Мария Бородина - Куда улетают драконы

— Что ещё за Ними? Это кто такая?

Отношение отца к нам, как безликим и безымянным вещам меня злило. От этого подкашивались ноги. Как принимать помощь от него? Да и будет ли это помощью?

— Так! Мне пора, — отец прошёл к двери. — Позже поговорим. А рыжик всё равно будет наказан, и защищать его бессмысленно.

— Его Леан зовут, — выдавила я озлобленно.

— Знаю, но какое значение это имеет? — отец почти оскалился.

— Он человек! — я топнула ногой. — Как и я, как и ты! И тоже чей-то сын!

— Уймись, Арлинда. Он тебя сюда приволок, не думая, что ты чья-то дочь. В голове у него была одна награда, а теперь ты его защищаешь? Надо было забрать тебя с собой, когда малышкой была. Знал, что мать тебя хорошему не научит.

— Чтоб я выросла такой же эгоисткой, как твой сын?! Кстати, где его мамаша?! Она одна из вас?!

— Ты сейчас договоришься, Арлинда, — в глазах отца загорелся недобрый огонёк. Лучи алейна, врывающиеся сквозь окно коридора, плясали вокруг его взъерошенной шевелюры, как нимб.

— Да мне всё равно терять нечего! — отчеканила я. — Маму и любимого вы у меня уже отобрали, а тебя — не жаль. Совсем!

— Арлинда…

Лицо отца неожиданно перекосила гримаса отчаяния. Взвыв, словно от дикой боли, он согнулся пополам. Схватился руками за живот и сжал губы. На лбу отца моментально выступили крупные капли пота.

— Арлинда, — прошептал он срывающимся голосом. — Там, в комнате, на комоде. Пилюли. Дай их мне.

Что выбрать? Помочь человеку, чья кровь течет в моих жилах, и спасти того, кто всех нас тут пленил? Или просто остаться в стороне и не мешать ему уйти к Падшим? Сделать два шага — и он будет продолжать своё грязное дело, или просто смотреть, как умирает?

— Арлинда, прошу тебя, — отец протянул дрожащие руки ко мне.

Я шагнула к нему и всмотрелась в глаза. И этот человек возомнил себя великим? Запер в темнице целую армию магов и думает, что его все станут бояться?

— Я тебя не боюсь, — проговорила ему в лицо. — И тебе придётся моих друзей освободить, иначе все узнают, какой ты на самом деле слабак!

— Вот разберусь с этой болью, — прошипел отец, — и сама обратно сядешь!

— И за что только мама тебя любила? — отрезала я и пошла в комнату. На комоде взяла коробочку, сплетённую из соломы. Считая шаги обратно, думала: отец ли он мне?

— Дай-ка сюда, — руки отца тряслись, когда он тянулся к странным зелёным пилюлям. Закинул в рот целую горсть и вернул мне коробку, ничего не комментируя. И что это за вещество? Может, у него зависимость?

— Рассказывай, — резко сказала я и села на диван, не церемонясь, что грязная. Ноги отказывались меня держать. — Можешь начать с того момента, как решил бросить нас.

— Подожди, Арлинда, — отец опустился рядом, всё ещё корчась от боли. — Подожди, когда боль отступит. Она всё сильнее с каждым разом. Я болен, и боюсь, что немного мне осталось.

— Почему-то мне не жаль тебя, — соврала я. Что-то внутри шевельнулось и заныло. Но я быстро погасила слезливый порыв воспоминаниями об исхудавшей Ними и разбитой голове Леана. — Ты заслуживаешь того, что делаешь с другими.

— Они даже не представляют, — простонал отец, — что они смогут для нас свершить! Для всего Кеплера! Иногда нужно принести в жертву несколько жизней, чтобы человечество получило главное. Бессмертие. Здоровье. Вечное счастье.

— Жертву?! — я опешила и приподнялась. — Все, кто в заточении сейчас, умрут?

— Не все, — проговорил отец, и лицо его исказила гримаса боли. — Я воскрешу тех, кого сумею собрать по частям. Сотню артефактов уже заготовил. Вопрос только в моих силах…

Я нахмурилась, не в силах выдавить и звука. Хотелось бежать. Но ещё сильнее — услышать всё из первых уст. Руки задрожали, и я предусмотрительно сцепила их в замок. Могла ли я знать, что в моих жилах течёт кровь некроманта-убийцы?!

Но пусть отец не думает, что меня это волнует…

— И сколько ты сможешь вернуть?

— Может, всех, — выдохнул отец. С его губ снова сорвался стон. — А может, ни одного. Всё зависит от того, насколько мощным окажется открытый источник. Этого предугадать не могу даже я.

Он вскрикнул, прижимая руки к животу. Капли пота покатились по его вискам, очерчивая подбородок:

— Проклятая паучья болезнь! Знал бы я, что одолеет меня в самом расцвете сил! Дожить бы до главного дня…

Источник?! О каком источнике он говорит?! Неужто решил вторую Чёрную Лавину учинить?! Домыслы обжигали и резали душу наживую. И сильнее всего хотелось прижать отца к стенке и выспросить всё. Но слишком хорошо я знала, что за этим последует.

— И, — я выдохнула тяжёлый спёртый воздух, — когда этот день настанет?

— Равноденствие, — проговорил отец, — уже близко.

От этого «близко» потемнело в глазах. Как найти отсюда выход? Как сообщить Эриману, что жива? И где я нахожусь? В Орейворе, скорее всего. Ведь Леан успел после праздника отвезти сюда Нимеридис и вернуться к общежитие.

— Когда? — хрипло спросила я и прикрыла глаза, чтобы не рухнуть на пол.

— Ты счёт времени потеряла? — отец отдышался. Кажется, его страшная боль отступала. — В День Рождения твоей упрямой матушки!

— Ты думаешь, что я в темнице видела, когда начинается день и заканчивается ночь?! — я так устала, что возмущение получилось писклявым и жалким.

— Будто была в ней долго, — фыркнул отец с пренебрежением, и мне захотелось его ударить. Мешал, разве что, принцип лекаря «не навреди». — Когда Леан тебя привёз, говоришь?

— В середине змеиного сезона, па-па, — намеренно подчеркнула последнее слово.

— Сегодня — двенадцатый день лисьего сезона, — отец посмотрел на меня то ли с сожалением, то ли с презрением. Скорее, с презрением: в голове не укладывалось, что он может жалость испытывать.

Прошло больше трети сезона! Как же так? Ну, ладно. Хорошо, что не два…

— Отпусти. У меня жених есть, он же с ума сойдёт пока искать будет. Прошу тебя, освободи меня и моих друзей, — я знала, что отец не выполнит просьбу, но так хотелось попытаться. — Что мне сделать, чтобы ты бросил свою затею? Кому она нужна? Ради чего это?

Папа скорчился от боли, но, видимо, не слишком сильной, потому что сразу встал и пошёл к двери.

— А говоришь, что я плохой, — он усмехнулся и почесал бороду. — Каждый хочет спасти свою шкуру, только и всего. Переодевайся и марш в сад! Я тебя здесь просто так держать не собираюсь, мне только подозрений не хватает, — отец вцепился крупными пальцами в ручку и потянул её на себя.

— Я никому ничего не скажу! — выкрикнула я ему вслед. — Мы не скажем! Отпусти нас!

Отец даже не обернулся. Хлопнул дверью, подняв в воздух столп пылинок, и ушёл. Его шаги ещё долго резали тишину на мгновения. Холодные. Резкие. Чужие…

— Лучше б в подземелье осталась, — буркнула я, втягивая густой запах мокрых стен.