Сара Бреннан - Несвершенное

— Я не хочу, чтобы ты погиб, — прошептала Кэми.

Было бы утешением знать, что Джаред продолжит жить дальше, пусть и без нее. Но она не могла ему доверять. Он мог отчаяться или совершить нечто отчаянное, все разрушить, потому что не ценил себя или не понимал, с чего бы кому-нибудь другому ценить его. И это понимание обернуло все, что должно было бы утешать, в страх.

Но он быстро понял, что они с Эшем уже определились в своем решении. Он выяснил это, исходя из чувств Эша и выражения ее лица. Может быть, она могла довериться ему, надеясь, что он постарается выжить, даже если не хочет. И ему придется жить дальше без них. Может быть, не стоило это скрывать от него. Может быть, все будет в порядке.

— Я не могу на это пойти, — резко сказал Джаред.

Он сорвался с места и пошел прямиком к ней. Она восприняла это как обнадеживающий знак. Она наблюдала за ним и одновременно пыталась договориться сама с собой: если он сделает к ней навстречу четыре шага, то и она двинется к нему навстречу.

Или даже три.

— Мы должны, — сказала ему Кэми. — Знаю, как это сложно, но я правда считаю, что это единственный выход.

— Я не это имел в виду. Я говорил о нас.

Кэми посмотрела на него. Он посмотрел на нее: он выглядел очень серьезным, словно для него все было взаимосвязано и имело значение. Как будто мысль о том, что им всем суждено скоро погибнуть, означала, что он не смог вынести другую мысль — быть с нею оставшееся им время.

— Что? — спросила Кэми и услышала, как слабо прозвучал ее голос. — Ты наказываешь меня за мое же решение, да?

— Я не наказываю тебя, — сказал Джаред. — Я же не какой-нибудь там приз. Сама идея этого нелепая и жалкая. Я бы никогда на это не согласился. Но ты уже все решила.

Это было правдой, но она не ожидала услышать ее от него. Все дело во внутренней неуверенности, что у нее была, в комплексах, которые, как она говорила себе, глупы. Но может быть, это она сама была глупа. Она сглотнула и посмотрела на него. Он на нее. Его серые глаза были серьезны. Полны решимости. Он даже не сердился. Он не пытался причинить ей боль, как когда-то. Он просто сказал ей правду.

— Мы не можем быть вместе, когда есть кто-то другой, кто будет знать все о тебе, будет чувствовать твои эмоции и узнает все секреты, которые я никогда не смогу узнать.

— Мы можем попытаться, — возразила Кэми, и она хотела продолжить спорить с ним, но поняла, что не может подобрать слова.

Она пыталась не думать об этом, потому что, когда она по-настоящему думала об этом — об Эше, который молил их остановиться, и о том, как она делилась с ним тайнами и улыбалась ему — понимала, что Джаред прав. Все это время она знала, что их отношения невозможны, и все же надеялась и мечтала о них, и старалась ради них, и думала, что если он тоже приложит усилия, то возможно, надежда таки есть.

— Если ты хочешь быть со мной… — произнесла Кэми и замялась. Если чудо произойдет, и они выживут, а их связь с Эшем разорвется, то что? Но она не думала, что они выживут.

И если уж быть до конца честной, то Кэми никогда не знала наверняка, что она значила для Джареда вне их связи и его воспоминаний о связи. Она и не хотела слышать, что из-за ее связи с Эшем Джареду она не нужна, никогда. Она все равно умрет. А раз так, зачем ей воспоминание о том, как она просила его быть с ней, а он отказал.

Хотя он уже все равно это произнес.

— Кэми, я больше не могу притворяться. Мне это не нужно.

Голос его прозвучал грустно.

— Понятно. — Она было подумала, что ее голос будет слабым, но он прозвучал сильно и даже яростно. До абсурда зло. — Отлично. Проехали. Но церемонию мы проведем.

Когда она вышла из комнаты, то хлопнула дверью. Она почувствовала себя дурно от того, насколько несправедливо это было, как и несправедлив был выбор, который ей пришлось сделать, и заклинание, которое им придется принять. Она никогда не хотела любви, о которой мечтали девочки, подружки детства, ей даром не нужна была любовь, придававшая ее жизни смысл. Ее жизнь и без того его имела. Это казалось такой глупостью, все клише об ощущении себя полноценной, завершенной, о немыслимом отчаянии или необычайном счастье, любви с первого взгляда или любви на веки вечные, уверенности, когда она никогда и ни в чем не была уверена, кроме его важности для нее. И это все еще казалось настолько далеким от опустошающей боли, которую она испытывала прямо сейчас. Ей нужны были университет и журналистика. Она считала себя умной, разбирающейся в жизни и любви.

У нее уже был Джаред, весь целиком, и ей больше не нужен был никто другой. Он у нее был, и она его потеряла, хотя все это время пыталась убедить себя в обратном.

Никто не может рассказать историю любви независимо от возлюбленного: люди рассказывают истории любви друг другу, и Джаред отказался говорить то, что она надеялась услышать.

Джаред был прав. Теперь, когда они могли погибнуть, настало время быть честными, признать суровую правду. Она была ему не нужна. Она его потеряла.

Проходили дни, несмотря на разбитое сердце и страх из-за того, что должно произойти, Кэми пыталась занять себя. Она жила над рестораном своей мамы, нося одолженную одежду. Она продолжала жить без матери. Она убеждала себя, что если все сделает правильно, то сможет спасти ее.

В день вечеринки она помогала Марте Райт украшать балки красными и белыми лентами, взгромоздившись на стул и приподнявшись на цыпочках, чтобы, несмотря на самый маленький рост в команде и слабое представление, каким должно быть надлежащее оформление зала, сделать это во что бы то ни стало.

— Ну, по крайней мере, ты не врежешься головой ни в одну из балок, — сказала Марта, когда Кэми в четвертый раз свалилась со стула.

— Мне очень импонирует твое отношение, — сказала Кэми. — Всегда мысли позитивно!

Девушка, падающая со стульев, продолжавшая смеяться над дурацкими шутками и портившая украшения, совершенно не вписывалась в представление Кэми о поведении человека с разбитым сердцем. Может быть, если она продолжит делать все, что в ее силах, и вести себя как прежде, будет не так больно.

Она взглянула сверху вниз на Марту, стоявшую за барной стойкой. Женщина тонкой спиралькой срезала корку с апельсина.

— Ты нам так помогла, и была к нам очень добра. Мне очень интересно, что тобой двигало. Надеюсь, ты не против того, что я спрашиваю, — сказала Кэми. — И я очень надеюсь, что ты не скажешь нечто вроде: «Ого, теперь, когда я об этом думаю, мне и самой не ясно — зачем я ввязалась в это рискованное дело, так что я, пожалуй, сверну свою бурную деятельность». Я большая поклонница твоей помощи. Мне просто интересно, ведь больше нам почти никто не помогает, все настолько боятся Роба Линберна, что не помогают даже себе. Вот я и интересуюсь, почему ты решила нам помочь?