Маргарита Довженко - Метаморфы (СИ)

— Есть ещё один… он в подвале дома, на чёрный день. Там гораздо меньше артефактов, но хоть что-то.

— Хорошо. Утром настроим портал и попробуем туда сходить.

Весь вечер я думала об этом, и не только об этом. О разном. О моем будущем, о его. Если он будет замарывать на жизнь и на учёбу, то, наверное, мы будем жить вместе? Жить вместе просто так — это довольно странно. У меня и у него должен быть какой-то статус. В каком качестве мы будем жить вместе? Как сейчас?… странные попутчики, относящиеся друг другу с теплотой и заботой, но ни намёком не выдающие чувства?

Утром, когда мы, одевшись, стояли посреди комнаты, и Ирбис настраивал портал, я положила свою руку на его. Он сначала посмотрел на мою руку и лишь потом поднял глаза на меня.

— Мы можем… сначала побывать на могиле моей мамы?

Он похлопал второй рукой по моей руке и ответил «конечно».

Так мы оказались на опушке леса. Такого до боли знакомого, я оступилась и прижала руку к сердцу. Внутри все сжалось от щемящей, почти невыносимой ностальгии. Все казалось таким маленьким, таким знакомым и чужим одновременно. Множество воспоминаний толпились в моей голове, всплывали одним за другим. А вот тут я закопала свой первый клад. А вот с этого дерева я упала и содрала кожу на колене так, что потом недели две ходила в повязке. А вот там мы с мальчишками собирали ягоду. А вот тут…

Я подошла в маминой могиле. Земля была сырой и холодной. Лёд застыл на каменной табличке, где было выгравировано её имя. Я присела на корточки, чувствуя, как подступают слезы. Во сне словно одновременно сидело на корточках тысячи воспоминаний, когда я плакала, смеялась, рассказывала маме что-то, жаловалась на бабушку или просто рассказывала о себе. А ещё те моменты, когда я убеждала её и саму себя, что я уеду отсюда, вырвусь, стану знаменитой и буду жить в большом доме.

— Мама, у меня получилось… — Слезы скатились по щекам, когда я, дотронувшись до холодной плиты, сиплым голосом произнесла эти слова. — Я смогла…

Над головой раздалась трель. Я резко встала. Преступив с ноги на ногу, когда закружилась голова. На дереве, под которым лежала мама, сидела птичка. В детстве бабушка, узнав, что, когда я разговариваю с могилой, туда прилетает птичка и поёт, говорила, что это мама в образе птички. Трель повторилась. Кажется, меня поздравили. Я улыбнулась. Спасибо, мама.

Следующей остановкой было пожарище. Я бы конечно с удовольствием сходила и на могилу к бабуле, но она просила сжечь её тело и развеять прах по ветру, что я и сделала. Так что могила бабушки ветер. Пожарище вызвало во мне противоречивые чувства. Чувство вины за то, что я сожгла свой родной дом, чувство утраты, что все это, родное, милое сердцу, теперь уничтожено и благодарности. За все, что было. Если бы я тогда не ушла… Не было бы меня такой, какая я есть, не было бы меня вообще тут.

Я прошла внутрь, касаясь остовов, стен, печи, пиная носками ботинок части мебели. Мда… какая она маленькая все-таки, эта избушка

— Все с этого и началось… — Раздался сзади задумчивый голос Ирбиса. Я обернулась к нему. Он стоял в бывшем проёме, как и тогда, он казался огромным по сравнению с этой избушкой. Я вздохнула. Лучше времени не найти…но как подобрать слова? Как сказать ему?

— Да, — я тянула время, — было дело… все такое маленькое… хм, а вот тут я спала, — я подошла к кровати. Точнее, к тому что от неё осталось, хотя мне видно было что тут была кровать, ведь её видела до пожара.

Я походила по комнатке, такой крохотной, что с трудом могла себе это представить теперь. Как это жить в таком маленьком помещении. Без помощников, без слуг… Вернулась в Ирбису, он стоял со странным выражением лица, в его глазах было… да, наверное, это тоже была ностальгия. И боль. Я взяла его за руку, и когда мы встретились глазами, он тихо произнёс:

— Я помню каждую минуту, проведённую тут, с тобой.

— Я тоже. Долгие годы эти воспоминания согревали меня.

— Тогда ты была моей…

Мне нечего было ответить на это, я сделала к нему шаг и уткнулась лицом в холодную одежду. Глаза горели от слез. Его руки обняли меня.

— Как бы я хотел доказать тебе, что я… что мне можно доверять. На меня можно положиться…

Я усмехнулась. Он все ещё хочет?.. после всего того, что он и так делает для меня? Чудак. Ну что ж. В голове засвербела идея. Яркая и оттого ещё более безумная. Внутри полыхнуло азартом и совсем в отдалении страхом: вдруг не получится?.. надо попробовать.

Я сделала грустные глаза и отняв голову, посмотрела вверх на лицо Ирбиса. Он улыбался печальной улыбкой мне. А если откажется? У меня есть только один шанс проверить это.

— Я… подумала… — он приподнял брови в недоумении, — ты можешь доказать.

— Что? — Воздух стал холоднее как мне показалось, и весь Ирбис словно закаменел, руки лицо и даже глаза застекленели. — Как?..

Я резко выдохнула и, закрыв глаза, произнесла:

— Тебе надо сделать мне такое предложение, чтобы я не могла отказаться от него.

После того, как я произнесла это вслух, абсурдность, двоякость и полная непонятность свалились на меня как лавина. О, боги… вот зачем я это сказала? Заберите мои слова обратно! Мне было страшно открывать глаза. Увидеть там насмешку, непонимание… хотя нет, скорее, увидеть понимание всех моих уловок, я боялась даже больше, чем неприятия Ирбиса. Я приоткрыла глаза. Мы так и стояли посреди пожарища в лесу, который заливало зимнее солнце, обнявшись и запрокинув головы. Я от того, чтобы смотреть на Ирбиса, который был намного выше меня, а он с задумчивым видом созерцал небо. Понял? Или нет? Ох, как сложно…

— Я могу подумать ещё? Этот сложная загадка.

— Да, конечно…

Внутри, мне хотелось ругаться, бесится и врезать ему хорошенько воооон тем пеньком около почерневшей печи. Чтобы у него мозги встали на место. Неужели я так заумно намекнула? Ох… да к чему вообще все эти намёки? Не могла что ли нормально сказать, чего я от него жду? Нет… это было бы принуждение и исполнение моего желания, без самостоятельности. Я бы хотела, чтобы он сделал это сам, чтобы это было его желание. Но если он догадается, это все равно будет принуждение, разве нет?..

Отодвигаясь с терпеливой улыбкой от Ирбиса и начиная ход обратно к порталу, я внутренне застонала от всех эти рвущих меня мыслей. И искренне подумывала над созданием артефакта, который вернёт меня в прошлое и заставит меня замолчать. Я шла впереди по тропинке, злясь на себя и громко вбивая эту злость в редкий снег и чахлую растительность. Ирбис все так же раздумывая шёл позади меня.

— Подожди, есть у меня идея одна… — Я замерла. Медленно повернулась к мужчине, он стоял посреди лес потирая подбородок и хмурился, потом он обратил на меня свои невозможные и синие глаза: