Юлия Шолох - Волчий берег [СИ]

Малинка с шумом выдыхает и падает на кровать. Защемленные волосы так и не заметила, ладно, помогу, сестра всё-таки. Правда, она с таким подозрением за мной наблюдает, будто ждёт, что я её за космы таскать собралась. Или кажется?

Потом улыбается.

– Ложись спать, Жгучка и не думай о плохом! Все знают, Ототень про любовь только и говорит.

– Ага, конечно.

– Конечно!

– Да? А тебе самой-то он что сказал?

Малинка недовольно хмурит брови.

– Маленькая ещё.

– Кто? Я?

– Нет, не ты, – сердится Малинка. – Ототень мне сказал: «Маленькая ещё».

– Что? Так и сказал? И всё? А предсказание где?

Что-то никогда я не слышала о таких странных предсказаниях. Хотя верно, Малинке тринадцать всего было, Ототень мог ещё и не знать её судьбу. Не всегда же судьба с рождения решена, бывает, со временем меняется.

– Так и сказал! И не спорь, это тоже было сказано о любви!

Спорить совсем не хотелось, хотелось верить, что Ототень на самом деле обещал мне крепкую семью и счастье. Зря я, что ли, через лес страшный бежала да сестру за собой волоком тащила? Чуть не сожрали нас там, голодом мучились. Неужто напрасно?

Ночью я снова проснулась. Говорят, во снах возвращается то, что днём случалось. Говорят, мы будто заново одно и то же переживаем.

Не удивилась бы я, приди в мои сны Огний, который станет сверкать своей лихой улыбкой и раз за разом повторять вкрадчивым шёпотом: «Пошли на сеновал, ты мне нравишься, когда ещё та осень? А то смотри, не позову больше гулять. Пошли… Я не каждую зову. Пошли».

Но Огния не было.

Что-то другое мне снилось. Как будто я лежу на чём-то твёрдом, может, на земле или на деревянном полу, и вдруг под спиной это твёрдое тает, как лёд, превращаясь в тёплую воду.

И я медленно погружаюсь в глубину.

***

Людские деревни сменяли друг друга, как по часам. Погода была хорошей, дороги сухие и ровные, в общем, бери да радуйся, что планам помех нету, но чем ближе к людской столице, чем медленнее двигался Гордей.

Всеволод давно заметил. Каждый день новые задержки и отговорки – то надо чего-то ждать, то замедлить шаг, чтобы что-то послушать, то пропустить других конных. Если бы не знать, что это невозможно, подобное легко объяснить нежеланием добраться до места назначения.

Но это объяснение не подходило.

Обоз с дарами их почти нагнал, ещё пару дней и обгонит, да вперёд отправится, а Вожак всё тянет и тянет.

Вот и сейчас – до темноты ещё часа три, можно ехать и ехать, ближайшую путевую станцию всего час назад за спиной оставили, а Вожак останавливается, придерживает коня, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Ну, чего опять встали?

Ярый всегда не любил дорогу, поэтому больше обычного бесился, но его никто не слышал. Молодой княжич словно во сне водил головой.

Всеволод прикинул – что слышит Гордей? Чего ищет в воздухе? Его инстинкты сильнее, чем у альф, нет ли причины опасаться нападения? Но время шло, ничего не менялось, Вожак застыл посреди дороги – столб столбом.

– Сколько мы тут будем торчать на ветру? – не сдержался Ярый.

– Давайте обратно. – Решил Всеволод.

Они не так далеко отъехали от последней станции. Нужно вернуться и наконец, разобраться, что происходит.

– Да какого чёрта мы будем мотаться туда-сюда? – Проворчал Ярый, тревожно смотря на Вожака. Слишком тот отстранён, словно не в себе.

– Поехали.

Всеволод развернул коня обратно. Друзья молча присоединились. До таверны они ни о чём не говорили, Всеволод заказал комнаты и ужин в отдельную гостиную.

Даже ел Гордей еле-еле. Сидел, сосредоточено прислушиваясь к тишине. Всеволод прислушался тоже – ничего. Таверна как таверна, люди как люди, во дворе всё как всегда. Ни-че-го.

Но он слышит.

– Ярый, водки принеси. – Сказал тогда Всеволод. Тот даже крякнул от удивления, но встал, тряся своими лохмами, и пошёл вниз. Вожак перевёл взгляд на Всеволода, да так и замер. Сидел, пока Ярый не принёс кувшин, пока Всеволод не налил полную кружку и не пододвинул к нему.

– Пей.

Тогда Гордей дёрнул носом, улавливая запах спиртного.

– Зачем?

– А вдруг?

Ярый хмыкнул, удобнее устраиваясь на стуле. Вожак молча протянул руку, опрокинул в себя всё сразу и закашлялся. Из его глаз брызнули слёзы.

Всеволод наклонился и треснул его по спине. Подождал немного и спросил:

– Что с тобой?

Гордей дико взглянул на друга, потом быстро глянул в сторону вещей, где хранилась брачная грамота. Открыл рот. Слова сложились не сразу.

– Не могу я… я не могу жениться.

И поник, ссутулился, с силой провёл по лицу ладонями, словно умывался без воды. Потом вскинул голову, теперь его глаза горели болезненным огнём.

– Я не могу жениться на княжне. Тянет меня в другую сторону, душу рвёт. Не смогу. На совете я был уверен, а сейчас... Будто сердце когтями дерут. Чем дальше, тем глубже. Вначале я думал, может, всё-таки боюсь. Всё-таки не хочу слово исполнять. Но нет, это другое. Я чувствую, как по ранам там, внутри, стекает кровь.

Всеволод и Ярый переглянулись.

– Неужели ты встретил свою душу? – Осторожно спросил Всеволод.

Гордей задумчиво покачал головой.

– Я не знаю, не знаю.

– Имей смелость признаться! – Вдруг заявил Ярый. – На совете за женитьбу ты горой стоял. За что? Помог бы твой брак или нет, тот еще вопрос. Но душа – это ведь другое. Вот за что надо биться! А ты – не знаю.

Вожак растерянно посмотрел на них.

– Но когда бы… Когда бы я успел?

– Значит, успел! Быстрый ты, однако. Хотя… там времени много и не нужно. Или есть другое объяснение?

Долгое молчание.

– Нет. – Гордей сглотнул. – Другого объяснения у меня нет. Разве может так отчаянно звать что-то другое?

Ярый пожал плечами – мол, мне-то откуда знать?

Лицо Вожака медленно покрывалось красными пятнами. Он почти с ужасом произнёс:

– Беляк… А если бы грамоту вперёд нас послали? Тогда она уже была бы вручена и… я бы сдох раньше, чем в людскую столицу приехал.

– Старый лис. – Тут же сообщил Ярый, поднимая ноги и упираясь подошвами сапог в боковину стола. – И как прознал? Вот это нюх!

Решение было только одно, Всеволод сразу сказал:

– Тогда разворачиваемся и едем обратно. Я отправлю гонца навстречу обозу с подарками. Хоть на женитьбе сэкономим.

Гордей ничего не ответил, только вздохнул, тихо, но с таким облегчением, будто с его плеч упала не просто гора, а целый горный хребет.

Всеволод в тот миг подумал, что вовремя они схватились. Что иначе ничего бы Вожак и не сдох по дороге, доехал бы до людской столицы и женился, если бы было надо. И прожил бы сколько-то. А потом… потом наследство всё равно ушло бы вдове.

***

Обратная дорога заняла времени в два раза меньше. Всё оттого, что Вожак словно перестал нуждаться во сне и отдыхе и летел стрелой, неотрывно смотря вперёд.