Марина Багирова - Горечь жестоких людей (СИ)

Ответ прозвучал голосом художницы Клары Мафодии: «У тебя есть сын, который за тобой безумно скучает».

Да, у меня есть сын, мой Астор – любознательный мальчуган, мечтающий в будущем стать платогоном.

С этой мыслью я полностью погрузилась в воду. Да, у меня есть сын – ребёнок Таира Ревокарта, названный в честь его умершего брата, того самого, который разрушил жизнь моих родителей и стал причиной приезда Таира в Древесны.

Жаль только, что у Таира Ревокарта тоже есть сын… и он никогда об этом не узнает.

•••

Уличный маскарад начинался рано утром. Именно в день зимнего солнцестояния людей не пугали ни холод, ни снег, ни раннее время начала празднования. В свой законный выходной они просыпались ни свет ни заря, тепло одевались, выходили на площадь и начинали веселиться.

Крепких напитков всегда хватало, музыки – тоже. Время от времени на площади можно было услышать иностранные слова. Спустя двадцать пять лет после Белой Войны пангийцы снова стали приезжать в Конгрес-Магеры как гости, ну а мы, в свою очередь, ездили к ним в поисках более тёплого климата.

Мир медленно восстанавливался не только между государствами, но и между людьми, хотя, стоит признать, мы, как победители, иногда позволяли себе излишнее высокомерие. Наша нация столетиями страдала от завышенной самооценки, несмотря на переворот, пошатнувший веру в то, что всё плохое происходит на чужих землях – не у нас.

То тут, то там, наплевав на ранее время суток, вспыхивали салюты. На сцене девушки в полупрозрачных национальных нарядах отплясывали бодрые танцы. Гладя на их синие улыбающиеся лица, хотелось только одного: укутать красавиц в тёплую одежду и вручить рюмочку крепкого напитка.

Уже к вечеру на главной площади Конгрес-Магер начнётся одно из наиболее масштабных представлений года, а дневное веселье сменится ночным. Увы, на ночное шоу президент не приезжал (по только ему известным причинам), так что наш план следовало осуществить днём.

Таврия Веганзу находилась в особом шатре, установленном для привилегированных гостей прямо посреди площади. Там же – мне доложили – были Дакниш Дорадо и Таир Ревокарт. И именно туда направлялась сейчас я.

На мне была шуба, на голове – пушистая шапка, но, войдя в шатёр, я сразу ощутила, как в лицо ударила тёплая струя воздуха. Слуга помог снять верхнюю одежду, кто-то вручил бокал шампанского. Я сделала один глоток и, сморщившись из-за неприятного привкуса, отставила его в сторону.

Людей внутри было много. Некоторые сидели на лавках, другие толпились около по-праздничному оформленных столов. Я увидела Таврию… а рядом с ней Таира Ревокарта. Дакниша не было и в помине.

– Госпожа Дегенерис, – радостно поприветствовала меня посол. – Вы ведь знакомы с советником, не так ли?

Она умела казаться показательно-наивной, добродушной. Этой жёсткой акуле в бордовом пальто доставляло удовольствие ставить людей в неловкое положение.

– Да, нам доводилось видеться несколько раз, – ответила я, встречаясь взглядом с Ревокартом.

« Сегодня ты умрёшь» .

Мне не понравилась усмешка, брошенная в ответ на мой излишне самоуверенный взгляд. Опыт подсказывал: если советник так себя ведёт, на то есть веские причины. А какие могут быть причины для веселья у политика, провалившего переговоры с автономией?

– Советник, как вы съездили в Восточную Амарию? Вам понравилось?

– Дорогая Клара, – Таир поклонился, – там достаточно холодно в это время года. Конечно, снега нет, но в остальном… – и развёл руками. – Как ваша поездка?

– Моя поездка? – удивилась я.

– Вы ведь ездили на переговоры в Солоники, не так ли? Как они прошли, удачно?

– Не очень, переговорщики попались глупые.

Таврия с интересом наблюдала за нашей словесной дуэлью. Ей было любопытно, и я не могла её в этом винить. Но, увы, время поджимало.

– Думаю, нам пора выходить из этого душного места на улицу и присоединиться к уличному веселью, – сказала посол, хлопнув в ладоши.

То был сигнал – время приступать.

– А где же сам президент?

– Не волнуйтесь, Клара, – ответил Таир, не убирая с лица самодовольную улыбку, – он скоро прибудет.

В окружении охраны мы выдвинулись на улицу. Я ощущала присутствие Ревокарта всеми фибрами души, когда он шёл позади меня. Казалось, в шуме толпы я могу отличить его шаги. Они отпечатались у меня в голове много лет назад, как и ненавистные руки на моём теле. Столько времени прошло, а следы не смываются.

Скоро!

Воспоминание… одно, другое. Выстрел! Невольно я споткнулась, и он меня поддержал. Я обернулась – улыбки на лице Ревокарта не было. Было прикосновение – его рука на моей талии. И взгляд: сосредоточенный, чужой, серьёзный.

– Господин Таир Ревокарт, вы так и не спросили, согласна ли я выйти за вас замуж.

– Ты считаешь, что можешь выбирать?

– Да, я так считаю.

– Твои родители отдали все деньги до копейки за обучение сына. У тебя даже приданого нет. Ты в безвыходном положении.

– Ну а вам я тогда зачем?

– Зачем мужчине женщина?

– Почему вы не смеётесь, Таир? – спросила я, непонятно к чему и зачем. Хотелось прервать поток неуместных воспоминаний, болезненных, как порезы острым лезвием по запястьям.

– Должен смеяться?

Я убедилась, что Таврия уже покинула шатёр, а мы ещё только приближались к выходу. То был последний шанс поговорить с ним перед концом всего. Ещё немного – и прибудет президент, и тогда… да здравствует хаос, сработавший детонатор и несколько мёртвых тел на белоснежном снегу.

Небеса, Таир Ревокарт умрёт!

Эта мысль вызывала у меня желание бежать. Неважно куда, но бежать!

Мимо нас мелькали люди, выходя и заходя в тёплое помещение. Я подошла к Таиру ближе, по возможности стараясь не привлекать лишнего внимания.

– Тебе же весело сегодня, не так ли? Я это вижу.

– Как хорошо ты меня знаешь, Клара, – он был серьёзен, будто ощущая моё настоящее настроение.

– Знаю. И желаю тебе пережить всё то, что пережила я… Ты убил его, Таир. Ты похищал меня несметное количество раз, ты насиловал и требовал…

– Ты никогда не простишь мне смерть того мальчишки?

Меня удивил его вопрос – прямой и откровенный.

– Клара, неужели тебе никогда не хотелось перемирья? – спросил он с выражением на лице, которое мне не удалось расшифровать.

Я засмеялась, зная, что этим смехом положила конец той беседе, которая могла у нас быть. Но мне не нужен был серьёзный разговор, не тогда, когда я уже приняла окончательное решение.

– Мне – нет, а вот тебе… Дорогой друг, мне так приятно осознавать, что я – единственная женщина в Эпирах, которую ты хочешь, но не можешь иметь.

– Дорогая, я могу… иметь что угодно. Тебя – тоже, – зашипел советник. Его резко проявившаяся злость, как тёплая змея, согрела моё сердце. – Или ты забыла о нашем маленьком инциденте в мотеле?