Лаура Таласса - Рапсодия

После стольких лет он его сохранил.

Я ещё острее чувствую, как рушится стена, которую я возвела вокруг сердца. И, видимо, Десу даже не надо быть рядом, чтобы продолжать сносить её.

На следующем рисунке я сижу на полу, облокотившись о кровать в общаге и с раздражением, глядя на художника. Под эскизом было примечание: «Калли хочет, чтобы я перестал ее рисовать. Так она выглядит, когда я отказываю».

Я слабо улыбаюсь от прочитанного. Впечатляющие слова, но Дес, в конце концов, частично выполнил мою просьбу; он рисовал мне пейзажи Потустороннего мира и его существ, вместе с моими портретами. Другой рисунок я никогда не видела, и, по сравнению с другими, он прорисован более детально. Поначалу я понимаю, что эскиз выполнен под странным углом, будто художник лежит на спине, глядя на свое тело. Затем различаю женщину, обнимающую его грудь, на которую смотрим. Я узнаю свои тёмные волосы, кончик носа и профиль. Это могла быть одна из многих ночей, когда я засыпала, обнимая его, но что-то в этом образе… что-то в рисунке заставляет думать, что эта была одна из плохих ночей, тех, когда Дес оставался отпугивать кошмары. Я чувствую, как старая боль отдаётся эхом внутри. После таких ночей, я поняла, что люблю Торговца, что это не просто увлечение, а пожар в душе, невозможный погасить. Я полюбила Деса не за красоту или потому что он знал мои секреты, а потому, что оставался со мной в неприглядные моменты жизни. Потому, что ничего не требовал от меня, когда лежал рядом, а просто дарил утешение и покой. Потому, что каждый вечер, вновь и вновь, он спасал меня, даже если от себя самой. И судя по рисунку, Дес хотел запечатлеть именно этот момент.

Я переворачиваю лист на следующую картину, уже цветную. Большинство цветов тёмно-голубых и тёмно-зеленых тонов. На ней я улыбаюсь с короной из светлячков над головой. Я тоже помню эту ночь…

Стук в дверь выдернул меня из воспоминаний.

«Что я делаю? " Я определённо не должна все это рассматривать. Даже если я, несомненно, муза Деса. В спешке я закрываю портфолио, оставляя всё в таком виде, в каком нашла. Но, уходя, несколько раз смотрю на него. Дес всё это время хранил рисунки. И снова я вспоминаю его признание о том, что он чувствовал, покидая меня.

«Словно моя душа разрывается на две части».

И опять, я остро чувствую надежду, приносящую боль.

Вновь раздаётся стук в дверь, и все мысли улетучиваются из головы. Кто мог прийти к Десу сюда? Через пару секунд, когда смотрю в дверной глазок, получаю ответ.

— Вот дерьмо, — бубню я себе под нос.

— Я все слышу, Калли, — доносится знакомый, хриплый голос.

Торговец не ждёт гостей. Я, видимо, да.

Май, семь лет назад

— Твою ж мать, — произносит Дес, материализуясь в моей комнате. — У вас в коридоре все носятся, сломя голову.

Я слышу приглушенный крик, потому что у одной девушки снесло крышу из-за смазанного на ногтях лака, а исправить это, боже-мой, времени нет. Закрыв ноутбук, я разворачиваюсь на стуле и смотрю на браслет. Я не звала сегодня Торговца и не звала его вчера, и много ночей прежде не звала. В какой-то момент, Дес решил просто так навещать меня.

Он пересекает комнату и выглядывает в окно. Внизу, девочки в платьях и мальчики в смокингах ходят по газону.　

— Что сегодня намечается?

— Майский бал.

Дес смотрит меня, выгибая брови.

— Почему ты не готовишься?

— Потому что не пойду, — говорю я и притягиваю ноги на стул.

— Не пойдёшь? — удивленно переспрашивает он.

Разве не очевидно? На мне шорты и заношенная футболка. Я прикусываю нижнюю губу и трясу головой.

— Меня никто не приглашал.

— С каких пор ты ждёшь дозволения? — интересуется он. — И, к тому же, как такое возможно?

— Как возможно что? — переспрашиваю я, уставившись взглядом в колени. Всё, я официально рассержена. Если бы до сих пор я ходила в старую школу, то сегодня мне не пришлось бы слушать восторженные вопли девчонок, собиравшихся на бал, и они бы не обратили внимания, что моя дверь остается наглухо закрытой.

— Что тебя никто не пригласил.

Я пожимаю плечами.

— Мне казалось, что это по твоей части — разбираться в людских мотивах.

Поднимая глаза, я вижу, что Дес стоит со скрещёнными на груди руками, обратив на меня всё внимание.

— Что? — сказала я смущенно под натиском его взгляда.

— Ты хочешь пойти на Майский Бал? — спрашивает он.

О боже, я ни за что не признаюсь, что хотела бы пойти вместе с ним. Я убираю прядь волос за ухо.

— Не понимаю, какая разница?

Дес склоняет голову, и, о, пресвятые ангелочки, он собирается прочесть меня. Он уже это делает.

— Большая. Ну, так что?

Я собираюсь объясниться, но знаю, всё, что я хотела бы сказать, можно прочитать в моих глазах: что я буду выглядеть белой вороной, и, что люди меня не очень жалуют; что я неудачница, и что хотела бы — очень бы хотела — пойти, но не смогу перешагнуть порог тех дверей. Я навсегда обречена, наблюдать за жизнями других людей в ожидании, когда начнется моя… или закончится. Дорога действительно может завернуть куда угодно. Моё существование, на данный момент, в основном, состоит из того, что затаив дыхание, я жду продолжения.

Дес подходит ближе, а я пялюсь на него, как дурочка, прижимая ноги к себе всё сильнее.

Когда он встаёт на колени передо мной и берёт меня за руку, за его плечами воздух вибрирует. Сердце колотится где-то в горле, от чего я не могу сглотнуть. Я чувствовала себя обнажённой самым изящным способом, и не была уверена, как так вышло.

Он растягивает губы в улыбку.

— Не хотела бы ты, Каллипсо Лиллис, отвести меня на Майский бал?

Наши дни

«Илай. Список самых разыскиваемых преступников».

Лишь об этом я могу думать, когда выхожу из дома Деса, смотря в глаза на бывшего. Такое ощущение, что с нашего последнего столкновения прошли миллионы лет. Честно говоря, по сравнению с тем, что произошло в Потустороннем мире, все здешние проблемы кажутся незначительными.

— Ты пытаешься сдаться, или тебе просто по хрен на всё это? — спрашивает Илай.

— Второй вариант. — Я складываю руки на груди и облокачиваюсь на стену рядом с входной дверью. Гнев вновь просыпается. Из-за этого ублюдка.　- Не могу поверить, что у тебя хватило наглости прийти ко мне домой и угрожать, но и этого, видимо, тебе было мало, ты внёс моё имя в грёбаный список разыскиваемых преступников.

— Калли, я никогда бы не навредил тебе, — тихо говорит он, выглядя при этом обиженным. Я уверена, что это он и, правда, чем-то обижен, учитывая положение защитника стаи.

— Ты пришел ко мне домой во время Священной семидневки, — напоминаю я. — Конечно, ты мог мне навредить.

Он качает головой.

— Ты — часть стаи. Ну, или, как минимум, была ею.