Мира Шторм - Невеста напрокат, или Дарованная судьбой

Тангавор не был уверен, что его совесть останется спокойной после всего.

Такайямские горы. У Западного перевала

Я практически сразу поняла, о чем буду говорить. Идея Тангавора мне была понятна — вытащить страх из глубин сознания и оплакать его. Чтобы поток шел изнутри наружу. Иначе внешний искусственный страх хлынет на тебя и, наоборот, заполнит и сведет с ума. Я сосредоточенно перебрала свои воспоминания и нашла те, которые могу безопасно для себя прожить заново. Наверно. По крайней мере, об этом я готова говорить с аттаром. Не знаю, что могли вспоминать другие люди, но мне, как хирургу, долго искать не пришлось.

И я начала говорить. Рублено, отрывисто, не заботясь о том, понимает ли Тангавор меня. После тепла его ладоней на моих щеках было не страшно открыться. Я перескакивала с одной мысли на другую. То рассказывала об учебе и как мы тренировались на трупах. То о первых операциях, на которых нам разрешили постоять и подержать зажим. Как я очень переживала, когда на моих глазах случилась первая смерть. А потом еще… И мне казалось, что я постепенно начала привыкать, научилась справляться. И пребывала в горьком заблуждении до своей первой личной потери. Я говорила и говорила.

Горло сжималось от горечи и соли, я не видела уже ничего вокруг от слез. Я доставала ту историю и словно заново ее переживала. Резала по живому. Это была не первая моя самостоятельная операция. Но ее я запомнила четче остальных, хотя мечтала забыть. Она была простой, рутинной. Я была так уверена в себе, с удовольствием общалась с мальчиком и его родителями. Самоуверенная и молодая.

Слезы душили меня, я скорчилась на сиденье и все говорила, обнажая накопленную боль. Борисович и Леонид были со мной. Два лучших хирурга стояли рядом со мной, готовые помочь. Я так была спокойна и уверена.

Я выла, как раненая волчица, потерявшая свое дитя. Боги, как же больно! Кровь стучала в ушах… и я рыдала навзрыд. Моя первая потеря. Я тогда вышла из операционной и спрашивала:

— Что я сделала? Что я сделала неправильно? Что я пропустила? — Боясь задать самый страшный вопрос: — Это я убила мальчика?

Агония… Он был маленький… Я была его врачом, и он умер… Потом случались и другие потери, и каждый раз я испытывала физическую боль от незаданного вопроса: «Это я?» Я пыталась справляться с этим, жить с этим. Борисович тогда запер меня в кабинете и долго утешал, что так бывает:

— Ты не убила, ты его потеряла, но не убила. Все хорошие хирурги теряют пациентов. Не замыкайся, не застревай, чтобы суметь помочь еще одному ребенку…

Два лучших хирурга были со мной, а потерю я все равно ощущала своей личной. Это был мой пациент.

Я рыдала, не в силах больше рассказывать, кажется, моя душа проходила все круги ада, переживая заново накопленную боль, несправедливость потерь… Пронзительная исповедь на тайной дороге в сгущающихся сумерках.

А потом пришел свет. И боль стала отступать. Машина стояла на обочине, а я была на коленях у аттара. Даже не заметила, как он перетащил меня к себе. Он обнимал меня и гладил по волосам. Спокойно так. Вскоре тело перестало сотрясаться от рыданий. Я прижималась к груди Тангавора и беззвучно выплакивала последние слезы. Внутри была светлая опустошенность.

Наверно, мы долго так просидели — вокруг уже разливалась густая темнота ночи среди молчаливых гор. Прекрасные и неприступные. Я ошиблась… Это я подарила горам свой страх, а они его приняли, сделав мою ношу легче. Только теперь я поняла слова психотерапевта — взять болезненную ситуацию и пройти ее насквозь. От начала и до конца. Только тогда она перестанет тянуть силы и станет просто историей. Если бы не этот перевал, я бы так и не нашла в себе силы вытащить те истории и пройти их целиком. Я развернулась лицом к Тангавору и прошептала:

— Спасибо.

Он в ответ стал целовать мои заплаканные глаза и щеки, словно вытирая последние слезы. Так сладко и так горько.

И он не говорил, что это «ерунда и пустое».

Я не шевелилась. Тихо принимала его ласку, наполнявшую меня светом. Ни в чьих руках я не ощущала такой щемящей нежности. Аттар прижал меня крепко, прикоснулся губами к уху и спросил:

— Ты ведь уже догадалась, что я рассказывал вовсе не легенду?

Я кивнула. Рыдая над потерями, я оплакала и прежнюю картину мира. Жестокая легенда, терзавшая весь день мое сердце. На перевале я наконец осознала, чем она меня так испугала — едва уловимыми намеками, что миф вовсе не миф. Мое подсознание поняло сразу и, как птица в клетке, билось в ужасе и пыталось достучаться до меня всю дорогу.

— Ты настоящая… самая живая и самая настоящая девушка из всех, что я видел… Ты не призрак. И не важно, что твоего мира больше нет, не важно, что ты девочка из мертвого мира… ты живая… невероятная…

Тангавор все говорил и говорил. Тигр, прячущий когти, звериным чутьем уловил самый главный мой страх и зализывал его словами. Я выплакала горе по потерянному миру, это было несложно, ведь, по сути, я его и не знала. Но страх, что я тоже ненастоящая…

Нет, я живая. Столько эмоций за последние несколько дней… Определенно — живая. Я вцепилась в аттара, впитывая его ласку и его слова. Если бы не перевал, который выпил мои тревоги, вряд ли я бы приняла правду так легко. Я снова с восхищением подумала, что Тангавор — блестящий стратег. Внутри одного события спрятать другое. Кто знает, может, там и вовсе матрешка с кучей слоев.

Извернулась в его руках, нащупала пальцами его лицо, обхватила и прижалась к губам, выражая благодарность за то, что его игра не ранит меня и пока дарит больше, чем я могла бы ждать. Такая сладкая и такая горькая игра…

Отстранилась. Спасибо темноте, я не видела глаз аттара, и мне не пришлось краснеть. Неловко выпуталась из его рук и вышла из машины.

Как же хорошо и легко. Мы где-то высоко-высоко. Тихая гармония. Это чувство так необыкновенно. Шаг, шаг и еще. Вдох-выдох. Мне бесконечно хочется вдыхать этот невидимый свет, дарующий успокоение. Где-то высоко надо мной сияют созвездия.

— А звезды тоже ненастоящие?

— Я покажу тебе настоящие. — Голос аттара раздался над моим плечом.

— Что такое Идайн-Тсури?

— Это центр. Центр вашего осколка мира. Знаешь, что такое око бури?

— Да, зона затишья в середине тайфуна, штиль…

— Долина Идайн — око в центре сил, которые берегут ваш мир. Восходящие потоки маши, которые поддерживают купол над осколком, повлияли на обычное дерево, растущее в центре. За тысячелетия дерево напиталось магией. Так что теперь Идайн-Тсури и правда Древо Жизни.

Разглядывая фальшивые звезды, я пыталась представить себе фонтан магии, бьющий из центра «тарелки», на которой лежал наш осколок мира. Как мощные струи силы поднимались вверх, а потом распадались веером вокруг, до самого края, создавая купол. Купол, дающий защиту. Купол, дарующий иллюзию и фальшивое небо.