Бронислава Вонсович - Сорванная помолвка

— Привет, — сказал Бруно.

— Привет, — опомнилась я. — Бруно, ты почему не пришел на осмотр? Я же знаю, что ты попал под магический выплеск!

— Да я под них постоянно попадаю, — ответил он. — Ничего страшного. Привык уже.

— Как это — ничего страшного? — Я скосила глаза на шкаф, поскольку показалось, что он скрипнул. — Бруно, тебе положен осмотр. Нельзя так безответственно относиться к своему здоровью.

— Да кому оно нужно, это здоровье?

Он вяло махнул рукой, а я аж захолодела. Точно продал! И не только почку, но и наверняка еще что-то, поэтому о здоровье уже поздно беспокоиться! Я положила ему руку на плечо:

— Твоим родным точно нужно. Они тебя любят, о тебе беспокоятся.

— Дульче, хочешь чая? — неожиданно предложил он. — У меня даже немного фринштадских конфет осталось.

— Хочу, — честно ответила я.

Может, и нет там никого, в шкафу? Какая фьорда согласится тихо сидеть и ждать, пока я попью чай? Да и слишком маленький этот шкаф…

Он посторонился, пропуская меня, а я прошла к дивану, хотя очень хотелось задеть дверцу шкафа и узнать, что же там скрипело…

Бруно закрыл дверь и начал грохотать чашками.

— Странное дело, — смущенно сказал он. — Здесь кружки так быстро портятся. Не успел купить, а они уже все черные внутри. Подожди, я сейчас за новыми сбегаю.

Я подошла к нему. Чашки вовсе не были безнадежно испорчены. Просто внутри их покрывал застарелый налет чая. Хорошее моющее средство справилось бы с этим очень быстро, но такого в этой квартире точно нет. Но можно же найти замену!

— Бруно, у тебя есть соль? — спросила я.

— Да, конечно, — несколько удивленно ответил он и выдал мне коробку, которая была вскрыта, но заполнена почти до верха.

В умелых руках может пригодиться все, что я успешно доказала, отчистив солью кружки до такого состояния, что Бруно восхищенно сказал:

— Как новые. Никогда бы не подумал, что так можно.

Он вертел в руках чистую чашку, глядя то на нее, то на меня, а я невольно преисполнялась гордости за себя. Вот ведь, вроде даже магию не пришлось использовать, а смотрят на тебя с таким восхищением, словно ты весь Дар использовала и выдала нечто такое, что и повторить невозможно.

Но тут Бруно опомнился и начал накрывать на стол, не слишком чистый. Его тоже не помешало бы хорошенько протереть хотя бы тряпкой. Но я сделала вид, что ничего этого не замечаю, да и шкаф привлекал меня все больше и больше: мне показалось, что оттуда донесся скрип, и дверца чуть сдвинулась. Неужели там все же кто-то стоит и ждет, пока я уйду?

Я расстроилась. Вот так вот, заботишься о чужом здоровье, а с ним не только все в порядке, а и без меня есть кому позаботиться.

— Ты покрепче чай будешь? — спросил Бруно и высыпал в тарелку из пакета печенье.

Я хотела уже гордо отказаться — пусть пьет чай с теми, кто в шкафу прячется, — но тут дверца окончательно открылась, и оттуда вывалился ком постельного белья вперемешку с подушкой и одеялом. И никаких посторонних фьорд оттуда не вылетело. Да они там попросту не поместились бы. Пока я расширенными от удивления глазами смотрела на это безобразие, смущенный Бруно торопливо запихивал все назад.

Бедный, он хотел, чтобы его комната выглядела поприличнее, вот и засунул в шкаф все, что не влезло под диван. Я незаметно подвинула ногой выглядывающий из-под дивана носок и пришла к выводу, что Бруно нужна срочно женская рука, а то скоро грязное белье помещаться не будет уже нигде.

Я разлила заваренный им чай в вымытые чашки и сделала вид, что ничего не случилось. В конце концов, немного грязного белья — это не самое страшное, что могло случиться. Самое страшное — это если бы из шкафа вылетело другое. То есть другая… Но теперь, когда я знаю, что там нет никого, кто мог бы позаботиться о здоровье Бруно, я просто обязана сделать это сама.

— Бруно, — я повертела в руках маленькое печеньице, но так и не решилась откусить, — меня очень волнует твое здоровье. Почему ты не пришел на обследование?

— Да со мной все в порядке.

Бруно мне улыбнулся, но не успокоил. Будь с ним все в порядке, он непременно попытался бы меня поцеловать. Или сел поближе. А так — поставил свой стул напротив, даже не дотянуться до него. Или у него все же есть кто-то, вот и не хочет ко мне прикасаться? Все же столько времени прошло…

Я пригорюнилась.

— А твоя бабушка так не считает, — попыталась я зайти с другой стороны. — Она за тебя очень переживает и уверена, что все, что тебе нужно, — поскорее жениться.

Посмотрела я при этом на Бруно с надеждой — вдруг он решит последовать бабушкиному совету? Можно даже прямо сейчас…

— Я решил вообще не жениться, — мрачно ответил Бруно, даже на меня не взглянув при этом.

— Как это? — растерялась я. — А твоя бабушка? Она же расстроится! Ты же сам говорил, что не хочешь ее расстраивать. А она ждет внуков.

— Внуков она ждет! — Бруно поморщился, словно чай был горьким, а ведь я лично видела, как он добавил туда три ложки сахара. — Пусть от Лисси ждет. А где ты с бабушкой умудрилась встретиться?

— Когда я была во Фринштаде, решила, что долг вежливости требует связаться с ней по магофону, — пояснила я. — А она не стала меня слушать, сразу прислала грифона.

— Да, бабушка любит командовать, — согласился Бруно.

Он посмотрел внутрь своей чашки, в которой уже ничего не было, вздохнул и налил еще.

— Бруно, — нерешительно сказала я, — у меня создалось впечатление, что она не просто хочет, чтобы ты женился, а женился на мне. Но почему? Чем я ее так привлекаю? Я не думаю, что дело в давнишней пансионной дружбе с моей бабушкой, как меня пытаются уверить.

— Ты права.

Он сделал глоток и наконец на меня посмотрел. У меня аж дух перехватило, так захотелось к нему прижаться, чтобы окончательно утонуть в этих черных омутах.

— Ей нужна невеста из семьи с безупречной репутацией, а таких не очень много осталось. Дело в том, что после ареста всей нашей семьи…

— Как? — изумленно выдохнула я. — Всей? И тебя?

— И меня. Правда, Лисси под арест не попала, ей и удалось нас вытащить. Посадили нас по ложному обвинению в надежде заполучить состояние. Но адвокату, — тут Бруно совсем неприлично поморщился, — удалось доказать нашу непричастность.

— Так все же закончилось хорошо?

— Не совсем. В обществе нас начали сторониться. Пошли разговоры.

— Но у тебя же была невеста, ты сам рассказывал! — обвиняюще заметила я.

Сторониться сторонились, а нашлась же все-таки фьорда, которую не испугала подозрительная репутация семейства Берлисенсис.

— Невеста… — Бруно невесело усмехнулся. — Она меня приворожила. Причем одним из древних запрещенных методов, от которого через несколько лет умирают оба: и привороженный, и привороживший. Наверное, деньги для нее были важнее жизни. Да и всего остального.