Марина Багирова - Горечь жестоких людей (СИ)

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сделать вид, что я не впечатлена его атлетическим телом.

– Ты пытаешься меня соблазнить? – спросила.

– Уже четыре года как пытаюсь, – бесов сын улыбнулся. – Пока – никак.

Я заняла место за своим рабочим столом.

– Что на тебя нашло? Зачем ты полез в ванную в моём номере? – спросила у него, вытаскивая из футляра очки в золотистой оправе.

– Извини, больше не повторится.

Мы оба знали, что это неправда. Он продолжит вести себя вызывающе, а я всё так же буду делать вид, что меня это не беспокоит, потому что, несмотря на его привычку волочиться за каждой юбкой, он был надёжным и, главное, верным исполнителем.

Я начала просматривать оставленные для меня документы, но посторонний шорох постоянно отвлекал меня – мужчина принялся вытирать полотенцем влажные волосы. Я чувствовала на себе его внимательный взгляд.

На улице уже была ночь – прохладная, но не утратившая золотисто-бордового уюта, присущего ранней осени.

– Так что там с Ивием Кассом?

Дакниш разминал шею. Я же уткнулась в бумаги, стараясь не следить за тем, как перекатываются мышцы у него на груди.

– Хочет, чтобы ты приехала в профекторат.

– И почему его «просьба» дошла до меня? Не можете сами решить проблему?

– Потому что, – ответил мой заместитель, раздражённый намёком на его просчёт, – на указе стоит подпись Ревокарта.

Имя прозвучало как выстрел. Дакниш знал намного больше, чем мне того хотелось, и был достаточно тактичен, чтобы отвернуться от меня и сделать вид, что ему срочно понадобилось ещё одно полотенце.

– Мы можем надавить, – осторожно намекнул мужчина.

– И дать ему ещё один шанс позлорадствовать? Нет уж, увольте.

– Так что, ты пойдёшь туда?

Я усмехнулась.

– Предлагаешь мне испугаться какого-то жука? Конечно, не пойду, у меня есть люди, которые могут и должны решить эту проблему без моего вмешательства.

– Жуки тоже могут быть опасны, если за их спиной стоит советник.

Я закрыла папку. Неожиданный хлопок оглушил комнату.

– Посмотрим, – и сразу добавила: – Если получится – постарайся замять ситуацию, меня не прельщает идея выполнять его приказы.

– Сделаю, что могу. Я уже ищу способы.

– Прекрасно, тогда ты можешь быть свободен.

Дакниш деловито кивнул. Вот и проступило его настоящее лицо – хваткий делец, а не тот смазливый ангелок, которого я терпеть не могла.

– Я удвою охрану и поднажму на Люпусов. Юристы уже проверяют указ. Завтра утром принесу тебе результаты.

– Доставь их сюда, я переночую в «Лакрице». Задействуй только Лазарей. Пусть Тритоны остаются в стороне.

– Как скажешь.

Когда Дакниш уходил, в прорези двери я увидела двух мужчин. Моя охрана не дремлет, как и убийцы, которых Ревокарт подсылает ко мне регулярно. А может, и не он, — у меня много врагов. Но и охраны тоже – много.

В те несколько минут, пока дверь была открыта, до меня доносились громкая музыка и заливистый смех – люди трахались, лизались, танцевали, засовывали деньги в панталончики танцовщицам.

И вот опять наступила тишина – дверь закрылась.

– Наконец-то этот день закончился…

На улице разбушевался ветер – сухая листва липла к оконному стеклу, а потом, подхваченная порывами, опять уносилась прочь. Эти звуки сплетались воедино, образуя такую знакомую, почти родную мелодию, что я смогла наконец вздохнуть полной грудью и расстегнуть тесный воротник. Распустила волосы, и они каскадом упали на плечи. Волосы у меня опять были длинными, не то что во времена счастья…

Спасть не хотелось, внезапно накатило меланхоличное настроение…

Я закрыла глаза, вспоминая…

•••

Семь лет назад (219 год)

– Нет! Париж!

Как же я плакала! Как же больно мне было! Охранник Ревокарта держал меня сзади за руки, не позволяя приблизиться к Парижу, но я пыталась вырваться, а когда силы иссякли, упала на колени.

Сквозь слёзы я посмотрела на Ревокарта.

– Небеса, Таир…

Его имя. Я назвала имя мужчины, который убил мою любовь. Что я хотела сказать? Не знаю, но мне было так больно... Я смотрела на него с мольбой, в надежде, что, возможно, если я должным образом попрошу и поведу разговор в правильном русле, он вернёт всё назад, перечеркнёт прошлое.

Если бы он в тот момент спросил меня об отце – я бы всё рассказала. Но Ревокарт не задавал вопросов, лишь наблюдал, как я барахтаюсь в боли и отчаянии.

– Таир…

Он смотрел на меня не мигая.

– Таир! – закричала я.

Я не знала, что означает его пристальный взгляд. Но как же больно! Эту боль мне не забыть никогда!

– Ревокарт, за что?!

Мне было так горько, что если бы в тот момент у меня в руках был нож – возможно, я бы убила себя, только бы облегчить боль.

Послышался громкий шорох…

…Тритоны ворвались в здание, выбив входную дверь. Охрана Ревокарта, выставленная по периметру и внутри дома, была обездвижена, послышался звук ломающейся мебели.

Мой отец прибыл, чтобы спасти меня. Увы, он появился, когда его помощь уже была не нужна и тело мужчины, которого я так любила, лежало на ковре, а его кровь медленно впитывалась в светлый ворс.

И запах смерти! Впервые я почувствовала его именно в тот день…

Лютые взгляды моего отца и Ревокарта скрестились. Но мне было плевать. Освобождённая от тисков охранника, я подбежала к телу Парижа, пытаясь зажать смертельную рану руками. Я всё ещё верила, что смогу его спасти. Наивная!

– Париж! – билась я в истерике, не замечая никого вокруг. – Ну Париж, Париж!.. Ричард, помоги же мне!

Отец, разрывая зрительный контакт с Ревокартом, спешно подошёл ко мне и опустился рядом. Мне казалось, Ричард всесилен, и он может сделать что угодно, даже оживить мою любовь. Я протягивала к отцу руки, как к некому божеству, не замечая, что они были в крови умершего.

– Ричард, разве ты не видишь, что происходит?! Мы должны его спасти!

– Клара, милая, – он крепко прижал меня к себе. – Клара… он мёртв.

Ричард говорил тихо, медленно – видел, что я в состоянии помешательства.

Я усмехнулась, как последняя дурочка.

– Ричард, это не смешно… ну что ты такое говоришь? – я захохотала. – Ты что, не понимаешь, что Парижу нужно в больницу, и как можно скорее!

– Клара…

В тот момент я посмотрела на Ревокарта, который стоял на одном и том же месте, нерушимый, как скала. Никто его и пальцем не тронул, хоть его люди уже были обездвижены и лежали ничком, а он… он просто смотрел на меня, запачканную в крови, и на лице его не было ничего – ни сожаления, ни сочувствия. Пустота!

И вот тогда я поняла. Я переключила внимание на тело человека, лежащего совсем рядом, то самое тело, которое я так часто целовала, а затем – на Ревокарта с его холодным равнодушным взглядом.