Эми А Бартол - Интуиция

— Ну, Кэндис привлекла меня, и я не собираюсь лгать тебе об этом. Она выглядит как все американские красотки, — говорю я, наблюдая за реакцией Рыжика. Она пытается выглядеть холодной, поэтому я продолжаю. — Думаю, есть несколько причин по которым я был с ней. Я мог бы перечислить все ее внешние данные, но это не совсем то, почему я выбрал ее, — объясняю я, замечая, как Рыжик начинает реагировать на мои слова.

Кажется, она немного покраснела, будто ее раздражают мои слова.

— Почему ты выбрал ее, Рассел? Она одна из самых подлых людей, которых я видела в своей жизни, — говорит она, пытаясь держать свои эмоции под контролем.

— В основном она имела ввиду именно тебя, Рыжик, потому что она не любит людей, которые красивее ее, — отвечаю я, и улыбаюсь, когда вижу, как она хмуриться.

Рыжик не верит мне, когда я сказал, что она красивее Кэндис, но это без сомнений так. Она вне конкуренции.

— Сейчас, прежде чем я скажу еще что-то, прошу тебя, услышь меня. Я был с Кэндис, потому что знал, что никогда не полюблю ее.

— Что! Зачем тебе быть с тем, кого ты не любишь? — спрашивает она так, словно я болен, или что-то вроде того.

— Потому что я не мог быть с девушкой, которую люблю, — шепчу я. Когда она закрывает рот, я продолжаю: — И я знал, что Кэндис тоже меня не любит. Я знал, что ей не будет больно, когда она узнает, что я не люблю ее, потому что она любит только себя. Я не хотел выбирать кого-то, кому в итоге будет больно, от того, что я не смогу заботиться о нем, потому что всегда буду любить другого человека.

— Что плохого в одиночестве, по крайней мере до тех пор, пока не найдешь того, кого сможешь полюбить? — спокойно спрашивает она меня, так, словно для меня может существовать кто-то еще.

— Никого нет, — категорично заявляю я.

— Откуда ты знаешь? — возражает она, и я слышу неуверенность в ее голосе, когда она задает этот вопрос.

— Потому что я любил на протяжении тысячи лет, и это можешь быть только ты, Рыжик. Просто ты, — мрачно отвечаю я.

— Ну конечно, это могу быть только я, — утверждает она.

— Потому что, когда ты не со мной, очень глупо быть с такими людьми как Кэндис.

— Если ты выбрал кого-то лучшего и можешь его полюбить, ты узнаешь, что я не единственная во вселенной, которую можно любить, — с обидой говорит она, а меня удивляет что она так злится.

— Возможно. Тебе придется вернуть мне мое сердце, и тогда возможно, я попробую еще раз, — мягко говорю я.

— Как я могу это сделать? — спрашивает она, печально глядя на меня.

— Не знаю, — честно отвечаю я ей.

Рыжик затихла, мы оба сидим в тишине и наблюдаем за магазином и его покупателями, входящими и выходящими из него. Рыжик делает несколько замечаний по поводу лысого парня, которого она считает лучшим продавцом, потому что он очень быстр в продаже матрасов.

Он не теряет времени на пересчитывание денег и просит кого-то загрузить товар в машину.

— Рыжик, могу я задать тебе вопрос? — спрашиваю я, продолжая наблюдать за толстым лысым человеком, собирающего вещи для клиента. Он очень быстр.

— Да? — рассеяно спрашивает она, но меня не обманешь, потому что вижу, как она немного напряглась от моего вопроса.

— Что насчет твоих ночных кошмаров? — спрашиваю я, видя, как ей не нравится мой вопрос, потому что она снова кусает губу.

— Каких? — не глядя на меня спрашивает она.

— Как насчет того, который приснился тебе в первую ночь после нашего приезда. Этот человек должен быть достаточно важным, — говорю я, наблюдая за тем, как свет от неоновой вывески, окрашивает ее лицо в красный, а затем в желтый.

— Не думаю, что это реально. Думаю, это какой-то кошмар, а не видение, — быстро говорит она.

— Почему ты так говоришь? — настаиваю я.

— Потому что в нем, все как-то очень страшно, — спокойно отвечает она.

Она очень хочет в это верить, а правильно это или нет — это уже совсем другая история.

— Странные вещи? Тебе придется уточнить, потому что все что с нами происходит — странно, — говорю я, прося ее уточнить.

— Ок, что ты хочешь узнать? Например, меня проносят через какую-то комнату, которая находится в замке короля Артура. Я в огромном зале, с несколькими рядами колон, ты знаешь, там действительно богато, и они врезаны из того же темно-синего камня, из которого сделаны и стены комнаты. Потолок похож на пещерный, а источниками света служат пара каминов, встроенных в стены. Камины настолько большие, что в них можно зайти, даже не пригибая головы, а свет исходит от люстр со свечами, подвешенных к потолку. — Она не смотрит на меня, потому что кажется находится в том месте которое описывает. — А стены там. Они потускневшего зеленого оттенка, похожего на известняк, но не он… и имеет сладковатый запах, но он мне не знаком, — добавляет она. — Она касается окна машины словно это была стена комнаты, и я вижу, как она дрожит. — Там так же красиво как в «Добро пожаловать в дом Мерлина» Я имею ввиду как-то очень, очень сюрреалистично, — говорит она, оглядываясь вокруг, словно и не замечая машины.

— Там ночь, или день? — спрашиваю я, пытаясь представить то, о чем она говорит.

— Без понятия. Там нет окон, — отвечает она.

— Ты говоришь, тебя несут? — подсказываю я ей.

— Да. Там большое сражение, но для меня это не очень хорошо, потому что я связана, — говорит она.

Я вижу, как по моей руке появляются мурашки, а внутри меня начинают двигаться крылья. Я изо всех сил зажмуриваюсь, пытаясь успокоить свой учащенный пульс.

— Подожди секунду. Больше ничего не говори, — говорю я, зная, что если мне не удастся успокоиться, я поцелую руль, потому что мои крылья вырвутся наружу. Пытаясь расслабиться, я делаю пару глубоких вдохов. Когда думаю, что у меня это получилось, я открываю глаза и говорю: — Ок, продолжай.

— Осталось не так много. Меня пихнули на резной стул возле стола, который я могу охарактеризовать как средневековый, и это выглядело так, словно мы ждали кого-то, — с некоторой бравадой говорит она.

Я хмурюсь, потому что думаю, что она делает это специально, чтобы я мог контролировать вырывающиеся из моей спины крылья.

— Ты спросила их, кто они? — стискивая зубы спрашиваю я.

— Я не знаю — они действительно сильные и быстрые — по-ангельски быстрые, — отвечает она, словно вспоминает что-то что еще не произошло… пока.

— Черт! Я надеялся на глупых человеческих засранцев, — раздраженно говорю я.

— Так они ангелы. Падшие или Божественные? — спрашиваю я, задержав дыхание.

Не знаю, почему это для меня так важно; оба вида могут убить нас, и мы будем мертвее мертвых. Она не отвечает мне, выглядя смущенной.

— Извини Рассел, но я не имею понятия, — откровенно говорит она.

— Ты не знаешь Падшие они или Божьи? — спрашиваю я.