Ольга Зима - Названная женой

Она потащила супруга, ожидая, что он будет сопротивляться, однако Нис подался следом поразительно легко, Гвенн даже обернулась проверить, он ли это, идёт ли. Нис выглядел бледным и шёл безропотно, а по мере приближения к цели всё больше светлел тоном кожи. Оглядывался на непривычно тихие переходы, где стража помогала морским жителям приходить в себя. Похоже, все еле держались на ногах — и торопились вновь прилечь, поспать, только на этот раз обычным сном. Гвенн показалось это схожим со сном-жизнью, что свойственен лишь благим — тогда подобное пробуждение естественно.

Двое стражей шли впереди, четверо — сзади, но преград не встретилось. Ши-айс не было видно вовсе, как и фоморов из числа сообщников Дроуна.

На пороге кабинета Айджиана Нис совсем остановился, рассматривая перекошенные полы, стены и потолок, покрытые толстым слоем переливающегося перламутра. Если царевне не показалось, кое-где виднелись мелкие жемчужины.

Супруг потянул Гвенн к себе, спросил глухо:

— Скажи, он… — Нис неожиданно сделал паузу, прикрыл глаза и снова открыл, впиваясь взглядом в царевну. — Он умер?

— Я не знаю! Не знаю! — больше всего ей хотелось сорваться на крик. — Ты же его сын, ты мне и скажи!

Мигель, вырвавшийся из ладони Гвенн, погладил её щеку, а Ваа, всё ещё сидевший на плечах Ниса, провёл руками по его волосам. Стражи раздвинули шире створки двери и замерли у прохода.

Царевич решительно кивнул, поджал губы и шагнул в отцовский кабинет, на сей раз увлекая за собой Гвенн.

Кабинет выглядел так же, как во время его последнего визита. Тяжёлые водорослевые бумаги едва приподнимались течениями от стола, шумели и шуршали; массивное кресло стояло неровно, словно с него только что встали; светильник из проклятья подсвечивал всё тусклым пурпурным огнём. А вот огромной ледяной горы, в которой спал беспробудным сном царь Океании, четырёх океанов и морей без числа, тут до ухода Ниса не было.

Ладонь его сильнее сжала руку Гвенн, и царевич застыл, опасаясь приближаться и рассматривать отца в толще льда.

— Гвенни? — супруг прошептал, надеясь на объяснение.

— Ты уехал и не сказал. Я же просила! — шмыгнула носом Гвенн. — А он расстроился. Время шло, тебя не было…

— Я же писал! А вы не отвечали, — ошарашенно произнес Нис. — Там столько всего было! Джаред мне едва душу не вывернул, допрашивая, почему ты не приехала. Алиенна неожиданно славная. Мидира разбудил поцелуй Фианны, лесной царевны. То есть, принцессы, по-вашему. Оказалось, это Этайн, но не совсем Этайн. Мятежная душа, не упокоившаяся в мире теней, несущая свет памяти о прежней жизни. Наверное, Мидир не смог бы полюбить кого-то другого. И это хорошо: она так заботилась обо мне, что я уже подумал иное. Когда Дей учил меня ездить верхом, и я слетел на землю, бросилась первой, — Нис слабо улыбнулся. — Фианна отвергла все предложения о браке от Мидира, но согласилась, когда её попросил я, с условием, что я останусь на их свадьбу. Она вроде бы теперь моя э… моя мачеха. Две недели задержки я смог ускорить до девяти дней — оторвался от своих и две ночи провёл без сна. Я очень тревожился за тебя. Мидир — тоже, он просил тебе передать гору писем.

Непривычное многословие супруга явно говорило о том, что он тоже не в себе.

Гвенн отвернулась, не желая расстраиваться попусту. А чего она ожидала от отца?

— И ещё — слова: «Я зря не показывал дочери, как люблю её».

У царевны защипало глаза, и она даже не стала спрашивать, как там поживает Темстиале. Забыл её упомянуть Нис, и слава тёмному Ллиру. Вернётся через несколько дней — вот тогда и поговорим.

— Потом я торопился, в морском прибое неожиданно получилось вызвать водоворот.

Гвенн покачала головой: очевидная ловушка!

— Очнулся я толком у колодца. Что произошло с отцом? — тихо спросил Нис, явно имея в виду Айджиана.

— Что-то его явно подкосило со стороны, — произнесла Гвенн, не давая супругу упасть в бездну отчаяния. — Когда я пришла, он дышал в воде, уснул крепко, свернулся вокруг чего-то, такой большой, а так умеет сворачиваться…

Гвенн трезво рассудила, что она потрясена — иначе откуда взяться в речи таким странным подробностям?

— Да, большой, — Нис нехорошо так вздохнул. — И самый осторожный. А лёд?

— А лёд, Нис, появился потом, — Гвенн не удержалась и вновь шмыгнула носом, тут же маскируя звук перестуком каблуков, шуршанием юбки. — Я хотела его разбудить, рассказывала про тебя, что ты приедешь, а гостеприимство волчьих королей мне знакомо не понаслышке. Иногда от него хочется бежать.

— Да, Мидир был уверен, что я останусь. Но Фианна напомнила ему, что однажды он всё же смог отпустить любимую — и только поэтому не потерял её. Как сказал Джаред, иначе душа Этайн не вернулась бы к нему в этом круге вселенной. А потом Мидир сказал, что счастлив оттого, что я жив. Но отец — тот, кто воспитал. Как-то так, — поднял бровь Нис, похоже, не слишком веря в сказанное.

Всё это было неожиданно и прекрасно: счастливый отец, нейтралитет Дея и Ниса, что было уже чудесно. Но Гвенн ныне беспокоило иное.

— Я говорила Айджиану, что ты приедешь, потому что ты его сын! Я сказала, что ты вернёшься, а Айджиан в ответ покрылся льдом весь!

— Льдом, сам покрылся льдом, — задумчиво повторил Нис, выпустил её руку и присел возле глыбы. Гвенн тоже присела рядом. — Если сам, Гвенни, это может быть хорошо.

Нис выглядел уже не так пугающе: во взгляде ожила надежда.

— А пока ты там, — постучал по льдине, приложил руку, но лёд не таял, — пока ты там, я побуду царём, не царевичем. Не тревожься, отец, я верну тебе царство, каким взял.

— Думаешь, он жив? — Гвенн очень надеялась, но верила слабо: слишком часто хорошее в её жизни оборачивалось плохим.

— Послушай сама, — Нис поймал её ладонь и уложил возле своей на лёд.

На лёд, который мелко подрагивал, подобно воде, что окружала Айджиана обычно! Значит, ей тогда не показалось при уходе. Значит, он ещё являлся источником и исказителем магии, и это значило: он закован не насовсем, не окончательно!

— Надо торопиться. Где, ты говоришь, находится Дроун? — прищурился Нис очень похоже на Айджиана.

Двери распахнулись, и в проёме показался дядька Скат.

За спиной появившегося Ската маячило неясными контурами и рогами разной формы несколько гвардейцев.

— Ска-а-ат! — обрадовалась царевна, в поисках поддержки схватилась за Ниса: на руке у дядьки Ската была повязка, явно наложенная в спешке и изрядно окровавленная.

У Ваа, притворявшегося экзотическим воротником царевича, затряслись губы, полоски резко побледнели, а щупальца опустились. Все, кроме одного, которое поднялось в сторону дядьки.