Екатерина Оленева - Ангелы не умирают (СИ)

Её гнев всегда меня забавлял.

— Будешь меня убеждать что питаешь к этой дурёхе отеческие чувства?

— И в мыслях не было, — открестился я.

— Когда она успела стать для тебя чем-то, чем просто средством? Неужели ты поставишь нас на одну доску? Я жила тобой многие годы, а она просто смотрит коровьими глазами и этого оказывается достаточным?..

— Чтобы её не убивать? Да. Этого вполне достаточно. Ни ты, ни я её не тронем. И это не обсуждается.

— И как же тогда дальше? Что предлагаешь мне делать? Благословить вас на долгие годы? Или мы оба пойдём жить в лачуге, отдав этой юродивой сиротке наше состояние?

Я поморщился:

— Без уничижительных эпитетов никак? Мы могли бы заново разбогатеть. Было бы чем заняться на ближайшие десять лет.

— Ты издеваешься? Я не привыкла жить на несколько жалких десятков тысяч долларов в год.

— Я и вовсе привык считать деньги золотом. Нынешняя мода на бумаги видится мне дичью, а назначение пластиковых карт я понимаю на уровне понятия. Ну и что это меняет? Мы найдём деньги. Вон тот же Кинг, который, если верить тебе, и не человек вовсе, а нечто вроде биокиборга, нашёл же способ их зарабатывать?

— Состояние Элленджайтов должно принадлежать мне! Я его истинная хозяйка!

— Точно. И мы все тоже будет принадлежать тебе. Служить? Служу. Ага! Мечтай больше. Но если тебе так припёкся этот легат, то попросту убеди девушку переписать состояние на тебя, а ей отдай десятую часть.

— Думаешь, она вот так просто отдаст бразды правления?

— Не думаю — уверен в этом. Главная разница между тобой и Катрин как раз в том и состоит, что ей плевать на власть и деньги. У девушки другие ценности. И то, за что ты готова порвать ей глотку, она отдаст тебе особо не задумываясь. Суммы на наших счетах для неё космически баснословны и уже не имеют практического применения.

— Ты действительно думаешь, что она вот так просто возьмёт и отдаст своё? — покачала головой Синтия. — Вижу, твоё пребывание в царстве теней сделало тебе мечтательным. Спустись с небес на землю, Альберт. Мы на грешной земле. И здесь деньги имеют высшую ценность.

Горечь и презрение шевельнулись в моей душе. Она была так уверена в своей правоте. Деньги. Статус. Общественное мнение всегда много для неё значили. Она переоценивала их значение.

Для меня деньги всегда только средство обеспечить безопасностью дорогих или просто близких людей. И в таком количестве деньги мне, как и Катрин, не требовались.

Однако доказывать это Синтии — тратить время впустую.

С ней вообще бесполезно спорить, потому что в споре моя красавица-сестрица слушает только себя. Ты можешь приводить какие угодно доводы, факты или аргументы. Она спокойно даст тебе их озвучить, но продолжит развивать свою собственную мысль точнехонько с того места, на которым остановилась до этого.

Я решил действовать так же, как она. Продолжив обсуждение волнующей меня темы с того момента, на котором закончил:

— Что, по-твоему, мне следует сделать? Убийство выбранной тобой наследницы исключается полностью.

Синтия вздохнула:

— Что ж? Если ты не хочешь её убивать, тогда после свадьбы заставишь переписать состояние на тебя, а потом с ней разведёшься. Тогда все нити управления будут в наших руках. А ей, если уж это так для тебя важно, выделишь долю содержания, какую сочтёшь нужной.

Со стороны Синтии это было большой уступкой.

— А существует ли вариант, при котором я вообще не женюсь на этой девочке?

— Нет. Ты нужен мне с деньгами Элленджайтов.

В общем-то Синтия одной фразой сказала всё самое важное.

Добавить или убавить нечего.

Огонь угас, лишь тихо пощёлкивали прогоревшие угольки в камине, переливаясь красным.

За окном продолжал выть ветер.

Я поднялся.

— Ты куда? — нахмурилась Синтия.

— К своей невесте, сестрёнка. Заждалась она меня уже, бедняжка. Рассвет скоро.

Синтия успела поймать мою руку и заглянула мне в глаза:

— Но ты же вернёшься? Мы ещё увидимся?

Мне хотелось сказать гадость, ранить её словами. Но к чему это, если мы оба знаем, что будет дальше?

— Я позвоню.

Поцеловавшись, мы простились.

Метель и не думала униматься.

Через наваливший снег внедорожник проходил с трудом.

В прошлом веке зимой Кристалл-холл превращался в феодальный замок, где мы жили, как на острове, изредка выбираясь в город: слуги — за припасами, господа — в поиске развлечений.

При современном уровне коммуникаций передвижения сделались проще. Нужно будет найти дорожную компанию, согласную отвечать за порядок на это участке дороги и — катайся туда-сюда в удовольствие.

Машина с обогревателем — это не карета с горячими углями в жаровнях. В ней не замёрзнешь.

Но с другой стороны нестись верхом на взмыленном скакуне, проявляя искусство лихого наездника требовало характера и хорошей физической формы, а для того, чтобы крутить руль и нажимать на педали не требовалось ни того, ни другого.

В 21 веке комфорт убивал в человеке очень много. Люди сделались в чём-то слабее и инертнее. Или просто я становлюсь дрюзгой, словно замшелый викторианский старичок?

Телефон ожил, засветившись и завибрировав.

Звонила Катрин.

На панели дисплея светилось шесть вызовов от неё.

А с учетом того, что она, крайне боясь показаться навязчивой, старалась вообще мне не звонить, это было очень много.

Шесть вызовов за ночь.

На сердце легла тень. Мы не очень хорошо простились, я ушёл, заставив девушку волноваться. И вместо того, чтобы лечь спать, она сидела и придумывала всякие ужасы про то, как мне было плохо. И это в том время как мне, как раз, было сказочно хорошо.

Настолько хорошо, что на какое-то время я вообще забыл о существовании Катрин Клойс.

И для неё, очень может быть, стало бы лучше, если бы вообще не вспоминал?

Седьмой вызов постигла участь первых шести — я на него не ответил.

Ударив по тормозам, заглушил мотор и вышел из машины покурить.

Прислонившись спиной к машине, запрокинул голову в надежде увидеть звездное небо, но вместо звёзд курилась наверху какая-то вихревая муть и ближе к земле рассыпалась белым просом.

Под сильными порывами ветра сигарета быстро прогорела, хватило лишь на пару затяжек, и я потянулся за второй.

Я думал, что, когда останусь один, начну всё обдумывать, эмоционально переживать, а в голове было пусто.

Я не знал, верю ли я рассказу Синтии.

С одной стороны, все эти бредни про ангелов и демонов меня не интересовали. Я вообще не верил в мистику. Хотя большинству моих знакомых по прошлой жизни это казалось странным, им-то само существование таких, как я, способных не умирать, слышать чужие мысли и передвигать предметы взглядом казалось откровением свыше.