Дж Андрижески - Чёрное на чёрном

Тут было так пусто… как в гробнице, наполненной лишь эхом шёпота, шагами привидений. Файлы Блэка о Лувре говорили, что обычно здесь ночами работала почти сотня человек, в зависимости от времени года.

Сейчас мы были чертовски близки к этой синей точке на трекере GPS.

Достаточно близки, чтобы моё сердце гулко заколотилось в груди.

Снова жестом показав Нику и Энджел оставаться позади меня, я последовала за GPS в коридор налево. Я провела их через арочный проем и узкую комнату с очередными статуями людей — эти были приближены к реальным размерам в отличие от мраморных гигантов в другой комнате. Окна слева от нас наполняли коридор с высокими потолками оранжевым светом из двора, превращая статуи у стекла в почти реальные человеческие силуэты.

Вот почему поначалу я не заметила свет, исходивший откуда-то впереди нас.

Пройдя примерно треть коридора, я остановилась.

В конце нашего пути поднимались крутые каменные ступени, образуя два пролёта. Свет, лившийся на них, проникал не снаружи. Он был более бледным, желтовато-белым, и имел более резкий оттенок.

Подняв руку и прося Ника и Энджел подождать, я сделала ещё несколько настороженных шагов вперёд. Теперь, присматриваясь, я видела щербатое каменное основание статуи, расположенной на вершине второго пролёта ступеней. Оно выглядело как широкая гора камней с острым куском, выступающим вперёд как нос корабля. Когда я подошла ближе, тело статуи стало постепенно проявляться.

Безголовая женщина с распростёртыми крыльями.

Я немедленно её узнала.

Мраморная статуя II века до н. э., изображавшая греческую богиню Нику. Она также по случайному стечению обстоятельств была тем самым объектом искусства, ради которого я готова была приехать в Париж и Лувр. Я знала её прежде всего как Крылатую Победу Самотраки, но её также называли Никой Самофракийской.

Большинство людей просто называли её Крылатой Победой.

Я не осознавала, что задерживаю дыхание, пока не выдохнула. К тому времени у меня почти закружилась голова. Я начала идти, теперь низко приседая, чтобы смотреть на статую снизу вверх, и осознавая пистолет с транквилизаторами, который я держала одной рукой. Из-за крутых ступеней я не видела большую часть основания статуи, но по синей точке я знала, что нам нужно туда подняться.

Я осторожно поднялась по лестницам, восхищаясь освещённой статуей, моё сердце громко билось о ребра. Я все ещё ничего не слышала. Я ничего не видела.

Я была в ужасе от мысли, что найду мёртвое тело Блэка на вершине этой лестницы.

Я помнила фетиш Йена на крылатые статуи, и в Сан-Франциско, и в Бангкоке.

Добравшись до площадки первого пролёта, я с трудом контролировала дыхание.

Засунув телефон в задний карман, я стиснула пистолет с транквилизатором обеими руками, бросила беглый взгляд на Ника и Энджел, затем начала подниматься по второй лестнице.

Я потела, хотя здесь было холодно как в гробнице.

Когда я поднялась достаточно высоко, чтобы мои глаза поднялись над самой высокой ступенькой, моё сердце бешено заколотилось по другой причине. Меня омыло облегчением, и я обнаружила, что не могу дышать в эти несколько секунд.

Я также забыла последние меры предосторожности относительно поднимания шума.

— Блэк, — выдавила я. В моем голосе звучало неприкрытое облегчение.

Его глаза метнулись ко мне. Они расширились, затем наполнились тем же облегчением.

— Мириам… di’lanlente d’ gaos. Я начинал думать, что ты не придёшь.

Поначалу я не остановилась, чтобы обдумать его слова.

Я была слишком занята сокращением расстояния между нами. Этим, и ещё осмотром его с ног до головы.

Он был привязан к тяжёлому стулу. Этот стул сам выглядел как произведение искусства — возможно, с одной из комнат исторических реконструкций. По правде говоря, он выглядел как трон, но возможно, из менее крупного приёмного коридора, не из официальной приёмной.

Что бы там ни было, Блэк на нем выглядел не очень-то по-королевски. От линии роста волос текла кровь, на одной стороне лица темнел свежий синяк.

Подойдя ближе к нему и все ещё стискивая пистолет в руках, я увидела, что это не худшая из его ран. Кто-то воткнул ему что-то в бок. Вдобавок к путам, удерживающим его запястья и лодыжки, эта штука как будто пронзала его, прикалывая к стулу. Обивка под ним уже пропиталась его кровью, что объясняло, почему он выглядел таким бледным.

Я продолжала держать пистолет в руках, но опустила его, бегом преодолевая последние несколько ступеней до площадки. За исключением стула, на котором сидел Блэк и который был явно не отсюда, Крылатая Победа здесь была единственным предметом искусства.

Теперь, когда я стояла прямо под ней, она казалась огромной.

— Бл*дь… развяжи меня, — сказал Блэк, вскидывая на меня взгляд. — Мири, нам надо отсюда выбираться. Сейчас же.

Я опустила пистолет.

После кратчайшего момента колебания, я убрала его в кобуру, затем подошла прямо к Блэку.

Оказавшись достаточно близко, я увидела, что ему в бок воткнули нечто вроде стеклянного скипетра. В самой широкой своей части эта штука была от силы полтора сантиметра в диаметре, насколько я видела, но она должна была причинять ему адскую боль. Я не могла точно сказать, куда именно она вошла в плане органов.

Однако я боялась, что если выдерну эту штуку из него, то кровопотеря его убьёт.

Поскольку она была стеклянной, я подумывала просто отломить её от стула.

— Мириам, — повторил Блэк. И вновь в его словах звучала благодарность наряду с мрачной спешкой. — Ну же, милая… помоги мне выбраться отсюда.

От его слов мои щеки расцвели жаром, но я не взглянула на его лицо. Я подошла ближе, затем опустилась на колени у основания стула, взглянув на его лодыжки.

Тот, кто оставил его здесь, связал его верёвками.

— Они оставили меня здесь, — сказал Блэк. — Они оставили меня, а затем освободили Йена…

Я застыла, поднимая на него взгляд с того места, где стояла на коленях у его ног.

— Йена?

Он кивнул. Его лицо расслабилось, будто он испытывал облегчение, наконец-то завладев моим вниманием. Я ощутила в нем недоумение, пока он наблюдал за мной, наряду со смесью других, более приглушенных чувств — тех, что он мог даже подавлять. Меня поразило осознанием, что я и ранее чувствовала в нем это подавление, только намного слабее, чем сейчас.

Теперь, находясь физически так близко к нему, я чувствовала все.

Он закрывался от меня. Намного сильнее, чем я осознавала.

— Я был вынужден, — сказал Блэк, услышав меня. — Сейчас я тоже вынужден закрываться. Это все, что у меня имелось для защиты здесь… размер этого места и закрытие моего света. Я вынужден был надеяться, что он не начнёт искать меня отсюда, что щит выиграет мне немного времени.