Лидия Милеш - Служанка его сиятельства [СИ]

— Письмо… — еще раз сказал Леран, но теперь уже намного тише и спокойнее. Эни отметила его обескураженное лицо. Граф подошел ближе, хотел прикоснуться к ней, чтобы успокоить, но не решился. — Ты не писала письмо викариям?

— Конечно, нет, — с ужасом ответила Эни, — зачем мне это делать? Герцог и Эль… ваш отец, они обучают меня, передают свои знания. Герцог даже дал мне книги. А я просила вашего отца оставить меня здесь и не отправлять в монастырь! Так зачем мне писать викариям, лорд, и что я им могу написать? Объясните! Если бы я написала в монастырь или викариям, меня бы забрали. И вы можете представить, какая жизнь у меня началась бы? Меня бы закрыли в монастыре, потому что ни один дом больше не взял бы меня к себе. Да, честно признаться, я бы и сама не захотела служить ни в одном другом доме. Единственного дорогого мне человека монахини не вернули в приют, и тот гребень, который вы подарили мне, тот гребень доказал, что моя подруга счастлива и живет со своим мужем. Я больше никогда их не увижу, но я рада этому. Мне нравится здесь, хотя единственное, в чем у меня никогда не получится здесь разобраться — это вы, граф. То вы ненавидите меня, то дарите подарки, то готовы убить, то провожаете, а теперь… Я не знаю, как мне все это понимать и понимать ли вообще. Но знаю точно, что ни один викарий и даже сам епископ не смогут мне объяснить ваших поступков.

Эни выдохнула и обдала графа таким ледяным взглядом, что Лерану впору было бы насмерть замерзнуть. Теперь он окончательно уверился, что ошибся. Девчонка ни просто не при чем, ей это ненужно так же, как и ему. И к своему удивлению, несмотря на то что доносчик все еще не пойман, Леран впервые испытал настоящее облегчение. Было что-то неуловимо приятное, знать, что Эни никогда бы не поступила подобным образом.

«Пока не узнает, что ее отец — епископ», — опомнился граф.

— Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину? — спросил он, когда Эни присела на край софы и начала нервно потирать руки. — Могу ли я рассчитывать на прощение?

— Мое? — она удивленно подняла взгляд. — Не думаю, что оно вам необходимо. Вы показали себя лорд, я все прекрасно поняла. Да и не принято графу просить прощения у служанки. Единственное, на что я могу надеяться, так это на ваше благородство и на то, что вы больше не прикоснетесь ко мне.

— Эни, я не могу нормально объяснить произошедшее. И то, что я скажу не оправдание, но письмо, которое доставили мне от викариев… оно было подписано тобой и…

— Надеюсь, теперь вы удостоверились, что я не писала писем?

— Да, — без лишних слов ответил Леран.

— Тогда могу ли я продолжить заниматься работой? Госпожа Змера поручила мне составить учет всех бутылок в погребе, а их достаточно, чтобы занять меня на три дня.

Леран еще раз взглянул на помощницу: сколько всего случилось из-за одного ее появления здесь, а сколько еще должно произойти? Граф думал, что Натан все-таки поступил опрометчиво, поддавшись желанию Гариты, и взяв девушку из монастырского приюта. Нельзя было этого делать. И как оказалось, нельзя было не из-за самой воспитанницы, а из-за людей в герцогском замке. Только сейчас Леран понял, что ни слуги, ни люди в городе, ни он сам не смогли принять ее, откинув прошлое. И насколько прав Марк в своем безумном безразличии к истории своей невесты. Возможно, знай он, кем действительно является его будущая супруга, он никогда не сделал бы ей предложение. Так и здесь. Не знай Леран, кем является помощница управляющей, он не стал бы даже рассматривать возможность подобного предательства. И прав был Эльдевир, те, кто столько времени боролся против позорного клеймения всех подряд, сами поставили это клеймо, а под ним огромную и жирную подпись. Как оказывается просто быть хорошим, когда не задеты твои собственные чувства, как легко быть на правильной стороне, когда твой противник — настоящее воплощение зла. И насколько быстро к этому можно привыкнуть. Какое счастье скрывается в неведении, вот только Леран знал…

Знал, кто такая Эни и насколько она важна, прекрасно знал своего брата и отца, а когда в полном молчании выходил из комнаты Монтифера и бежал в сторону библиотеки, уже знал, кто именно написал письмо викариям.

С доносчиком он разберется немного позже. Сначала он вбежал самую спокойную часть замка, быстро огляделся по сторонам, чтобы ни слуги, ни его родные не могли заметить, чем он занимается, и только удостоверившись, что рядом никого нет, кинулся к документам, которые они забрали из монастыря.

Здесь было несколько важных книг о похождениях епископов, и не только те, о которых каким-то образом прознал его мастер. В тайной секции лежали секретные доносы, личные приказы, указания, которые необходимо было уничтожить после прочтения. Здесь было собрано все, что могло раз и навсегда разгромить власть Канцелярии или хотя бы сменить ее на нужного человека. Сколько судеб было бы разбито, сколько судов назначили бы смертный приговор, и это все десятилетиями хранили от Канцелярии в ее же стенах. Покойный герцог Виару и отец Лерана решили, что стены женского монастыря — это лучшее место для сохранения документов, способных погрузить все королевство в смуту.

Вот только среди всех этих сокровищ Леран искал один единственный документ. В том, что он был здесь, граф не сомневался, но все-таки ужаснулся своей находке, когда нужный лист бумаги попал к нему в руки. Он несколько минут смотрел на него, не отрывая взгляда, стараясь запомнить каждую строчку, достал еще несколько важных приказов и спешно закинул все в сумку. Из библиотеки он вышел так же незаметно, как в ней появился. Охраняя от посторонних глаз свою ношу, он, словно тень, прошел по замку и скрылся в своей комнате. Здесь граф спрятал почтовую сумку в единственный, известный только ему тайник в стене, взял два мешочка монет и так же незаметно направился из замка в конюшню.

Самостоятельно оседлав неприметную лошадь, он поспешил к городу, успев как раз к закрытию салона мадам Ботье.

На громкий и продолжительный стук, двери распахнула Кама. Она была раздражена и неприветлива, и уже хотела высказать многое тому, кто ее потревожил, но, увидев на пороге Лерана, сразу смягчилась.

— О, г`раф Виару, чем могу вам помочь в такой поздний час?

— Кама, город продолжает развлекаться, о каком позднем часе вы говорите?

— Проходите, г`раф, — она распахнула двери и пригласила нежданного гостя в салон. — Я бы тоже готова была веселиться, как и город. Тем более что мадам уже давно… сарфи…

Леран, конечно, понял, что его бы с большей радостью встретили в другое время, но виду не подал. Хотя нужно было отдать Каме должное — держалась она не хуже королевы — ему еще никто не высказывал замечаний о его визитах. Даже Рика никогда не могла ему возразить. К тому же Кама была весьма недурна собой, с прекрасными манерами и превосходным воспитанием…