Аделаида Мендельштам - Цветок моей души [СИ]

- А он красивый, этот князь? – Мейпа мало интересовалась силой духа.

- Тебе бы он не понравился.

Казалось, князь воплощал мечту всех безмозглых девиц - красив, умен, богат, из великого рода Белых Журавлей, холост, наконец. У той же Мейпа замерло бы сердце, доведись ей увидеть князя в окружении своей многочисленной свиты. Многие поколения богатейший род Иднайя забирал к себе в род самых красивых женщин, до каких только мог дотянуться, и получал от них красивых наследников. Все черты лица Фэнсина, и его хищный длинноватый нос и миндалевидные глаза, и густые брови, сами по себе были безобразны, но вместе создавали своеобразную, диковатую гармонию. Роскошная одежда темных тонов подчеркивала и дополняла образ большого хищника, которым князь и являлся. Наверное, он был красив, но почему же тогда служанки прятались от него, а благородные дамы бледнели при его появлении и прятали глаза? Они не спешили поглазеть на него на утоптанной площади, где шло обучение новичков, и где по утрам полуголый князь иногда тренировался с деревянной палкой дзё. Князь выходил против сразу четырех воинов и гонял их по всему плацу. Никто из женщин во всем замке не хихикал, не закрывался застенчиво широким рукавом ханьфу, наблюдая за тем, как ловко двигался их господин. Никто не вздыхал, желая обтереть от пота широкую, бугрящуюся мышцами спину князя. Чонган был уверен, что ни одна из женщин в замке не целует тонкие шрамы князя на груди и предплечьях. А вот самого Чонгана целовали, и шрамы его целовали, вовсе не тонкие, а грубые, рваные. В темноте в скромную комнатку сотника Западной башни проскальзывали и благородные дамы, и служанки, даже распаленная повариха как-то раз пришла. Чонган никого не обидел, он одинаково крепко любил и блудливую жену княжеского вассала, и повариху. Всю ночь из комнатки раздавались сладкие стоны и страстный женский шепот. Наступало утро и Чонган, молчаливый и спокойный, вежливо провожал даму до дома, раскланивался и выкидывал её из головы.

Жизнь в замке налаживалась, постоянно приходили подводы с утварью и мебелью из прежнего замка князя, вскоре и наложницы князя должны были прибыть. В замке готовили для них отдельные покои, для главной наложницы спешно строили небольшой дом у пруда. Недовольные, замотанные работой слуги ворчали, дескать, главная наложница настолько спесива, что не желает жить в замке с остальными наложницами. Главный садовник с помощниками спешно заселял пруд лотосами и высаживал по краю невысокие деревца ивы, чтобы огородить домик от неприглядного вида двора замка и солдатских казарм. У самого Чонгана тоже было достаточно хлопот. Надо было в срочном порядке принять и обучить сотню солдат, не забывая нести охрану Западной башни. Постоянно возникали трудности: солдаты были не дисциплинированы, то и дело вспыхивали драки, учить приходилось азам, с едой, оружием и формой тоже были перебои.

- Не знаю уже, что делать, - жаловался он Тэньфею, отхлебывая пива. Они со Вторым наблюдали как гаснут последние лучи солнца через распахнутое окно. Осень уже подбиралась к замку, окрашивая деревья в разные оттенки желтого и красного. Чонган особенно любил этот момент, когда лето уже отступило, но осень ещё не до конца взяла власть в свои руки. Прохладные ночи перемежались с теплыми днями, воздух становился особенно прозрачным, а сердце охватывало чувство сожаления по ушедшим жарким дням лета.

- Никогда бы не подумал, что в замке будет такой бардак, Второй. Мне казалось, мы наймемся на службу, будем охранять замок и спокойно получать жалованье. А тут и обучи солдат, которые только вилы до этого в руках держали. И жалованье солдатам у казначея выбей. И форму не пошили ещё. Я устал постоянно кого-то просить, уговаривать, угрожать. Вчера мне снова сделали предложение закрыть глаза на то, что форма будет пошита из дрянной ткани. А разницу поделить пополам. Я рассказал об этом главе и, что ты думаешь, он ответил? Велел прислать просителя к себе. Они погрязли в воровстве, покрывают друг друга как и в армии. Мне или придется смириться или что-то сделать.

- Ты всего лишь сотник, Первый. Тебя никто и слушать не будет, лучше смирись. Играй по их правилам, ведь тебе нужна поддержка. Ты окажешь услугу, потом тебе окажут. Так всегда и бывает.

Чонган понимал, что Второй прав. Он не может ничего изменить, как бы ему этого не хотелось. В армии эти порядки были заведены много циклов до рождения Чонгана и не ему менять их. Кто он такой? Простой сотник самого низкого происхождения. Не продай его община, отобрав у родителей, он сейчас пропалывал бы рис на поле.

Уже давно наступила ночь и на небе показалась Майя, первая луна. Распрощавшись с другом, Чонган решил проверить дозорных на стене. Свежий, прохладный воздух взбодрил сотника. Хмель потихоньку выветривалась с каждой ступенькой каменной лестницы. Ночь была чудесна, серебристый свет полной луны вырисовывал каждое деревце и куст в долине под стеной. Свежий ветер холодил щеки и уши. Раздался хлопок ткани на ветру. Тело Чонгана сработало раньше его головы. Ещё ничего не понимая, он прижался к стене и, бесшумно ступая, выглянул. На самом краю стены стояла тоненькая женская фигурка. Длинные, распущенные волосы закрывали лицо. Ветер играл подолом ее тонкого светлого одеяния, то закручивая невесомую ткань вокруг ног, то высоко поднимая вверх. И в такие мгновения казалось, что на ветру качается огромный бутон цветка.

- Осторожно госпожа, вы можете упасть, – сказал Чонган как можно спокойнее. Принесла же нелегкая взбалмошную девицу сводить счеты с жизнью именно в его смену. Он осторожно подошел к ней, надеясь успеть схватить за одежду, если та решит сигануть вниз. Девушка его не замечала, она зачарованно смотрела вниз и, верно, мысленно разговаривала со своим неверным возлюбленным. А может была другая причина по которой дуреха решила расстаться с жизнью, наверное, наслушалась красивых стихов, а реальность оказалась не так красива. Чонгану не было дела, ему не понять, как люди могут добровольно отдать то, что сам наемник огромными усилиями выцарапывал у богини смерти Кали. Наконец, он подошел близко, цепко ухватил девушку за руку и со всей силы потянул её к себе. Легкая как пушинка девушка со всего размаха ударилась об грудь Чонгана. Невысокая, юная, почти ребенок девушка посмотрела на него снизу-вверх. Огромные, светлые глаза смотрели с животным ужасом. Тонкие, невесомые как у птички руки вцепились в безрукавку Чонгана. Она молчала, просто стояла, вцепившись в Чонгана, и дрожала всем телом.

- Тише, милая, тише. Не бойся, все будет хорошо. Ты не упадешь… – он бормотал успокаивающе, а потом обнял её и погладил по голове. Девушка немного обмякла в его объятиях, на мгновение приникла к его груди, а потом отстранилась.