Кендари Блейк - Три темные короны

- То, что и всегда, - Джулс подмигнула ей.

Арсиноя сжала её руки. Джулс должна стоять там, между

факелами, в прекрасном платье от Луки. Вернувшись в палатку,

Мадригал подкрасила губы Джулс красным, свернула медные

волосы тёмно-зелёными лентами, чтобы те соответствовали

окантовке платья… Если б на платформе была Джулс, на

острове увидели бы прекрасную Природу с её горной кошкой, и

ни у кого не было бы сомнений.

Арсиноя бросила взгляд на пляж, и её голова закружилась.

- Мне страшно.

- Нет, не страшно, - промолвила Джулс, прежде чем отойти к

своей семье.

Барабаны начали бить, и желудок Арсинои сжался. Она ещё

была слаба после лодки, а в животе была соль.

Она выпрямила плечи. Не упадёт, не потеряет сознание.

Либо рухнет со скал к удовольствию её сестёр.

Она вновь посмотрела на Мирабеллу, красивую и

величественную, на прекрасную, как чёрный бриллиант,

Катарину. В сравнении с ними она ничто. Предательница и

трусиха. Бездарная, отвратительная, со шрамами. В сравнении с

ними она и вовсе не королева.

В бухте ждали пять королей с материка. Как часы Арсинои,

каждый корабль ждал своего мгновения, каждый нёс парня, что

мечтал стать королём острова. Все они были украшены и

освещены факелами. И она задавалась вопросом, какой из них

принадлежал Билли. Она надеялась, что его отец был добрым,

когда он вернулся.

Барабаны ожили, и толпа отвернулась от королев, чтобы

наблюдать за Высадкой. Толпа, вся чёрная, казалась

внушительной с берега, но только один ухажёр, казалось,

испугался: загорелый, темноволосый парень с красным

цветком на своём камзоле. Остальные подавались вперёд,

улыбаясь.

Билли отставал от остальных. Женихи были далеки от слов

или введений. Это позже. Высадка церемониальная. Первое

впечатление и первая влюблённость.

Арсиноя подняла подбородок, когда первый парень

поклонился Катарине. Катарина улыбнулась и присела в

полуреверансе. Когда он поклонился Мирабелле, она кивнула.

Когда он наконец-то поклонился Арсиное, то словно не видел

её. Только смотрел на маску. Он подарил только слишком

длинный взгляд.

Арсиноя не двигалась. Она смотрела на них до последнего и

позволила маске сделать свою работу. Пока Билли не ступил на

берег.

Её сердце забилось. Он не был слабым и раненным.

Билли стоял ниже и смотрел на неё снизу вверх. Он

поклонился, медленно и низко, и толпа забормотала. Арсиноя

задержала дыхание.

Он поклонился только ей.

Лагерь Арронов

Отравители не допускали яд на праздниках Костров. Таковы

правила храма, чтобы любой мог поучаствовать и попробовать.

Кажется, это было несправедливо по отношению к Натали,

когда элементали могли провевать долину ветром, а Природа

позволяла играть своим противным фамилиарам.

На тарелке Натали была безголовая жаренная птица,

полностью лишённая яда. Она не наклонилась, чтобы

попробовать её. Вчера она пела в кустах, а теперь – это просто

отходы.

Она боролась с раздражённым отвращением, а после прошла

внутрь палатки. Ткань пошатнулась за ней, и она повернулась,

чтобы увидеть Пьетра.

- Они должны позволить нам делать то, что мы хотим, со

своим пиром, - промолвил он, читая её мысли. – Всё равно

никто не смел достаточно, чтобы попробовать нашу еду.

Она смотрела в ночь, на костры и людей. Он прав,

разумеется, даже те, кто слишком много выпьет, не посмеет

попробовать еду отравителей. Нет. Слишком много страха.

Слишком мало доверия.

- Делегаты могут подойти достаточно близко, чтобы поесть,

- сказала Натали. – А мы не хотим их отравить. Хотя это было

бы зрелищно, их конвульсии на ковре.

И они не могут позволить себе кого-то потерять. Каждое

поколение было всё меньше и меньше женихов. На материке

истощается число семей, что делят тайну острова. Однажды

Феннбёрн окажется лишь слухом, легендой для местных детей.

Натали вздохнула. Она видела некоторых женихов перед

праздником Катарины. Первый был красивым широкоплечим

парнем с золотыми волосами. Казалось, она ему очень

понравилась, хотя они ещё не могли поговорить.

- Надеюсь, ты научил её флиртовать на расстоянии, - сказала

Натали.

- Она знает, как пользоваться глазами и движениями, не

волнуйся.

Но он волновался, она видела это в линии его плеч.

- Жаль, что Чатворт так верен Арсиное, - сказал Пьетр.

- Да? Я не уверена. Я была уверена, что он попадёт в лини….

- Нет, путь на пляже.. Он и сейчас вне праздника, бегает за

Арсиноей, словно собака, молящаяся о куске мяса.

Натали закрыла глаза.

- Всё в порядке, тётя? Ты выглядишь уставшей.

- Всё хорошо.

Но она устала. Этот год был вторым в её жизни. И

последним, вероятно. С Камиллой было проще, когда Натали

была ещё девушкой, а мама была жива и могла быть главой

семьи.

Пьетр смотрел сквозь палатку.

- Дураки – страна приближается к нашему празднику… Вот

одно, влияние. Трудно поверить, что завтра всё закончится. Что

жрицы победили.

- А кто тебе такое сказал? – спросила Натали, и Пьетр

удивлённо уставился на неё. – Ты говоришь, что я устала, но

почему ты так думаешь? Ты просил меня найти способ спасти

Катарину. Весь день я готовила неотравленную еду на Черноту.

- Как? – спросил Пьетр. – Жрицы ведь всё контролируют!

Натали склонила голову. Никто из отравителей не ловчее её.

- Натали, они всё проверят.

Натали не ответила. Будто бы это не она незаметно

подливала яд большую часть своей жизни.

Лагерь Верховной Жрицы

- Не могу поверить, что это отродье вернулось, - сказала Ро,

стоя с Лукой рядом с палаткой верховной жрицы, наблюдая за

тем, как свои дела заканчивала последняя из храма.

- Это любопытная вещица, - сказала Лука – Королева

Арсиноя… Не ждала я её на пляже, конечно, но это был не её

выбор.

- Но её роль в этой истории ещё не окончена, - сказала Ро. –

Или, может быть, Богиня, если помнить о традиции, не

оставляет ни одну королеву и правит руками сестёр её?

- Что ты слышала Ро? – спросила Лука, скользя по ящикам. –

О сегодняшнем фиаско? Какой шепоток?

- Шепчутся только о возвращении Арсинои. Они упоминают

шторм Мирабеллы, говорят о её ярости. Никто не говорит о

причинах шторма.

Ро крикнула на одну из жриц, что позволила поставить что-

то повреждённое. Она одёрнула воротник. Посвящённая, едва

тринадцати лет, убежала в слезах.

- Не стоило это делать, - сказала Лука. – Трещины неопасны.

- Это для её же блага. Если б её поймали, она б потеряла

руку.

Ро схватилась за клеть и дёрнула её. Сколько лезвий. Три

десятка зазубренных ножей храма.