — почувствовав на себе взгляд Каллена, я решила пояснить свое нежелание официальной версией. — Это не значит, что я ему здесь не рада, но думаю, что если мы с Эдвардом начнем обсуждать, скажем, свет и тени души человеческой в работах Рембрандта ван Рейн, то вы рискуете заскучать…

Плечи Каллена заметно расслабились. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя изгоем среди этих людей, как будто я предпочла общество того же Майка ему. Не хотела, чтобы он сидел тут, чувствуя свою непохожесть, непринадлежность, даже не к обществу, к виду. Я не желала, чтобы мысли Джессики расстраивали или смущали его своим немного фривольным направлением, однако одним предложением показывала своё отношение к нему, как к человеку, беседу с которым ставлю выше пустого трёпа одноклассников.

Мне было плевать, сочтут ли меня окружающие хвастливой ботанкой или в очередной раз махнут рукой, списывая всё на мою оригинальность.

Мне действительно хотелось обсудить с Эдвардом ту же «Анатомию доктора Тульпа», где ван Рейн так тонко передал все эмоции молодых хирургов, которые с взволнованным видом сравнивали демонстрируемые мышцы руки с рисунком учебника. В те времена, когда практическая хирургия была в почти зачаточном состоянии, Рембрандт даже не решился реалистично изобразить аутопсию, ведь традиционно вскрытие начиналось с извлечения желудка, печени и селезенки. Также меня смущала левая рука, которая выглядела непропорционально размерам тела, и я хотела спросить, знает ли Эдвард что-то о рентгеновском изучении картины, ведь, возможно, она видоизменялась и дорисовывалась со временем.

Я не знала, решусь ли я заговорить с ним о «Возвращении блудного сына», помня некоторые особенности биографии своего эрудированного собеседника, но однозначно хотела бы узнать его мнение о картине «Похищение Европы», сравнить ее с полотнами Дюрера, Рафаэля и Тициана, которые обращались к тому же сюжету…

Но я точно знала, что этот парень не будет смотреть на меня, как на чокнутую, реши я заговорить с ним о той же мифологии, истории, географии, психологии. Он не будет спрашивать, зачем мне эти знания, он просто будет с улыбкой говорить со мной об этом, не пытаясь свернуть разговор на себя и свои сомнительные успехи в спорте.

Ковыряясь в десерте, я, скучая, слушала жалобы Майка и Тайлера, которые пытались громко и увлеченно спорить о дополнительных тренировках по волейболу, делая вид, что совсем не слушают новую сплетню Джесс о нашем вялотекущем романе с Эдвардом Калленом. Наверное, в разговоре участвовали все, кроме, собственно, меня. Я уже смирилась, что Джессика окрестила вампира «беззаветно влюбленным бедным мальчиком», а меня «душевнобольной и слепой фригидной бабой»…

— Слушай, ну, вкусы разные, Эдвард вполне может не нравиться ей внешне… — тихий голос Анжелы незаметно вписался в возмущенный монолог Стенли, где она говорила о том, что я слабо представляю, сколько девушек мечтали бы оказаться за эти годы на моем месте.