Марина Снежная - Душа бездны

К счастью, для женщин приготовили крытую повозку, называемую каретой. Мойдер впервые видел такое сооружение, его взгляду были привычнее незатейливые телеги. Эта же махина выглядела более громоздко и внушительно. Еще и оконца имелись с двух сторон. Впереди находилось место для возницы, а лошадей было запряжено целых две.

Кучер услужливо распахнул дверцу, пропуская женщин внутрь. Привычная к таким приспособлениям Саулин вспорхнула внутрь легкокрылой птичкой. Мойдер не без труда последовал ее примеру, едва не запутавшись в подоле платья.

И как только женщины в них ходят?

Кучер пришел ему на помощь, запустив ручища под ягодицы и вталкивая внутрь. Ощутив, как наглые ладони ухватились за его телеса более сильно, чем необходимо, Мойдер обернулся и вмазал кулаком по ухмыляющейся физиономии. Сам едва не вывалился обратно, но устоял и с достоинством залез в карету.

За спиной раздался взрыв хохота.

Другие всадники потешались над озадаченным кучером, потирающим щеку. Свирепо глянув на них всех, Мойдер заметил, что правитель тоже едва заметно усмехается. Настроение окончательно упало, что в очередной раз стал посмешищем, да еще перед самим Громделом. Принцесса, к ее чести, смех сдержала, но по подрагивающим плечам было заметно, что делает она это с трудом.

Процессия, наконец, тронулась, увозя бедного легурца в неизвестном направлении.

Поначалу в карете царило молчание. И Мойдер, и принцесса уставились каждый в свое окно, делая вид, что их до смерти интересуют окружающие пейзажи. Парень лениво отметил, что местность тут более благодатная, чем в легурских землях. Преобладали равнины, лишь кое-где встречались возвышенности. Если и встречались деревья, то лесом их назвать было нельзя. Почти все земли были распаханы, среди спелых колосьев видны были фигуры поселян. Вокруг белых домиков с приветливо улыбающимися окнами цвели сады и виноградники. Видно, что народу тут живется вольготно. Но какое-то все здесь непривычное, чужое. Вряд ли Мойдер смог бы обосноваться в этих землях насовсем.

Долго хранить горделивое молчание принцесса не сумела. Пару раз протяжно вздохнула, красноречиво зыркая на спутника. Надеялась, что тот сам заведет разговор. Но Мойдер из непонятного упрямства молчал, даже покрепче зубы сцепил, чтобы не сдаться первым.

Наконец, Саулин не выдержала и сказала:

– Ты в наших землях бывал уже?

– Не доводилось.

– А где бывал? – не унималась девушка.

– В Волотке бывал, в Огирке.

Она прыснула, вызвав у него обиженный взгляд.

– Чего ты?

– Названия смешные. Это где ж такое? – пояснила принцесса, однако, смеяться перестала. Лишь уголки губ подрагивали.

– В землях легурских.

– Понятно… Значит, не бывал ты нигде…

– Хочешь сказать, ты бывала? – съязвил Мойдер. – Небось, из горницы своей и носа не казала.

Он и сам не понимал, почему не боится так дерзить ей. Все ж таки принцесса, а парень с ней как с легурской девкой себя ведет. Но по Саулин не видно было, что недовольна. Скорее наоборот, радовалась, что Мойдер не раболепствует, а говорит, что думает.

– Когда маленькой была, отец возил меня по стране, – откликнулась девушка. – Но это давно было. Потом, как я в девичий возраст вошла, не пускал никуда. Боялся, что выкрадет кто. Много охочих породниться с правителем. Да и верной защитницы моей уж в живых нет. Так бы она хоть со мной рядом была.

– А кто это? – спросил Мойдер, заметив грусть на лице принцессы.

Куда только подевалась самоуверенная хозяйка жизни?

– Нянюшка моя. Два года назад, как умерла. Перед смертью жалела, что одну меня оставляет, напоминала о словах заветных. Была она как-то у прорицательницы с матушкой моей. Кстати, прорицательница та неподалеку от легурских земель живет.

– Правда? – заинтересовался парень. – А где?

– В Соннере. Это неподалеку от Адарина… то есть, того, что осталось от него.

– Значит, и правда, Адарин существовал? Почему ж тогда говорят, что сказки это?

– Отец мой ненавидит все, что связано с волшебством. Много зла оно ему принесло. Мать моя страшные дела творила… – она поморщилась и не стала развивать эту тему. – Иногда я радуюсь, что мне не досталось ее силы. Тогда бы отец меня и знать не захотел бы…

– Так что прорицательница сказала? – напомнил Мойдер, выводя девушку из задумчивости.

– Сама не знаю, почему тебе рассказать это решила, – вздохнула Саулин. – Легко с тобой. Покойно. Словно с подружкой лучшей.

Мойдер возмутился, но не подал виду. Решил только, что припомнит ей слова эти. Нашла подружку! Однако вспомнил, в каком сейчас виде, и перестал сердиться. И, правда, что с него за мужик теперь? Посмешище одно. Надеялся только, что односельчане никогда не узнают, что ему довелось вытерпеть.

– Та женщина уж старая совсем. И тогда была уже в годах, а сейчас и вовсе, наверное, последние дни доживает, – вспоминала Саулин рассказы няни. – Алидель зовут ее. Она единственная, кто не боится посещать мертвые земли, и часто это делает. Вспоминает, наверное, былые дни. А, может, жалеет, что не разделила судьбу Адарина. О том неведомо.

Матушку и няньку она приняла с волнением. Еще бы, мало осталось на свете ее сородичей. Только, едва увидев мать мою, переменилась в лице и сказала: «Смерть бежит за тобой. Как и за многими адаринцами, которых разбросало по свету. Жить им недолго осталось. Лишь тех, чья душа лишена злобы черной, минует проклятие Бездны. В день, когда на свет появится кровь и плоть твоя, сама ты покинешь землю… Знаю, что носишь под сердцем дитя и после моих слов захочется тебе уничтожить его. Не делай этого. Тогда не станешь душой нечистой, а умрешь легко».

Обычно язвительная и гордая матушка в этот раз не нашлась, что сказать. Глубоко запали ей в душу слова Алидель. Спросила она только, что ждет дитя ее. А прорицательница ответила: «Коль пойдет по стопам твоим, много несчастий и страданий. На тебя она будет похожа и нравом и внешностью. Будет в ее жизни поворот один. Вот если сделает на нем правильный выбор, тогда переменится предначертанное. Но если победит в ней гордыня, будут прокляты и она, и потомки ее».

Саулин умолкла, а Мойдер не нашел, что сказать. Принцесса же вполголоса произнесла, обращаясь, скорее, к себе, чем к нему:

– Кто знает, может, то, что я не выдала тебя отцу, и есть тот поворот, о котором говорила прорицательница. Сама не знаю, почему не сделала этого хотя бы ради забавы.

– Ты способна забавляться от вида смерти? – он невольно содрогнулся.

Девушка каждый раз раскрывала перед ним новые грани. Его мнение о ней менялось каждую минуту. Он не мог постигнуть, какая она: добрая или злая, чего ждать от нее. Но теперь, выслушав эту историю, наконец, понял, насколько жизнь его и правда висела на волоске. Не вспомни принцесса слова прорицательницы, его голова уже пугала бы ворон на остром колу.