Ульяна Соболева - МЕТАморфоза

Никитин медленно повернулся к другу.

— Мне это не нравится, понял? Давай, иди лапай кого-то другого.

Я пыталась сопротивляться, но Мадан крепко держал меня за руку.

Женя тихо выругался и, явно не желая ссорится с Никитиным, пошёл к гостям. Несколько секунд мы с Лёшей смотрели друг другу в глаза:

— Не нужно так смотреть, я предупреждал насчёт фокусов, помнишь?

Втолкнул меня в спальню и закрыл за нами дверь на ключ.

— Боишься за мою девственность? — злобно прошипела я и выдернула руку. Никитин не отрываясь смотрел мне в глаза, потом опустил взгляд к моему декольте.

— Боюсь за свои мозги, — хрипло сказал он, — ты бл***ть всю душу мне вывернула. Ведьма малолетняя. Чего ты хочешь, мать твою? Не понимаю тебя, игры твои долбанные не понимаю. Чего ты хочешь, Найса? Что ж ты мне кишки мотаешь?!

Толкнул меня к стене, а я удержалась за воротник его рубашки.

— Тебя хочу, Никитин, разве ты не знаешь?

Схватил меня за горло, испепеляя взглядом. Все его мышцы напряглись, но не отстранился, продолжал удерживать на вытянутой руке за горло.

— Убить тебя хочется, — прошипел он, чуть сжимая пальцы и меня пронизало дикое возбуждение.

— Ты пьяный, — тихо сказала я и провела рукой по его волосам, — не контролируешь себя?

Приблизил ко мне лицо, касаясь лбом моего лба, взгляд смягчился, а пальцы уже гладили мою шею:

— Нет…нахрен никакого контроля, все тормоза отказали.

— Ревнуешь?

— До безумия.

Закрыл глаза вдыхая запах мои волос и моё сердце забилось немного быстрее, ещё быстрее, когда он посмотрел на меня снова, и я увидела, что он сломался. Все. Наигрались.

— Увези меня отсюда, — тихо попросила я и потёрлась щекой о его щеку, — увези и сделай меня своей. Сегодня.

Он нашёл мои губы с каким-то диким остервенением набросился на них, терзая, причиняя боль жестоким и властным поцелуем, удерживая меня за волосы, все сильнее вдавливая в стену.

— С ума схожу от тебя, останови меня…маленькая. Останови. Я же буду себя ненавидеть.

— Ни за что не остановлю…если тормознёшь, то ненавидеть тебя буду я.

Жадно ответила на поцелуй прокусывая его губу до крови, чувствуя солоноватый привкус во рту. Мне нравится даже вкус его крови.

В двери постучали.

— Мадан, я знаю, что вы здесь, — голос Оли срывался на писк, — откройте немедленно.

Никитин тихо выругался, а я усмехнулась. Ну что настал час «икс»? Она или я?

Мадан открыл дверь, и Оля влетела в спальню. Она смотрела на меня, на то как я демонстративно поправляю волосы, потом перевела взгляд на Лёшу, на его прокушенную губу и замахнулась чтобы дать пощёчину, но Никитин перехватил ее руку.

— Без скандалов. Не здесь и не сейчас.

— Без скандалов? Ты…ты сукин сын, Никитин. Ты все это время трахал мне мозги. Ты и эта…эта…сучка. У меня за спиной вы…

Я улыбалась, мне нравился ошарашенный взгляд Никитина и Олины глаза навыкате, которые казалось повылазят из орбит.

— Успокойся, мы просто разговаривали. Приди в себя.

— Да неужели. А за губу тебя кто укусил?

— Я подрался, если ты не помнишь.

Мне начал нравится этот фарс. Если Никитину удастся ее снова убедить я сниму перед ним шляпу. Оля переводила взгляд с меня на него.

— Зачем вы заперли дверь?

— Эта истерика ни к чему. Мы хотели поговорить. Оля, иди к гостям, ты пьяна. Поговорим, когда протрезвеешь. Пусть Женя вызовет тебе такси.

Она вдруг разревелась и повисла у него на шее.

— Мадан…прости меня, пожалуйста.

Я попятилась к двери и наткнулась на Женьку.

— Ну что мелкая попала под раздачу?

Я кивнула, с горечью понимая, что шах и мат не удался. Из-за дуры Оли и Никитина, который упорно цеплялся за их отношения.

— Жень, вызови и мне такси. Домой хочу.

— Давай отвезу, — предложил он, провожая меня к двери.

— От тебя водкой прет за версту, менты загребут, а я без документов. Но спасибо за предложение.

Женя несколько секунд смотрел мне в глаза.

— Вы не родственники, да?

Я усмехнулась и послала ему воздушный поцелуй. В этот момент дверь в спальне с грохотом распахнулась, и я услышала истерический вопль Оли:

— Побежишь за ней больше никогда не приходи, никогда понял? Мадан!

Я как раз выскочила на улицу из подъезда и тормознула такси. Никитин нагнал меня, когда я собиралась залезть на заднее сидение, дёрнул за руку и потащил к своей машине.

— А Оля? — не удержалась я.

Он не ответил, молча открыл передо мной переднюю дверцу, и я села, закусив нижнюю губу. Сердце колотилось, как бешеное. Мадан обернулся ко мне, и я вздрогнула от его взгляда.

— Нет больше Оли — есть ты, и я хочу в этом разобраться. Сейчас.

Так же в полной тишине мы поднялись домой и когда он открыл передо мной дверь я шагнула в квартиру, услышала, как щёлкнул ключ в замке, а потом он повернулся ко мне. Сделал несколько шагов навстречу и вдруг впился в мои губы. Так он меня ещё не целовал, жадно, с какой-то тихой яростью, сдирая с меня одежду, нижнее бельё, отшвыривая всё в сторону, куда попало, пока я не осталась совершенно обнаженной.

— Боже, какая ты красивая.

Я со стоном обхватила его за шею. Меня ослепило желание. Дикое, первобытное. Мадан зарылся обеими руками в мои волосы, все ещё целуя мои губы, терзая их, подчиняя себе. Я сдалась, у меня не осталось сил бороться с собой, каждое прикосновение его губ заставляло моё тело дрожать от страсти. Я никогда и никого не хотела настолько сильно. Стащила с него рубашку, дрожащими руками, и прижалась грудью к его груди. Соски болезненно ныли от трения о его кожу, мы все ещё целовались как ненормальные. Я расстёгивала его джинсы, стягивая их вниз, затем боксёры, хотела, чтобы он был голым, как я, чтобы чувствовать его всей кожей.

Я задыхалась, мне невыносимо нужно было больше. Здесь, сейчас. Я закинула ногу ему на бедро, чувствуя животом его твёрдый член испытывая дикое желание почувствовать эту мощь в себе. Его ладони сжали мою грудь, потом нежно потёрли соски, и я застонала ему в губы.

— Пожалуйста, — как банально и жалко, но у меня все дрожало внутри, болело, меня раздирало от перевозбуждения. Я потёрлась влажной промежностью о его ногу, закатывая глаза в изнеможении.

Мадан подхватив меня за талию, и слегка приподнял, продолжая целовать, сжимать моё тело до боли, но именно так мне сейчас и хотелось. Вот этого звериного желания, животной страсти. Никитин опустил меня на ковёр в прихожей, на нашу сваленную в кучу одежду, на то самое красное платье, которое стало некоей точкой невозврата в наших отношениях.

Мадан склонился надо мной, опираясь на руки.

— Ты этого хотела? Не боишься? Останови меня…ещё не поздно.

— Поздно, — эхом повторила я и обхватила его лицо руками, — я хочу тебя.

Он застонал и впился губами в мою шею, слегка прикусывая кожу, спускаясь все ниже, к груди, обхватывая, по очереди мои, возбуждённые до боли, соски жадным ртом. Я цеплялась за его плечи, утопая в яростном безумии, в первобытном желании отдаваться. Контроль больше не принадлежит мне, он у него и я отдала с каким-то безумным отчаянием, позволяя эмоциям рваться наружу.