Анна Стриковская - Купчиха

Взрывы и сопутствующее им землетрясение унялись очень быстро, гораздо медленнее успокоились люди. Прошло более получаса прежде чем отряд герцога собрался снова. Выяснилось: урона в лошадях нет, двое были ранены падающими камнями, один убит прямым попаданием в голову, а ещё одного завалило, пришлось откапывать. Ни маги, ни герцог не пострадали.

Раненых отправили в лагерь, мёртвого похоронили здесь же.

А вот осмотр того места, где на скале вытанцовывал Ульрих и где начиналась тайная тропа, по которой ушли его друзья, превратилось в кашу. Основная дорга сузилась едва ли не на треть, хорошо ещё осталась проезжей. Перебраться через жуткий завал не представлялось возможным, да и не стоило, по большому счёту. Все три мага уверяли, что мальчишка не мог выжить в том кошмаре, который сам устроил. Гадали только, надеялся ли он спастись или с самого начала готовил себя в жертву.

Герцог велел было искать останки, но вскоре сам отменил свой приказ. Смеркалось, а оставаться здесь на ночь ни у кого желания на было. Фар Ниблонг отдал приказ возвращаться. В душе он ликовал: проклятый Эгон больше не стоит у него на пути, жив он или мёртв, неважно. Клятву щенок всё-таки дал. Ничто не помешает его в высшей степени толковому зятю принять дела в Эгоне и навести тут порядок, а внукам — получить от него эту землю по наследству.

Ещё одно соображение подгоняло королевского крокодила. Он вдруг вспомнил, что велел красивой рыжей ведьме дожидаться его в собственных покоях. Негоже заставлять женщину ждать, да ещё такую привлекательную, как раз в его вкусе. В столице над ним посмеивались, но кто виноват, что герцог Зигмунд фар Ниблонг самым ярким и экзотическим цветам предпочитал спелые плоды?

Виола, Теодор и Мельхиор скакали долго, пока лошади совсем не выбились из сил. Наконец остановились, чтобы дать животным отдохнуть. Да и шума погони за собой они больше не слышали. Только тут все заметили, что Ули с ними больше нет. Первым подал голос Эди:

— Мама, а где дядя Ульрих? Я давно его не вижу.

Виола села, где стояла. Ноги вдруг перестали её держать и произошло это не от усталости, а от испуга.

— Дядя Ульрих отстал, — пояснил Мельхиор, — он ведь маг, правда? Вот он решил магией остановить наших преследователей.

— Понятно, — сурово кивнул головой малыш, — дядя Ульрих — герой.

— Правильно, мой зайчик, — проговорила Виола и прижала сына к себе, — правильно, мой умница. Дядя Ульрих — герой. Он нас, кажется, спас.

Теодор спокойно заявил:

— Ну, вы тут обед сообразите, а я пока конями займусь.

Он не хотел обсуждать геройство графёнка, пока не получил подтверждения, что тот действительно совершил подвиг, а не сделал очередную глупость. К счастью, словами про обед, он полностью переключил внимание голодного, но ещё не осознавшего этого ребёнка. Эди сосредоточился на еде, которую вынимала из зачарованной сумки Виола. Готовить горячее было негде и некогда, поэтому все удовлетворились сухомяткой. Наевшись, мальчуган заснул прямо на руках у матери. Та уложила его поудобнее, укрыла плащами, а сама подсела к Мельхиору и спросила:

— Что делать будем?

Тот пожал плечами.

— Переночуем здесь. Пока не будем точно знать, что с Ульрихом, с места не сдвинемся. Парень мог попасть в беду, мог погибнуть. Мы не можем его так бросить. Сейчас темнеет, поэтому что-то предпринимать бессмысленно. Завтра лошади отдохнуть и я съезжу, посмотрю, что там такое. Если поймали, тут мы ничего не сможем сделать. Если жив, но ранен, помогу всем, чем смогу. Вытащу, чего бы мне это не стоило. Если погиб… Что ж, все мы смертны. Тогда похороню как подобает.

Почему-то от этих слов по спине у Вильки пробежал холодок и она вдруг подумала, что последнее-то, кажется, самое верное. Завтра им придётся попрощаться с Ули навсегда.

Тео сказал:

— Я пойду с тобой.

— Нет, — ответил Мельхиор, — ты останешься и будешь охранять женщин и детей. У нас их немного, но и они нуждаются в твоей заботе. А пока давайте отдохнём. Завтра нам понадобятся все наши силы.

Он нашёл кусочек относительно ровной земли, создал с помощью амулета воздушную подушку, чтобы Виоле мягко и тепло было лежать, и расстелил одно из оставшихся в их распоряжении одеял. Ловко поднял жену и умостил на приготовленное ложе, сам устроился рядом…

Бедная Вилька так устала, что ей едва сил хватило чмокнуть его в щёку на сон грядущий, после чего её было уже не дозваться. Мельхиор обнял любимую и тоже заснул. Не спал один Тео, хотя ему досталось не меньше прочих. Он тяжело переживал свой промах. Как это он, при всём своём огромном опыте, не уследил за Ули? И что этот засранец учинил? Не придётся ли им завтра разгребать то, что тот успел наворотить, пока был без присмотра?

Раздумывая таким образом, он проворочался без сна часа два, если не три, а затем услыхал топот копыт. Судя по звуку, одна лошадь. Ничего страшного, если только не…

Теодор вскочил, вглядываясь в темноту, которая здесь была не такой уж непроглядной, как на родном юге. Прошла пара минут, прежде чем его догадка подтвердилась. Ули! Живой и здоровый! Целый и невредимый! Ну, если не считать порванного в лохмотья платья и многочисленных ссадин и царапин.

Молодой маг заметил их, соскочил с седла и направился к Тео с распростёртыми объятьями. Тот тоже бросился к нему.

— Ули, засранец! Как ты нас напугал!

Тот счастливо рассмеялся, обнял Теодора и закружил по полянке. Кончилось дело тем, что они оба налетели на длинные ноги Мельхиора и рухнули наземь. Тут уж проснулись все, даже Эди.

Правда, участие малыша в происходившем ограничилось одной фразой. Он высунул голову из-под плаща, увидел Ульриха, удовлетворённо улыбнулся какой-то своей мысли и спросил сонным голосом:

— Дядя, ты — герой?

Ответа дожидаться не стал, нырнул обратно в свой кокон и снова заснул.

Остальные спать не могли. Виола взяла себя в руки и приготовила-таки любимую всеми похлёбку из того, что нашлось в сумке у Мельхиора. Все сели вокруг импровизированного костра и уставились на героя дня: давай, мол, рассказывай. Ули сначала мялся, ему было неудобно хвастаться, но под конец разошёлся и рассказал, что первые взрывы, которые так напугали герцога и его людей, были чистой иллюзией, под прикрытием которой он сбежал, а затем на расстоянии активировал уже настоящие взрывные заклинания.

Ссадины, царапины и рваная одежда? Нет они никакого отношения к взрывам скал не имеют. Это он по кустам за собственной лошадью гонялся. Пока вспомнил призывающее животных заклинание и сумел применить, эта скотина здорово его помотала. Кажется, он познакомился со всеми видами колючей растительности, произрастающей в этих местах. На это месте все начали хохотать от облегчения и долго не могли остановиться. Первым опомнился Мельхиор, который вдруг вспомнил о долге целителя и полез в свою торбу за заживляющей мазью и чистой рубашкой.