Алекса Ким - Торн

Я смотрю на доктора Барнер и качаю головой.

— И вы считаете это правильным?

Она переводит взгляд в угол, чтобы убедиться, что камера не включена, и отвечает очень тихо, почти шепотом:

— У меня нет выбора, Ларона. Не думайте, что я свободнее вас. Может, я и приехала сюда добровольно, поскольку считала, что работаю над чем-то хорошим. Но, думаете, ОП так просто позволят мне вернуться на Землю? С тем, что я знаю? — На ее лице появляется циничное выражение. — Это все, что я могу сделать. Под моим руководством сектор «A» стал вполне цивилизованным местом — никаких изнасилований, никакого физического воздействия. Поверьте… здесь есть места и похуже.

Доктор Барнер воздерживается от рассказа об этих местах, а я и не спрашиваю. Что-то… какой-то глубинный страх… ограждает меня от этого.

— А гены хищников? Когда они вступили в игру? — вместо этого интересуюсь я.

Не знаю, почему доктор Барнер так разоткровенничалась со мной о «Древе Жизни». Я уже успела познакомиться с некоторыми из ее коллег. Доктор Дэйв — молодой врач, не то чтобы недружелюбный, но он воспринимает меня, как часть своей работы. Иногда он берет у меня кровь, но почти никогда не разговаривает со мной. Есть еще два лаборанта… Крэнк и Марв. Они относятся ко мне свысока и, когда доктор Барнер не видит, позволяют себе отпускать в мою сторону шуточки: «У него большой член?», «Тебе понравилось трахаться с ним?» Крэнк и Марв — свиньи. Я стараюсь их не замечать, но это сложно. Кроме них я знакома с пожилой женщиной… Брианной. Именно она должна будет заботиться о моем ребенке, как только он появится на свет. Она обращается со мной ровно, но такое впечатление, что вообще не считает меня за человека.

Я так сильно, до боли скучаю по Торну. Как я могла считать его монстром? Он не монстр. Он не холодный и не бесчувственный. «Древо Жизни» — вот кто монстры, включая людей, работающих на них, кроме доктора Барнер. Но она тоже не может мне помочь, что всегда дает понять.

— Гены хищников были частью уже первого поколения, — вспоминаю я ответ доктора Барнер на свой вопрос. — Если честно, первое поколение оказалось очень неудачным. Получившиеся существа были скорее животными, чем людьми: агрессивные, непредсказуемые и неконтролируемые. Некоторым из них удалось вырваться из исследовательской станции и сбежать в джунгли Терра-Альфы, где они и размножились. В то время мы не были достаточно умны, чтобы контролировать размножение путем генетических манипуляций. Краулеры, как мы их называем, нашли идеальные условия, и нам до сих пор не удалось справиться с этой ошибкой, потому что они воспроизводятся невероятно легко и быстро. Однако мы используем эту «чуму» с пользой — отправляем наших Бойцов на внешние территории охотиться, чтобы они убивали как можно больше этих существ. Таким образом, у Бойцов есть задание и плюс к этому они могут развивать свои боевые навыки. Так мы сохраняем популяцию краулеров в разумных пределах.

Я смотрю на доктора Барнер. Так вот кто такие краулеры! Неудавшиеся эксперименты, которые теперь используются в качестве учебно-охотничьих объектов.

— Это безумие… вы же понимаете?

Доктор Барнер отводит взгляд.

— Не я решаю… эти вещи произошли задолго до того, как я пришла в «Древо Жизни». И если бы я о них знала, я бы никогда не позволила ОП заманить себя.

Ну… теперь это моя жизнь. Я думаю о вещах, которые узнала, о будущем — каким оно могло бы быть, но никогда не будет… я думаю о Торне. Интересно, чем он занят, пока я заперта в своей комнате, ожидая появления на свет его ребенка. Это наш ребенок! Впервые я осознаю это так четко. И я не хочу, чтобы они отобрали его у меня. Но я также понимаю, что это нереально.

Я атакую краулера спереди, хотя это явно худшая позиция для нападения. Но я на взводе и рад наконец дать выход своему бешенству. С тех пор, как забрали Ларону, разлука практически убивает меня. Будто часть меня удалили хирургическим путем, и остался лишь беснующийся монстр. Иногда мне кажется, что я ненамного лучше краулеров, на которых мы охотимся. Все человеческое кануло в прошлое. Остались лишь инстинкты и боль.

Краулер издает глубокий рык, когда я направляю удар прямо в его волосатый живот. Уродливые существа — почти такие же большие и мускулистые, как мы, но их тела покрыты длинными, грязными, бурыми волосами, которые слишком редки, чтобы назвать их шерстью. Под волосами просвечивает тело… и самое раздражающее, что их тела, если не брать в расчет волосы, очень похожи на наши. Даже гениталии, как у нас. Но не смотря на это, у них странный способ передвижения — смесь вертикальной ходьбы и ползания. Поэтому мы называем их краулерами (прим.: «ползучие») .

Я вспоминаю, как эти существа растерзали малышку Арроу. Как она лежала там… в прямом смысле затраханная до смерти! В следующий миг лицо мертвой девушки сменяется лицом Лароны, и адреналин врывается в мою кровь, усиливая мое безумие. Эти уродливые засранцы не получат Ларону!

Каждый раз, завидев краулера, мне становится мерзко. Глаза у них желтые, как у рептилий, только зрачок, как у людей — круглый, а не удлиненный. Ярко выраженные челюсти со смешанным прикусом, при котором резцы явно напоминают клыки. Свою добычу они едят сырой. Хоть они и используют элементарное оружие, они не столь умны, как люди, но умнее животных. Более того, они сильны, и превосходят нас численностью. Джунгли внешних районов — их дом, и они прекрасно здесь адаптировались. Я никогда не слышал, чтобы краулер разговаривал, во всяком случае, не так, как это делаем мы. Но звуки, издаваемые ими, кажутся своего рода примитивным языком, и, я считаю, что он также содержит слова — не так много, как в человеческой речи, но краулеры общаются с помощью простых фраз.

Стоящий передо мной краулер хватается за живот и скрежещет зубами, коричневато-желтыми из-за корешков, которыми питаются эти существа. Своим укусом краулеры способны разорвать даже мои мышцы. Вдобавок, я получил бы тяжелую бактериальную инфекцию, которая может быть смертельной здесь, в джунглях. Наша иммунная система очень сильна, но не несокрушима.

Краулер бросается на меня, и я отскакиваю, отсекая его голову мачете. Кровь брызгает мне на ноги, но я уже поворачиваюсь к следующему.

Рядом со мной Кроу бросает хира-сюрикэн (прим.: «звёздочка ниндзя») , который застревает в горле напавшего на него краулера. Быстро переглянувшись, мы ищем следующего противника. Простое традиционное оружие с Земли, без преувеличения, оказалось наиболее действенным в ближнем бою. Использование газа может стать ловушкой, если ветер поменяет направление. Старомодное огнестрельное оружие тоже не лучше — краулер устоит на ногах, даже когда его тело продырявит пять пуль. Высокотехнологичное оружие, такое, например, как лазер, может задеть одного из нас. Мачете же в состоянии разрубить сухожилия, мышцы и позвонки с первого удара.