Эми А Бартол - Интуиция

— Ничего, — уклончиво говорю я.

— Ты выглядишь расстроенной, — говорит он в то время, как я ковыряюсь в еде.

Я пожимаю плечами и продолжаю есть.

— Пожалуйста, расскажи мне, — просит Рид, на меня так убедительно действует его сексуальный голос, что я подчиняюсь, и говорю:

— Это просто все из-за того, что я поняла некоторые вещи и теперь вижу, что обречена, — переставая есть, говорю я, смотря на Рида, словно предупреждая угрозу. Я быстро продолжаю, — Я поняла, что любить кого-то, это большой риск. Есть шанс, что рано или поздно что-нибудь произойдет, чем потом все это закончится. — Когда я вижу, как он хмурится, то жалею о том, что сказала. — Рид, я должна была защитить себя от тебя, но я этого не сделала, и теперь ты живешь здесь, внутри меня, — показывая на свое сердце, говорю я. — Я никогда не смогу убежать от любви к тебе. Твое имя написано на моем сердце. И если с тобой что-то лучиться, как случилось с моим дядей, я не смогу скрыть это от него, и оно разрушит меня.

— Эви, ты сильнее всего этого. Ты выживешь, — ласково говорит он.

— Я так не думаю, Рид, но это не важно — уже слишком поздно. Эта битва должна была состояться гораздо раньше. Я уже люблю тебя, так что я уже проиграла.

— Добро пожаловать в мой мир, Эви, — печально улыбаясь, говорит мне Рид. — Ты поселилась в моей голове и моем сердце с тех самых пор, как я узнал тебя. С тех самых пор я не переставал думать о тебе. Мне всегда интересно, что ты будешь говорить или делать дальше. Когда ты входишь в комнату, я не могу перестать наблюдать за тобой и смотреть на все, что ты делаешь. Для меня это тоже риск. Я все еще должен бороться с твоей родственной душой, которая все еще может быть предназначена не дня меня, — с улыбкой говорит он. — Думая о том времени, когда ты чуть не умерла, у меня так болело сердце, что я никому не мог объяснить, ведь не существует таких слов. Иногда я думаю, что выдумал тебя только для того, чтобы себя помучить — а иногда, я знаю, что ты реальна, потому что я и мечтать не мог о таком совершенстве.

Теперь настала моя очередь обалдеть. Его риск намного больше, чем мой. Как я могла забыть об этом? Мы еще не знаем, способствует ли как-то это Падшим. Он мог уйти еще в самом начале, и, наверное, ему еще может это сделать, но он все еще здесь со мной.

— Рассел для меня как семья, и я сделаю все возможное, чтобы защитить его, потому что люблю его. Я люблю его, но это не одно и тоже… тебя я люблю больше, — качая головой, говорю я. — Ты занимаешь такое место, которое он никогда не сможет достичь, — добавляю я, пытаясь сделать так, чтобы он понял.

Должно быть я преуспела, потому что его лицо снова просветлело, и он выглядит совершенно: ангелом, кем он и является. Как я не могла не заметить этого раньше? Как я сразу не поняла, кто он на самом деле, ведь теперь для меня эти воздушные потоки настолько прозрачны, и я не знаю, почему никто вокруг этого не замечает? Как я завоевала такую преданность у такого совершенного существа?

— Рид, пообещай мне кое-что, — прошу его я.

— Все что угодно, — улыбаясь, без колебаний отвечает он.

— Никогда не сомневайся, что я тебя люблю, — говорю я. — Ты можешь сомневаться на счет меня в чем угодно, но никогда не сомневайся в том, что я люблю тебя так сильно, как никого другого ни в этом мире, ни в другом.

Рид сидит в своем кресле, глядя на меня оценивающим взглядом.

Не могу сказать, почему для меня так важно, чтобы он дал мне это обещание — просто важно. Больше всего мне нужно, чтобы он видел, что я говорю правду.

— Как я могу в этом сомневаться, после того, как ты только что рычала на официантку, которая подошла ко мне слишком близко.

— Рид, — затаив дыхание, говорю я.

— Почему для тебя так важно, чтобы я тебе это пообещал? — внезапно очень серьезно спрашивает он.

Я пыталась придумать, как ему все это объяснить.

— Помнишь, что ты сказал, когда мы были возле озера, что это огромный океан, и что там акулы, которые только выглядят как рыбы, но могут атаковать? — спрашиваю я, вспоминая то, что он сказал мне, когда мы были на регистрации.

— Да, — отвечает он.

— Ну, я хочу, чтобы в случае смены течения, ты за что-нибудь держался и удержал меня возле себя, — отвечаю я, наблюдая за его бледным лицом.

— Обещаю, — клянется Рид.

— Спасибо, — улыбаюсь ему я.

— Ты стала лучше понимать свое видение? — тихо спрашивает он.

Его лицо уже не было игривым, опасное и внимательное, не пропуская не один сигнал или жест моего тела.

— Это просто кошмары, — категорично говорю я, пытаясь не думать о тьме в моем последнем ночном кошмаре. — Нет, у меня просто болезненное чувства страха и… — начала я.

— И? — подсказывает он, его тон указывал на то, что он хотел расспросить меня, но не хочет давить на меня.

— И такое чувство, что я умираю от голода, — взволнованно говорю я.

— Пообещай мне кое-что, — просит Рид.

— Все, что угодно, — отвечаю я.

— Если течение будет против нас, знай, я все равно найду тебя…. никогда не перестану искать тебя, — говорит он.

— Я рассчитываю на это, — честно отвечаю я.

— Ты все, чего я хочу. Только ты и… навеки.

Я вглядываюсь в его глаза и вижу то, что надеялась увидеть — никаких сомнений.

— Официантка возвращается. Пойдем, пока у тебя не возникло желания порезать ее ножом, — широко улыбаясь, говорит Рид, бросая деньги на стол.

Выйдя из ресторана, я замечаю, что большая часть подъемников уже закрыта на ночь. Хорошо освещенный склон сейчас был окутан мраком. Только пара гондол все еще работала, забирая гостей и служащих ресторана, переправляя их вниз.

— Наперегонки вниз по склону, — говорю я, обходя Рида.

Я не жду его, чтобы посмотреть, что он будет делать, а проскальзываю по тяжелому снегу в сторону коттеджа. Когда я достигла низа холма, смотрю через плечо, чтобы увидеть позади меня Рида, но ничего не вижу. С самодовольной улыбкой я бегу в направлении деревьев, откуда дорога ведет к коттеджу. Я уже собираюсь пройти первый ряд деревьев, как кто-то останавливает меня, блокируя мне путь. Я не могу остановиться, так что врезаюсь прямо в Рида, который нежно хватает меня за талию, обнимает и смеется.

— Попалась, — улыбается он, а я замечаю, что его грудь немного расширена, а угольно черные крылья удлинены.

— Ты смошенничал! Ты летел! — обвиняю его я, обнимая за шею.

— Я говорил тебе, что не смогу поймать тебя, если буду на ногах, поэтому мне пришлось прибегнуть к другим методам, — говорит он, и вряд ли я могу связно думать, потому что с ним никто не сравнится, когда он в таком виде.

Так я и не думаю, я просто действую. Прикасаюсь своими губами к его и мягко целую. Мне плевать что он сильный и может навредить мне; я поприветствую боль, потому что она будет отличаться от той, которая отталкивает его сейчас. (я так понимаю, это она свои синяки имеет ввиду; прим пер.) Но Рид не позволяет тому продолжиться; он не готов рисковать.