Юлия Шолох - Волчий берег [СИ]

– Пошли узнаем, где искупаться можно. – Сказала я. Мы взяли чистую одежду и пошли.

Коридоры были пустыми, шаги грохотали в них, будто мы каблуками по железным воротам били.

– Может, позовём кого-нибудь? – Тихо спросила Малинка, осматривая стены. Кажется, картинки там ни разу не повторялись.

– Вот ещё!

– А вдруг заблудимся?

– Не заблудимся! Все дома одинаково строят, коридор прямой, на концах лестницы, иного не придумали.

Сестра недовольна осталась, но шла следом. Не понимает, что к волкам за помощью следует как можно реже обращаться, они нам всё же не родственники и намерения их нам неизвестны.

Ну, как я и говорила! Совсем скоро мы вышли к лестнице на нижний этаж, а там повернули и сразу на кухне оказались.

Первое, что мы увидали – кислого Ярого, который сидел на лавке и чистил картошку, а её у его ног было с полведра. Вид у него был такой потешный, что я не выдержала и засмеялась.

Волк грозно сверкнул на меня глазами, а потом поднял верхнюю губу и на свету сверкнули белые острые зубы.

– А ну, чего задумал! – Раздался женский голос. – Нечего девок пугать. А вы чего встали?

– Добрый день. – Я присела в подобии реверанса, которым нас обучали при матушке, пока она живая была.

– И тебе добрый.

Женщина, верно, была поварихой. А может, и нет, в фартуке, но без колпака, волосы одной косынкой прикрыты. Она была ядреной, что говорится, то есть имела весьма крутые формы и круглые румяные щёки. А ещё слишком прямо смотрела для прислуги, верно, всё же не повариха. А кто? Понятия не имею.

– Меня зовут Ожега, а это моя сестра Малинка. – Представилась я. – Мы хотели спросить, нельзя ли нам где-нибудь искупаться и одежду постирать?

Женщина, пока я говорила, смотрела на меня с изумлением.

– Да ну! Ты – Ожега?

Она покосилась на Ярого и хмыкнула.

– Она это, она, – не поднимая головы, подтвердил волк. – Не знаю я, чего она такая добренькая.

Я возмутилась и хотела ответить, мол, а обычно я что, не добренькая? Но не стала.

– А я тётка Фроу. Есть хотите? – Улыбаясь с хитринкой, спросила женщина.

– Хотим, но помыться хотим больше, – призналась я.

– Тоже верно, после еды-то пар не погоняешь, разом сморит! Сейчас мужа кликну, он как раз баню топит. Пойдёмте.

Тётка Фроу бросила на огне котелок, мимоходом приказав Ярому следить, чтобы не выкипело и чуть что с огня снимать, чему тот явно не обрадовался, и повела нас через другую дверь на улицу.

– Вещи грязные в предбаннике оставьте, постирают.

– Нет, мы сами можем!

Что мы, белоручки какие?

– Оставьте, сказала. – Беззлобно повторила тётка Фроу, но стало понятно – спорить дальше бесполезно, оскорбится. – Чистое есть?

– Да. – Малинка показала ей вещи, которые она взяла с собой и несла на вытянутых руках, как праздничный каравай.

– Вот и ладно. Чистое к утру у комнат ваших оставлю. Полотенца там, в бане, есть, берите, сколько нужно. Мыла побольше, там тоже есть, а то словно поросята чумазые, в лесу-то поди всю пылищу собрали. Ну, это ничего! Это мы враз смоем!

Тётка Фроу привела нас к бане на заднем дворе, и баня эта была такой же огромной и красивой, как дом. Видимо, дивы в ней мылись.

– Кропик, выходь! – Крикнула тётка Фроу и из предбанника показался краснолицый ладный мужчина с пышными усами.

– Добрый день, – в один голос поздоровались мы с Малинкой.

– И вам добрый, – усмехнулся Кропик, а глаза так и бегают. – Париться хотите?

– Хотят, – ответила за нас тётка Фроу. – Готово?

– Да. Веники в предбаннике. А если банщик надобен, только кликните!

– Но, но! Что при живой жене мелешь? Губу-то закатай! – Заявила тётка Фроу, почему-то беззлобно и почти равнодушно.

– Так я не про себя. – Спокойно ответил Кропик и подмигнул мне ярким глазом.

Что на такое отвечать я не знала, поэтому так и стояла молча, хлопая ресницами. Кропик спустился с крылечка и ушёл, а тётка Фроу указала на дверь, в щель которой струился горячий душистый воздух, от которого свербело в носу.

– Ну всё, идите. А я покараулю тут.

– Караулить? Зачем?

– Да чтоб шалопаи эти подглядывать не полезли.

Мы с Малинкой испуганно переглянулись.

– Кто? Тут у вас живёт кто-то?

– Да нет же! Про Гордея да Всеволода говорю. Ярому-то уже дело нашла, а остальные сбежали, почуяли, засранцы, что иначе будут по хозяйству помогать. Но знаю я этих оболтусов! Как бы не надумали подглядывать!

Возмущению моему не было предела.

– Подглядывать? Всеволод? – изумилась я. Вот Гордея запросто можно представить подглядывающим в крохотное оконце, с этой его улыбочкой, прям в его характере, да и Ярый бы от подобного не отказался. Но Всеволод никогда бы не стал!

– А чего нет? – Добродушно ответила тётка Фроу, усаживаясь на лавку у предбанника. – Кто его знает, что им в голову взбредёт. Да не пылай так!

Это она ко мне обращалась:

– Не гневайся понапрасну. Не за тебя боюсь, а за сестру твою. Маленькая она ещё!

Та, конечно, сию же секунду собралась спорить, что вовсе и не маленькая она, но я схватила Малинку руку и утащила в баню. Иначе кто его знает, до чего бы мы договорились!

Ох, и хорошо же там было! Жарко, пряно, душистое мыло, крепкие веники, а напротив – купальня. В последний раз в баню мы у Глаши ходили, но там народу много, даже воды на всех не хватало, а тут хоть залейся! А простору-то сколько!

Правда, я на запотевшие оконца то и дело поглядывала, вдруг и правда кто полезет подглядывать. Уж я его тогда веником!

Но никто не приходил. То ли тётка Фроу помогла тем, что под дверью караулила, то ли они другими делами были заняты. Жаль, я бы веника не пожалела, отхлестала бы за милую душу!

Когда мы выползли из бани, то нам уже ничего не хотелось, только добраться до кровати и спать.

– Нет уж, вначале поесть надо! – Припечатала тётка Фроу, и мы послушно поплелись за ней на кухню. Поесть, так поесть, это же не работать.

Влажные волосы приятно раздувал ветерок, кожа была такой чистой, что чуть не скрипела. Пахло от нас пихтовым маслом.

Когда мы спускались по ступенькам, навстречу вышел Гордей. Вначале он улыбнулся своей многозначительной улыбочкой, той, что в бешенство приводила, но потом увидел меня и улыбка пропала.

Он стоял, и выглядел таким же странным, счастливым, как в тот день, когда волки только заявились в Вишнянки.

Тётка Фроу прошла мимо, потом Малинка, потом я. Он повернул мне во след голову и пошёл за спиной шаг в шаг, чуть пятки не оттоптал. Вроде неловко было, но не могу же я запретить кому-то идти на кухню?

И почему-то у меня всё внутри дрожало, будто от страха.

Тётка Фроу усадила нас за стол, а сама стала ужин накрывать, Малинка вызвалась ей помочь, спасибо сестре, а то мне пришлось бы самой, а ноги не держат.

Только и оставалось, что сидеть, глаза потупив, потому что Гордей устроился напротив и продолжал на меня смотреть. А мне то хотелось крикнуть – ну чего уставился? – то наоборот, улыбнуться ему в ответ.