Алла Кучук - Серебряные Листья [СИ]

— Да что ж это такое-то! Они у вас что, плохие?

— Нет, они не плохие… но и не очень добрые… они себе на уме… А Она… Та, которая Мать… Она… Она снова…

— Что снова?

— Потом. Пусть тебе Киаран расскажет. Я не смею.

— Ну хотя бы скажи, она — хорошая? Она меня учила, она подарила мне меч и кольчугу…

— Она — самая лучшая. Что бы не случилось, ей можно верить.

Лианель как-то резко растеряла всю свою болтливость. Замолчала и надолго. Я видела, что она напугана. Чего она боится? Что за тайны мадридского двора творятся вокруг? Почему нельзя говорить о Рене? Кто она такая? И выглядела она не так, как Лианель описала, ну ладно, волосы покрасить можно, но уж желтые глаза я бы заметила? Ничего не понимаю…

— Лианель, — не выдержала я молчания, — а что я буду делать в вашем замке? Я не благородная дворянка… мне неловко… Что я скажу-то?

— Даже если бы тебе было куда идти, теперь ты должна рассказать Киарану о… той, о ком мы говорили. Это важно.

— Но я не понимаю! — простонала я. — Ну, подумаешь встретилась какая-то женщина… Может, это не та…

— Та, я уверена. А Она никогда не появляется просто так. Тем более перед чужой, обычной девушкой, как ты… Значит, ты не обычная.

— Блин! А если я не хочу!

— А это уже не важно, Аннис. Я приведу тебя в Лиэс, хочешь ты этого или нет. Ты должна рассказать Киарану всё-всё, а потом делай что знаешь. Я понимаю, тебе не хочется сидеть в осаждённом замке, ты не обязана помогать нам в войне с проклятым колдуном… Хотя какая там война, если он колдун… Пуххнет на наш замок, и камня на камне не останется….- голос ее дрогнул, она нервничала сильно, несчастная такая.

— Осада? — пролепетала я.

— Я и говорю, не будет осады… Как с колдуном-то воевать…

— Черт бы побрал этот дурацкий мир с его приключениями! — выругалась я.

И мы пошли дальше. Оказывается, я храбрая героиня, чтоб его… Сама, своими ножками топаю по тропинке к эпицентру дурацкой войны с неведомым колдуном, дурная на всю голову…

Мы шли несколько часов. Я натёрла обе ноги, хромала, как кривобокая утка, мне напекло голову, а главное, я была дико голодная. Вчера ж утром последний раз ела. Лианель жалостливо на меня посмотрела и протянула мне несчастный сухарик из одного своего мешочка. Даже себе не оставила. Зато мы вдоволь напились воды из встреченной речки. Да, я знаю, что из открытых водоёмов пить нельзя, но Лианель же пьёт, она тут всю жизнь живёт, ей лучше знать.

А вода-то чистая, как слеза. Даже вкусная. Оно и понятно, фабрик и заводов тут нет, разве что крестьянки постирушку затеят.

Эх, красиво тут всё-таки… Зелени столько… Пустошь сменилась нарядными перелесками, кое-где на холмах деревушки виднеются, крохотные, в несколько домиков, поля вокруг них… Впереди горы темнеют, невысокие, лесистые. На ближайшем отроге над перевалом высится крепость, сложенная из серого камня. Идиллия да и только.

Это позже, когда мы проходили мимо одной деревни, я поняла, что она пуста. Ни людей, ни живности домашней, ни птиц в округе… И помертвелые, пожухлые листья на плодовых деревьях. И поля с полегшей, почерневшей, едва начавшей колоситься пшеницей. Черт, эта засуха или мор полосой как-то шли.

У Лианель на лице страдание было написано. Она аж вся съёжилась, притихла, и старалась идти как можно быстрее, чтобы поскорей миновать это место.

— Что тут случилось? — заражаясь ее испугом, спросила я.

— Это он, колдун. Его чары… Всё умирает… Земля умирает… Мне тут так больно… Страшно…

— Пойдём скорее отсюда, а то уже и мне страшно! Вот гад же!

— Земля плачет… Деревья мертвы, уже не оживут…

— Откуда ты знаешь? Может…

— Я чувствую. Я посвящена богине Таилтине. Ее плоть — земля, ее кости — горы, ее кровь — реки… Растения и звери — ее дети. Я чувствую ее боль в собственном теле, — шептала Лианель, и по ее нежному лицу текли слёзы. — Я тоже умру, если буду долго здесь находиться…

— Ни фига себе! — ахнула я. — Бежим скорее отсюда!

Мёртвая полоса тянулась километра два в ширину и уходила далеко на север в горы. Мы эти километры пробежали галопом, хотя под конец Лианель попросту обессилела и начала шататься. Я подхватила ее под локоть и банально тащила волоком, а она едва ногами перебирала.

— Когда я вчера уходила, это не было так близко, — сказала она, тяжело дыша. — Ты права, Ворон приближается. Я буду держать Лиэс, сколько смогу… но он сильнее меня. Он, видимо, прирождённый маг…

— Как это — держать? Не поняла…

— Не подпускать это зло… Я же целительница, — горько усмехнулась она. — Буду лечить землю, пока хватит сил… пока не упаду замертво…

— Лианель, — я вздохнула, решаясь, — я тебя не брошу. Я останусь с тобой, и буду помогать тебе. Может, опять чего-нибудь нечаянно такое магическое сделаю… Ничего, мы что-нибудь придумаем с этим Вороном. Кстати, почему он Ворон?

Лианель пожала плечами.

— В черное одевается, вот и Ворон. Никто не знает его настоящего имени…

— А откуда он взялся?

— Неизвестно. Пришел и всё тут. У него огромная крепость к северу отсюда, в горах, недавно появилась, наверное, магией какой построил… А затем земля стала умирать, и всё ближе и ближе к нам…

— Блин… И как с ним бороться? — протянула я испуганно.

— Не знаю… Я не чародейка, я всего лишь друидесса-недоучка…

— Стой, а другие друиды тогда чего? Мудрые всезнайки? Где королевские чародеи всякие?

— Думаешь, все друиды чародеи? Нет, это редкий дар — магия…

— Блин, зараза, а армия тогда ваша где? Как вдарить по дурацкой крепости пушками… а, нет у вас пушек… Ну всё равно… как-то же надо воевать…

— Боюсь, что король наш и не знает, что тут творится. Столица далеко… А мы… не можем послать гонцов. Я теперь поняла, куда они все делись, те, кого мы послали. Их, видимо, Дикая Охота загрызла, наверное, не одна свора тут… Думаешь, чего они по безлюдным пустошам шастают? Кольцо держат…А почтовые голуби все тоже умерли… Люди выдерживают эти чары, что мы пересекли, и крупные животные… а птицы, и маленькие замертво падают… Нет, помощи нам ждать неоткуда, самим надо что-то делать.

Наконец мы добрались до самой крепости. Ну, что сказать, классическая такая крепость, со стенами и башенками, донжон вон торчит посерёдке, зелёный флаг на шпиле, вместо рва — расселина в скалах и мостик перекинут от ворот. Ворота, кстати, заперты, оно и понятно, обстановка неспокойная, все на нервах. Из-за стен даже отсюда слышен дикий ор. Красивый мужской голос, перекрывающий нестройный гомон многолюдья, и мат-перемат… Я и слов-то таких не знаю, при мне Рена не ругалась, тем более Лианель, но посылки по матушке на любом языке определимы. Я аж заслушалась, это вам не примитивные американские факи, только на русском можно так виртуозно ругаться, ну вот и на кельтском, оказывается, тоже. Надо слова-то запомнить, пригодится.