Дженис Харди - Наступление тьмы (ЛП)

Тень упала на меня. Солдат, убивший Соэка, оскалился, его друзья стояли за ним. Я искала на его теле голую кожу, но броня была везде, кроме его лица.

Что-то двинулось рядом, бросилось мимо меня. Звякнула броня металлом о металл, и солдат отшатнулся.

Данэлло!

Появилось больше наших людей, они обходили меня и тех, кто упал. Они ударили по синим, мечи взлетали, люди умирали.

Данэлло схватил меня за плечи.

— Ниа, идем, — он перекрикивал шум боя.

— Соэк!

— Он жив?

Я покачала головой, пытаясь разорвать шелковый шнур, но не могла.

Данэлло выхватил нож и разрезал шнур быстрым движением. Он поднял меня на ноги, оттащил от Соэка, неподвижного и бледного на мосту. Он тащил меня к безопасности наших людей на другой стороне.

Я спотыкалась о тела по пути, Данэлло крепко обвивал рукой мою талию. Я цеплялась за него, дрожала, сердце трепетало, как птичка, в груди. Холодные руки, горячее лицо.

Еще один друг мертв. Слишком много жертв.

Голова кружилась, улица надвигалась на меня. Воздуха не хватало, я упала на Данэлло, хрипя.

— Дыши, — его рука была на моей спине. — Сделай вдох, вот так… нет, медленнее и глубже.

Соэк был мертв. Квенджи был мертв. Мама, папа, бабушка были мертвы.

Дважды прогудели рожки. Наш приказ отступать.

Дождь падал, превращал землю в грязь, улицы — в реки. Я села на пол в доме, недалеко от старого дома Айлин. Данэлло и Айлин были со мной, больше никого с нами не было. Лампа стояла в углу, тускло горя. Данэлло держал меня, а я плакала.

— Тебе нужно снять броню, — мягко сказал Айлин, когда я уже не могла плакать.

Я покачала головой. Я не хотела видеть, что под ней.

— Ниа?

Я смотрела в пустоту. Закрывая глаза, я видела Соэка, смотрела на других и видела страх. Я не могла этого вынести.

— Данэлло, поможешь мне? — Айлин тянула, и вместе они сняли броню через мою голову и убрали ее в сторону.

Айлин охнула и прижала пальцы к губам.

— О, Ниа.

Я не смотрела вниз. Без толку.

— Это крапивница? — она потянулась к моей руке, но остановилась. — Ты вся в шишках.

— Шрамы, — сказала я. — Это шрамы, — кончики мечей, порезы исцелялись быстро, но оставляли следы. Только и всего.

Кионэ прошел в комнату. Он закрыл дверь и стоял там, с него текла вода.

— Ипстан мертв.

Я закрыла глаза. Увидела лицо Соэка. Открыла их.

— Большинство его офицеров тоже. Мы отступили, но там кошмар. В дожде ничего не видно, нам повезло. Сегодня они не нападут. Завтра? Кто знает? — он вздохнул. — Ниа. что случилось? Почему ты не…

— Это не ее вина, — сказал Данэлло.

— Я не говорю, что это так. Но она должна была вспыхнуть броней в солдат.

— Они нас ждали, — сказала я, горло сдавило. — Они знали, что мы придем, что я приду, и они были готовы, — потому мост был открыт, было оружие из пинвиума и внезапная засада солдат. Это была ловушка. И мы в нее попались.

— Скольких мы потеряли? — тихо спросила Айлин.

— Треть, может, чуть больше. Было бы больше, если бы не тела на мосту. Люди не могли пройти в бой.

Я дрогнула. Столько жизней пропало.

— Люди говорят о побеге. Никто не знает, что делать. Я надеялся, что у Нии есть идея.

Они смотрели на меня. Я покачала головой. Побег звучал неплохо.

— Позже, — сказал Данэлло. — Сейчас ей нужно отдохнуть.

— Да, понимаю, — Кионэ замер в дверях, свежий порыв жаркого влажного воздуха ударил мне в лицо. — Отдохни.

Как я могла отдохнуть, если не могла закрыть глаза?

ВОСЕМНАДЦАТЬ

Бледный свет лился в окно, лишал света истоптанный ковер. Я уснула, но кошмары разбудили меня задолго до рассвета. Я часами стояла у окна.

Мужчины и женщины шли мимо с напряженными плечами и челюстями. Я видела такие лица годы назад, когда мы с Тали прятались под кустами и плакали. Людей тогда выбрасывали из домов, это было и с нами. Люди тихо клялись отомстить тем, кто убил их любимых и превратил их в нищих.

Я не клялась мстить. Тогда я была слишком юной. Но я пообещала позже, когда мы с Айлин и Данэлло стояли на ферме и говорили, что сразимся за наш дом.

— Хорошо. Герцог может только присылать солдат, да?

— Остров маленький, — сказала Айлин, Данэлло рассмеялся.

— Да, но это наш остров.

— Нет, это наш дом.

И смотрите на наш дом теперь. Все было серым и мрачным, надежда пропала под грязью. Но кусочки синего неба виднелись среди туч, небо было рассветным. Скоро появится солнце.

Когда оно сядет, мы встретимся с Ондерааном, и…

Что? Убежим?

Может, стоило. Яйца не могли одолеть камни. Надежда и вера были ничем против стали. Соэк умер из-за меня, потому что я решила, что мы победим, поверила в надежду на лицах, подумала, что смогу быть больше, чем я есть.

Преобразователь.

Передавать боль, передавать вину. Я никому не могла помочь. Солдаты придут, как было и пять лет назад, вытащат нас из домов и выбросят на улицу, как мусор.

Ипстан не бросился бы на мост без меня. Соэк не надел бы броню Бессмертного и не погиб бы. Все эти люди пошли в бой из-за веры в меня.

Я убила их всех.

Хуже того. Гевег не был бы в беде без меня. Я убила Светоча, раскрыла эксперименты, которые подняли первые восстания. Из-за меня герцог требовал все больше пинвиума, чтобы восстановить потери, устроенные мной в Басэере. Из-за меня басэери в Гевеге восстали и убили ген-губа.

«Если бы я не пошла за Тали, ничего этого не произошло бы».

— Ты рано, — тихо сказал Данэлло.

— Не могу спать.

Он кивнул, глядя в окно.

— Дождь кончился.

— Довольно давно.

Мы смотрели, как проходят люди, некоторые с полными мешками и корзинками. Люди уходили, убегали.

— Нам не стоило возвращаться, — сказала я. — Почему я подумала, что могу что-то изменить?

— Потому что уже делала так.

Я покачала головой.

— Я сделала все хуже. Людей убили.

— Не ты убила Соэка, — сказал Данэлло.

— Он убит из-за меня, — и Квенджи.

— Он вызвался сражаться.

А Квенджи — нет.

— Я слишком много раз вспыхивала броней. Не считала.

— Это бой. Даже обученные бойцы забываются в пылу сражения.

— Я запаниковала, — прошептала я, закрывая глаза. Снова увидела Соэка, его страх, боль. Его смерть.

— Это понятно.

— Нет. Когда его броня рассыпалась, я должна была защитить его, забрать атаки себе, отдать их врагам, но я запаниковала. Я хотела убежать, и его убили.

— Ниа, нельзя винить себя за это.

— Тогда кого мне винить?

Он не ответил сразу. А потом глубоко вдохнул и повернулся ко мне.

— Вини герцога.

— Я пыталась, но это больше не работает, — это был мой выбор, мои ошибки. Моя ответственность.

— Тогда что теперь?

Оставаться было глупо. Мы могли только умереть, а Гевег сгорит. Побег означал, что Квенджи и Соэк зря умерли.

Как мама и папа? Бабуля?